Профессиональная идентичность журналиста в условиях трансформации СМИ

Скачать статью
Пронина Е.Е.

доктор филологических наук, кандидат психологических наук, профессор кафедры периодической печати факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова, г. Москва, Россия

e-mail: pronina.elena@gmail.com

Раздел: Новые медиа

В статье рассматривается ход психической эволюции в условиях интенсивного развития цифровых форматов массовой коммуникации. В процессе эмпирического исследования и вероятностно-статистического анализа показано, что активное использование новых медиа (социальных сетей и Интернета) сопровождается ростом потребности в самодетерминации. Показано также, что наибольших значений уровень самодетерминации достигает у тех сторонников новых медиа, которые обладают ценностным отношением к жизни и, в особенности, у тех, кто отличается альтруистической направленностью. Это позволяет рассматривать новые медиа как эволюционный фактор, в особенности благоприятствующий просоциальной и гуманистической ориентации личности. В связи с этим профессиональная идентичность журналиста, основывающаяся на просоциальной мотивации и реализующаяся в массовой коммуникации, может рассматриваться одновременно как прообраз нового личностного психотипа и как инструмент эволюции личности.

Ключевые слова: профессиональная идентичность журналиста, медиапсихология, массовая коммуникация, эволюция психики, развитие личности

Введение

Вопросы профессиональной идентичности журналиста и вер­ности профессиональным этическим императивам — взыскатель­ности, объективности, честности — были важны всегда, но прио­брели чрезвычайную остроту сегодня в условиях падения доверия ко всем социальным институтам, в том числе и к самим средствам массовой информации. Несмотря на этот «кризис доверия» роль массовой коммуникации и СМИ только усиливается, интерес к сфере массовой коммуникации высок как никогда, а конкурсы среди поступающих на факультеты журналистики растут.

Теперь, когда коммуникация становится формой жизни, а ком­муникатором — практически каждый, вопросы идентичности жур­налиста настоятельно нуждаются в осмыслении не только как со­циально значимые, но и как высоко личностно значимые. В эпоху безраздельного господства профессиональных СМИ, когда ауди­тория (даже просто по техническим причинам) была лишена свое­го голоса, именно личность журналиста зачастую являлась единст­венным гарантом свободы слова и последним рубежом защиты личности. Каковы идентичность и установки коммуникатора се­годня, когда массовая аудитория неотвратимо превращается в «массового коммуникатора»? Каково отношение аудитории к СМИ? Как влияют новые информационные технологии на разви­тие личности?

Этим и другим вопросам, связанным с эволюцией массовой коммуникации, было посвящено исследование, начатое в 2012 г Центром медиапсихологии факультета журналистики МГУ под руководством проф. Е.И. Пронина1. Основное внимание было уделено вопросам эволюции личности в глобальной массовой коммуникации. Результаты исследования были важны не только для построения и проверки теоретических моделей развития сов­ременной массовой коммуникации, но и в плане решения практи­ческих вопросов моделирования и коррекции контента конкрет­ных СМИ, планирования медиатерапевтических кампаний, разработки новых стандартов образования в сфере журналистики.

Респонденты

За три года работы по проекту были получены убедительные данные о связи личностных изменений с развитием массовой коммуникации, о сравнительных особенностях самоидентифика­ции в сфере журналистики, рекламы и PR, а также психологиче­ские характеристики непрофессиональных коммуникаторов — пользователей социальных сетей, блогеров, художников стрит-арта. Различные этапы исследования нашли отражение в публикациях исследовательской группы [Пронин, Пронина, 2013; Pronina, 2014; Пронина, Владимирская, 2015; Гончарова, Прони­на, 2014; Кшенина, 2014]. В настоящей статье хотелось бы рассмо­треть общие тенденции самоидентификации личности в условиях развития новых медиа.

На этом этапе в исследовании приняли участие около 400 ре­спондентов (количество испытуемых варьирует в зависимости от переменных, используемых в анализе): студенты факультетов жур­налистики московских вузов (МГУ, РУДН, ВШЭ), профессио­нальные журналисты (Москва и другие города России и ближнего зарубежья) и представители аудитории, не работающие в СМИ (Москва). Возраст — от 20 до 50 лет.

Инструментарий

Респондентам предлагался опросник, состоявший из двух ча­стей:

1) первая часть — «Анкета коммуникативных предпочтений», сокращенно обозначаемая далее как «Анкета», содержала 22 во­проса, касавшихся информационных предпочтений и привычек, отношения к современной журналистике и блогосфере, интенсив­ности пользования Интернетом и социальными сетями, оценки перспектив развития журналистики;

2) во второй части, обозначаемой далее как «Дилеммы» и состоя­щей из 10 пар взаимно противоположных утверждений, исследова­лась степень ортодоксальности или независимости суждений ре­спондентов в отношении наиболее острых и противоречивых проблем современной массовой коммуникации.

Обе методики были разработаны исследовательской группой под руководством проф. Е.И. Пронина с целью изучения различ­ных составляющих идентичности коммуникатора.

Первая методика — «Анкета коммуникативных предпочтений» — предназначалась для сбора данных о привычках и характере ре­спондентов на основе их самоописания. Конструктивная особен­ность методики состояла в том, что анкета позволяла определить идентичность испытуемого, опираясь на выбранную им самим ре­ферентную группу. С этой целью испытуемым предлагался вопрос, размещенный не в самом начале, но в первой половине анкеты: «К
какому кругу общения Вы хотели бы принадлежать?». В качестве вариантов ответов давались описания девяти групп, полученные ра­нее в ходе исследований аудитории, имелся также подпункт «дру­гое» (см. табл. 1).

vest-01-16-46-74 (1!).png

Респондент мог выбрать референтную группу из девяти пред­ложенных, или, если подходящей группы не находилось, обозна­чить желаемый круг как «другое». Описания групп не являются исчерпывающими и однозначными, так как они предназначены не для окончательного вывода, а для стимулирования проекции (самораскрытия) респондентов. Их содержание может быть до­полнено и даже реинтерпретировано благодаря ответам индивида на другие пункты опросника. Иными словами, описания групп служат основанием для первичной «самокатегоризации», которая в ходе последующей обработки уточняется, выявляется ее соотно­шение с мотивацией, информационными предпочтениями и уста­новками респондентов. Краткость и незавершенность описаний, оставляя люфт для воображения, позволяет испытуемому свобод­нее опираться на них. Такой прием, используемый в проективных психологических методиках, стимулирует и отчасти направляет самораскрытие респондентов. Управляемость проекции в данном случае обеспечивается тем, что представленные в опроснике груп­пы не являются случайными. Они смоделированы в соответствии с известной иерархией мотивов и потребностей А. Маслоу, а также моделями стратификации аудитории VALS (Values and Life Styles) и подтверждены результатами факторизации опросов аудитории, периодически проводившихся исследовательской группой проф. Е.И. Пронина [Пронин, Пронина, 1995; Пронина, 2006].

Остальные пункты анкеты дополняют первичную самоиденти­фикацию, раскрывая содержание поведенческих установок и ин­формационных предпочтений респондентов. Далее в анализе ис­пользовались пункты, представленные в табл. 2.

vest-01-16-46-74 (2).png

Вторая методика — «Дилеммы» — предназначалась для анализа выраженности стремления к самодетерминации и правде. Самоде- терминация в данном случае понималась как желание индивида самостоятельно, независимо совершать выбор в разных ситуациях и иметь свободный доступ ко всей информации. Каждая из ди­лемм затрагивала одну из важных этических антиномий современ­ного информационного общества, в том числе, вопросы открыто­сти и доступности информации, безопасности аудитории, журналистской этики и политкорректности, приоритета личных или общественных интересов.

На предыдущих этапах исследования по проекту уже было по­казано, что уровень стремления к самодетерминации значимо выше у людей, активно использующих социальные сети и Интер­нет [Пронин, Пронина, 2013; Pronina, 2014]. Оказалось также, что активное участие в социальных сетях сопровождается снижением стереотипности мышления и уменьшением интереса к таблоидам и глянцевым изданиям. Дальнейшие исследования позволили проследить взаимосвязь этих изменений с формированием новой идентичности.

Анализ особенностей самоидентификации респондентов

Анкетирование проводилось как в бланковой форме, так и он­лайн посредством сервиса опросов Simpoll.

Для обработки полученных данных использовался статистиче­ский пакет IBM SPSS 20. Применялись процедуры частотного, корреляционного, факторного и регрессионного анализов, а так­же параметрические и непараметрические критерии сравнения групп.

Частотный анализ ответов на вопрос о предпочитаемом круге общения выявил следующее распределение предпочтений (см. рис. 1):

vest-01-16-46-74 (3).png

Как следует из рис. 1, наиболее часто испытуемые выбирали в качестве предпочитаемых группу корректных или амбициозных. Важно отметить, что категория «корректные» по замыслу исследования и по характеру описания соотносится с экзистенциально­гуманистическим понятием самоактуализации (то есть пятым уровнем иерархии потребностей А. Маслоу), в то время как кате­гория «амбициозные» тесно связана с мотивацией достижения и более низким, четвертым уровнем по А. Маслоу. Разница по попу­лярности между группами не очень велика, но все же выбор в пользу «корректных» делается несколько чаще, и значит, мотива­ция пятого уровня преобладает. Есть основания полагать, что вы­ход этих групп в лидеры не является случайным: две доминирую­щие группы представляют собой два основных способа самоидентификации и два базовых типа идентичности. Данное предположение можно проверить, сопоставив субъективную са­моидентификацию с объективным портретом, реконструируемым по ответам испытуемых на вопросы относительно их информаци­онных предпочтений и привычек.

Типология коммуникативного поведения испытуемых

Для анализа структуры выборки с точки зрения реальных ком­муникативных установок и предпочтений был проведен фактор­ный анализ, где в качестве группируемых объектов выступали сами испытуемые, а основанием для группировки было сходство их ответов. В результате расчетов по программе главных компо­нент с вращением Varimax (статистический пакет IBM SPSS Statis­tics 20) было выделено два фактора, характеризующие два основ­ных типа ответов. В зависимости от типа ответов респонденты были разделена на две группы, относящихся к разным коммуни­кативным паттернам.

Как показали сравнения групп с помощью критериев t-Стьюдента, U-Манна-Уитни и дисперсионного анализа ANO- VA, отличие двух типов испытуемых касается прежде всего осо­бенностей использования новых средств коммуникации. Так, представители первой группы проводят меньше времени в соци­альных сетях, чем представители второй. И это различие высоко статистически значимо. Помимо этого, испытуемые первой группы при ответе на вопрос о предпочитаемых источниках ин­формации чаще выбирают «ленты информагентств»; среди социальных медиа с большей вероятностью отмечают те, что возник­ли раньше по времени — YouTube и Live Journal. Представители второй группы чаще пользуются более новыми социальными ме­диа, такими, как Instagram и Twitter; имеют больше подписчиков в своих сетевых аккаунтах; чаще опираются при поиске инфор­мации на социальные сети и блоги. Таким образом, первый тип можно условно назвать «умеренными пользователями» новых медиа, а второй тип, представляющий страстных поклонников новых коммуникативных форматов, — «активными пользовате­лями» новых медиа. Тех, кто бы совсем не пользовался новы­ми медиа, практически не было, поэтому речь идет о двух града­циях — умеренной и сильной. Однако, как оказалось, это не просто количественное различие, но и несколько иное отноше­ние к информации и даже к жизни.

Например, в качестве желаемого места работы «умеренные пользователи» чаще выбирают более солидные «государственные СМИ, а также местные газеты, где возможен карьерный рост», а «активные пользователи» — «крупные информационные агентст­ва: ИтарТАСС, РИА Новости, Интерфакс».

Есть различия и по этическим нормам межличностной комму­никации. Сторонники «умеренного» типа общения более нетер­пимы к использованию нецензурной лексики в сообщениях подпис­чиков. А «фанаты» сетевого общения не приемлют «перепост непроверенных сообщений о нуждающихся в помощи». Таким обра­зом, традиционно-интеллигентные установки представителей «умеренного типа» контрастируют с прагматическими установка­ми «активных пользователей». Соответственно отличается и отно­шение испытуемых к саморекламе в блогах: поклонники сетевого общения более спокойно относятся к рекламированию и выпячи­ванию себя блогерами. Представители «умеренного» типа значи­тельно более нетерпимы к такому поведению, воспринимая его как «эмоциональное давление», «навязывание» собственного мне­ния. Все вышеперечисленные различия статистически значимы по результатам множественных сравнений в ANOVA и критериям t-Стьюдента и U-Манна-Уитни.

Проведенный анализ позволяет заключить, что выявленные в ходе факторного анализа коммуникативные типы, отличаются уровнем приверженности к новым форматам массовой коммуни­кации, прежде всего социальным сетям и Интернету. При этом различия носят структурный, качественный характер и затрагива­ют не только информационные предпочтения и привычки потре­бления, но также морально-этические представления и жизнен­ные установки пользователей.

Взаимосвязь самоидентификации респондентов с коммуникативными типами поведения

Дальнейшее исследование показало, что описанные выше коммуникативные типы статистически значимо коррелируют с референтными группами (значимость коэффициента линейной корреляции на уровне р<0,01). Иными словами, имеется связь между объективной стратификацией выборки (по профилю отве­тов) и субъективной самоидентификацией испытуемых. Как вид­но на рис. 2, респонденты первого типа чаще встречается среди «корректных», «творческих», «беззаботных», «оригинальных», «протестующих» и «эрудированных», а второго — среди «амбици­озных» и «общительных».

vest-01-16-46-74 (4).png

В табл. 3 приводятся коэффициенты линейной корреляции и сопряженности. Показатель сопряженности приближается к зна­чимому (вероятность ошибки чуть превышает требуемый уровень 0,05), а показатели линейной корреляции на уровне р<0,01.

vest-01-16-46-74 (5).png

Наличие линейной корреляции объясняется тем, что порядок следования референтных групп (как показано в шапке таблицы) от «общительных» к «корректным» не является случайным, а соот­ветствует уровням пирамиды ценностей А. Маслоу. К верхним уровням по Маслоу, связанным с духовными ценностями, отно­сятся группы «протестующих», «оригинальных», «авантюрных», «беззаботных», «творческих» и «корректных», представляющих различные направления самоактуализации (с ними корреспонди­руют такие группы по стратификации VALS как «I-Am-Me», «Experientials», «Societally Conscious», «Integrateds», представляю­щие различные подуровни пятой ступени Маслоу2). На рис. 2 хо­рошо видно, что респондентам, выбравшим эти круги общения, более свойственна первая модель поведения (тип 1), то есть боль­шую часть этих групп составляют испытуемые первого «умеренно­го» коммуникативного типа. Для «общительных» и «амбициоз­ных», которые находятся на третьей («Belongers») и четвертой («Emulators») ступенях по Маслоу и VALS, более характерна вто­рая модель поведения.

Если рассмотреть сопряженность коммуникативных типов не­посредственно с уровнями ценностей по Маслоу (табл. 4), то ко­эффициенты взаимосвязи оказываются еще более значимыми — вероятность ошибки <= 0,001 (табл. 5).

vest-01-16-46-74 (6).png
Таким образом, первый коммуникативный тип («умеренные» пользователи) статистически чаще встречается на пятом уровне ценностей по Маслоу, а второй тип («активные» пользователи или страстные почитатели новых медиа) — на третьем и четвертом. Од­новременно подтверждается высказанное ранее предположение о том, что две лидирующие группы самоидентификации: «коррек­тные» и «амбициозные», большинство в которых принадлежит разным типам, — представляют две разных модели поведения, воз­можно, два разных типа идентичности.

Насколько влияют особенности самоидентификации респон­дентов на предпочитаемый ими тип журналиста? Ответ на этот во­прос имеет большое значение не только для повышения эффек­тивности коммуникации, но и для понимания особенностей нового психотипа, формируемого современными медиа.

Журналист глазами аудитории

Ранее профессором Е.И. Прониным [Пронин, 2002] была раз­работана и апробирована классификация типосиндромов ведущих публицистов, возникающих как следствие искажения принципов журнализма. Предложенная система позволяла описать каждый типосиндром по пяти параметрам, включая: целевую направлен­ность коммуникации, декларируемую социальную роль, адрес апеллирования, опорный коммуникативный прием и отношение к власти. Медиапсихологические исследования и лонгитюдные на­блюдения позволили выявить и описать семь последовательно до­минировавших и сменявших друг друга типосиндромов ведущих публицистов в период с начала Перестройки до настоящего време­ни: «рыцарь гласности», «плюйбой», «пикейный жилет», «киллер», «сам-себе-интервьюер», «зомби», «ведомый 'свщомий'» [Пронин, 2002; Вербицкая, 2006а; Вербицкая 2006б]. Данные типосиндромы легко идентифицируются в ходе медиапсихологической эксперти­зы публицистических текстов и являются удобными единицами анализа. В ходе настоящего исследования появилась возможность дополнить данную модель и посмотреть, как аудитория восприни­мает и «классифицирует» позитивные черты публицистов. С этой целью респондентам был задан вопрос: «В мире мультимедиа кто, на Ваш взгляд, является лучшим журналистом?» Отвечающие мог­ли выбрать несколько имен из списка наиболее известных на тот момент журналистов.

Последующая процедура факторного анализа позволила сгруп­пировать имена публицистов в соответствии с частотой их сов­местной встречаемости в ответах респондентов. Предполагалось, что журналисты, оказавшиеся в одной группе по результатам фак­торизации, имеют между собой нечто общее в восприятии респон­дентов. Это позволяло описать статистически значимые психоти­пы публицистов и категории коллективного сознания, лежащие в основе оценки их деятельности.

Факторный анализ выполнялся по той же программе с помо­щью статистического пакета IBM SPSS Statistics 20. В результате было выделено три фактора. Интерпретация факторов проводи­лась на основании сходства персон, имевщих наибольшие на­грузки по данным факторам. Двумерные проекции семантиче­ского пространства образов публицистов представлены на рис. 3, 4 и 5.

vest-01-16-46-74 (7).png

На рис. 3 хорошо видна поляризация образов по вертикальной оси, которая представляет первый по мощности фактор (Фактор 1). В крайнем верхнем положении (на позитивном полюсе) оказались образы журналистов, чьи имена и судьбы связаны с представлением

о принципиальности и смелости, верности своим убеждениям, го­товности идти до конца (Кашин, Пол Хлебников, Ассанж). Исходя из полученной расстановки, фактор получил название — «Герой». В нижней части семантического пространства оказались те, чья ра­бота не связана с непосредственным риском.

Правая и левая части семантического пространства отражают дифференциацию образов по второму фактору (ось Х). Как видно, слева оказались Доренко, Мамонтов, Соловьев, Познер — извест­ные журналисты, регулярно появляющиеся на государственных каналах, имеющие (или имевшие) собственные программы на центральном ТВ.

Справа, на позитивном полюсе оси Х — Быков, Соколов-Мит- рич, Колесников, — журналисты, представляющие оппозиционное или независимое мнение. Это противопоставление было обозначе­но в названии фактора — «Независимый (журналист)». Интересно, что журналисты с очень высокими значениями по фактору «Герой» имеют почти нулевые (то есть нейтральные) оценки по фактору не­зависимости, то есть не оцениваются с этой точки зрения. Возмож­но, так происходит потому, что самоотверженность журналиста
имеет самостоятельную социальную и гуманистическую ценность независимо от политической конъюнктуры.

На рис. 4 представлена проекция пространства первого и треть­его факторов.

vest-01-16-46-74 (8).png

Как видно на рис. 4, большая часть образов расположена вдоль линии аппроксимации (линейная регрессия = 0,267), идущей из верхнего левого угла в нижний правый, что указывает на обратную взаимосвязь показателей: чем больше оценка кандидатуры по од­ному фактору, тем меньше по другому. Таким образом на концах диагонали находятся диаметрально противоположные образы. В правом нижнем углу схемы мы видим образ популярного ведущего юмористической программы, а в левом верхнем — журналиста, подвергавшегося преследованиям за свои убеждения, ставшего жертвой жестокого нападения.

Если размежевание по вертикали понятно — это фактор, обо­значенный выше как «Герой», то разделение по горизонтали тре­бует дополнительного анализа. Так, в правой части пространства оказались успешные ведущие развлекательных программ и ток- шоу, обладающие обаянием, чувством юмора, запоминающейся манерой речи, придающие своим выступлениям игровой, слегка иронический характер. В левой части — журналисты, воспринима­ющие свою профессию как священнодействие, когда «кончается искусство и дышит почва и судьба»3

Противопоставление образов по оси Х позволило назвать тре­тий фактор — «Шоумен». Поскольку большая часть образов распо­ложена именно в правой части семантического пространства, можно сказать, что современная журналистика тяготеет к формам шоу. Объяснима также обратная зависимость между ролями «ге­роя» и «шоумена». Если журналист выступает в манере шоумена — он не воспринимается как герой. Исключение составляет образ журналиста Хрекова, который, имея высокие оценки по обоим факторам, воспринимается одновременно и как герой и как шоу­мен. Возможно, такое восприятие обусловлено тематикой проек­тов, которые журналист продолжительное время вел на НТВ, один из которых даже назывался «Главный герой» и представлял собой серию репортажей от первого лица. Примечательно, что некото­рый сдвиг в стилистику шоу наблюдается и в случае Ассанжа. И это объяснимо. Практически все появления Ассанжа на публи­ке были весьма запоминающимися и яркими, а громкие разобла­чения и скандалы как нельзя больше вписывались в фарсовую, аб­сурдистскую стилистику современной массовой коммуникации.

Таким образом, в ходе факторного анализа удалось реконструиро­вать систему субъективно значимых категорий, определяющих вос­приятие коммуникатора: «Герой», «Независимый» и «Шоумен» — вот три категории, через призму которых оценивается публицист. Полу­чается, что истинный героизм — достаточно редкое явление; по- настоящему независимыми, с точки зрения аудитории, являются так­же немногие; но почти все журналисты сегодня в той или иной сте­пени тяготеют к стилистике шоу, что, впрочем, не вызывает протеста аудитории.

Проективный анализ особенностей самоидентификации респондентов

Выбирая тех или иных журналистов в качестве лучших, респон­денты раскрывают собственные предпочтения и ценности. Для того, чтобы определить, как различаются предпочтения респон­дентов, мы рассмотрели средние показатели представителей групп по трем выделенным категориям (Герой — Независимый — Шоу­мен). Чем выше показатель, тем более значима соответствующая категория для респондентов. Полученные значения использова­лись как координаты групп в семантическом пространстве указан­ных факторов. На рис. 5 представлена локализация групп в ро- странстве факторов 2 («Независимый») и 3 («Шоумен»). Различия по фактору «Герой» оказались незначимыми, то есть отношение к героям в разных группах достаточно сходно. В связи с этим приво­дятся только данные 2 и 3 факторов.

vest-01-16-46-74 (9).png

Как видно на схеме, группы располагаются вдоль диагональной линии аппроксимации, свидетельствующей, что чем выше ценится независимость публициста, тем слабее интерес к шоу-журналистике. Наиболее выражено тяготение к шоу-журналистике у «амбициоз­ных», наименее — у «протестующих» (ось Х). Независимость публи­циста (вертикальная ось) важнее всего для «эрудированных» и «про­тестующих», а «общительные» отдают предпочтение журналистам с высоким статусом. Указанные различия значимы по критерию Н Краскала-Уоллеса и Т2 Тамхейна (множественные сравнения ANO- VA). Проективный характер выбора лучшего журналиста раскрывает ценностные доминанты представителей рассматриваемых групп, по­зволяя ближе подойти к пониманию разных типов идентичности.

Между активными участниками сетевого общения (тип 2) и уме­ренными (тип 1) значимых различий не оказалось. Вероятно, это связано с тем, что идеал журналиста больше корреспондирует с си­стемой ценностей, выражаемой референтными группами, чем с уровнем приверженности к новым медиа, представленным в типах (по крайней мере, пока). Можно только сказать, что «активные» (тип 2) несколько больше, в сравнении с «умеренными» (тип 1), предпо­читают независимых и «играющих» журналистов. Это соответствует ожиданиям, но все же недостаточно статистически значимо.

Антиномии информационного общества в восприятии респондентов

Исследование идентичности было бы неполным без анализа личностной позиции респондентов по острым проблемам совре­менности. Важным аспектом исследования стало изучение мне­ния испытуемых относительно основных противоречий информа­ционной эпохи. Проблемы были сформулированы в виде дилемм, каждая из которых состояла из двух противоположных высказыва­ний. Испытуемому предлагалось выбрать правильный, с его точки зрения, вариант. Всего было представлено десять дилемм. Сум­марный показатель свидетельствовал о выраженности потребно­сти в самодетерминации (независимости).

Межгрупповые сравнения показали, что потребность в самоде- терминации значимо выше у респондентов «активного» типа, то есть у тех, кто более активно использует интернет и социальные сети (уровень значимости различий по критерию U Манна-Уитни весьма высок — вероятность ошибки 0,003). Это означает, что раз­витие массовой коммуникации сопровождается не только пере­стройкой поведения, но и личностными изменениями, затрагива­ющими идентичность.

Далее детальнее рассматриваются семь дилемм (1, 3, 4, 5, 7, 8 и 9), вызвавших наибольший разброс мнений и относящихся примерно к одной предметной сфере (значимо коррелирующих между собой). Ниже приводится содержание дилемм и процентное соотношение голосов в поддержку каждой альтернативы. Ответ, соответствующий ключу, то есть позитивно коррелирующий с общим показателем са- модетерминации, выделен жирным шрифтом (табл. 6).

vest-01-16-46-74 (10!).png

Выбранные дилеммы значимо коррелируют между собой, что свидетельствует об их смысловых связях (матрица интеркорреля­ций приводится в табл. 7).

vest-01-16-46-74 (11).png

Для выявления критериев, определяющих семантические связи между дилеммами, матрица интеркорреляций была подвергнута факторному анализу по стандартной программе, применявшейся ранее. В результате было получено три фактора. Нагрузки пунктов по факторам представлены в табл. 8. Наиболее значимые показа­тели выделены жирным шрифтом.

vest-01-16-46-74 (12).png

Интерпретация факторов

Дилеммы, входящие в фактор с наибольшими нагрузками, ха­рактеризуют смысловой инвариант всей группы. Так, значение первого фактора определяется дилеммами 3 и 4. Их общей темой является противопоставление стремления к правде и требований корректности. Фактор можно обозначить как «правда versus кор­ректность». Положительный полюс соответствует выбору в пользу правды. Первый фактор является наиболее значимым, так как объясняет большую часть дисперсии.

Значение второго фактора связано с дилеммами 5 и 1 и выра­жает конфликт между стремлением властных субъектов нечто скрыть от общества и желанием индивида располагать всей пол­нотой информации. На позитивном полюсе фактора это противо­речие решается в пользу общества и подконтрольности власти. Та­ким образом, смысл фактора может быть представлен как «явное versus тайное» (или «гласность»). При этом гласность понимается как долг власти перед обществом.

Значение третьего фактора формируется дилеммами 9 и 7, ха­рактеризующими стремление к свободе самореализации в интере­сах прогресса. Общий смысл фактора — «индивидуальная свобода versus следование правилам».

Дилемма 8 значимо коррелирует со всеми факторами, то есть включает в себя все смысловые компоненты стремления к самоде- терминации.

Если сформулировать значение самодетерминации для совре­менной аудитории, используя отрицательные полюса выделенных критериев, — «от противного», то самодетерминация требует отка­за от политкорректности, чинопочитания и устаревших догм. С позитивной точки зрения, самодетерминация невозможна без правды, подконтрольности власти и свободы развития.

Межгрупповые различия в решении дилемм

Насколько различаются группы респондентов по уровню само­детерминации? На рис. 6 можно увидеть расположение групп в пространстве факторов 1 и 3.

vest-01-16-46-74 (13).png
Множественные сравнения в ANOVA показали наличие суще­ственных различий между «умеренным» (тип 1) и «активным» (тип 2) психотипами по фактору «правда versus корректность» (горизон­тальная ось), что хорошо видно на рис. 6.

Значимыми, согласно ANOVA, являются также различия по уровню потребности в свободе (ось Y) между группой «беззабот­ных», с одной стороны, «амбициозными» и «корректными», с дру­гой. У «беззаботных» вообще больше выражена жажда свободы и правды, чем у представителей других групп.

Все группы, кроме «протестующих», располагаются вдоль диа­гонали аппроксимации, а значит, стремление к свободе сопряжено с желанием знать правду.

Несколько неожиданным кажется расположение группы «про­тестующих», имеющих самые низкие значения по фактору свобо­ды (ф3), хотя эти различия и не являются статистически достовер­ными. Можно предположить, что абсолютной ценностью для «протестующих» является не столько личная свобода, сколько справедливость, подконтрольность власти.

Действительно, группа имеет самые высокие оценки по факто­ру гласности (ф2) — «явное versus тайное», и это хорошо видно на рис. 7. Иными словами, «протестующие» больше всех привержены идеалам гласности и прозрачности.

vest-01-16-46-74 (14).png

Примечательно, что выделенные факторы самодетерминации определенным образом корреспондируют с первыми тремя сту­пенями развития личности по Э. Эриксону. Так, базовое доверие к миру (первая ступень в эпигенетической теории Э. Эриксона) соотносится с первым фактором самодетерминации — верой в существование истины и стремлением к правде («правда versus корректность»); автономия (вторая ступень по Э. Эриксону) кор­респондирует с фактором 2 — требованием подконтрольности власти («явное versus тайное» или «гласность»); инициативность (третья ступень по Э. Эриксону) с фактором 3 — правом на сво­бодное развитие без ограничений («индивидуальная свобода ver­sus следование правилам»).

Задача четвертой ступени по Эриксону состоит в достижении чувства компетентности и полноценности благодаря признанию окружающими достижений индивида. Интересно, что именно компетентность — только уже цифровая — лежит в основе разме­жевания «активного» и «умеренного» коммуникативных типов, выделенных в ходе исследования. Действительно, не только ком­фортное самоощущение, но и существование человека в цифро­вом мире невозможно без владения информационными техноло­гиями, включения в электронные сети и социального одобрения со стороны «виртуального сообщества». Вероятно, совсем неслу­чайно именно активность в использовании новых медиа стала ос­новой размежевания двух эмпирически выделенных типов иден­тичности. Именно носители «цифрового» типа идентичности, активно использующие новые коммуникативные форматы, отли­чаются более высокими общими показателями самодетермина- ции и более выраженным стремлением к правде (обе тенденции статистически значимы по критерию U Манна-Уитни). Таким образом, новый виток развития индивидуальности совершается через те же четыре ступени, что выделены Э. Эриксоном в онто­генезе личности.

Что касается групп самоидентификации (референтных групп), то они различаются в основном по третьему фактору — «индивидуальная свобода versus следование правилам» — аналогу третьей ступени Э. Эриксона. Как видно на рис. 6, самое верхнее положение по оси свободы занимает группа «беззаботных», у них самые высокие показатели, значимо превышающие показатели других. В поисках объяснения данного феномена стоит вспом­нить, что представители этой группы более всех ориентированы на альтруизм, являющийся, несомненно, высшей формой прояв­ления гуманистических ценностей (из описания группы: «склон­ность к немотивированным актам поддержки», «способность прийти на помощь в силу своего характера»). Примечательно, что самый высокий общий балл по самодетерминации среди ре­ферентных групп также у «беззаботных». Это заставляет предпо­ложить, что следование альтруистическим мотивам приводит к тем же эволюционным сдвигам, что и освоение новых коммуни­кативных технологий: обе линии приводят к усилению самоде- терминации.

Вместе с тем, парадоксальный факт, установленный выше, что среди групп 3-го и 4-го уровня по Маслоу («общительных» и «ам­бициозных») пропорционально больше активных приверженцев новых медиа и сетевого общения, чем среди групп 5-го уровня («корректных» и т.д.) заставляет задуматься. Это может свидетель­ствовать о конкуренции новых и традиционных ценностей, когда сторонники «вечных» ценностей свысока смотрят на технологии, а технологически продвинутые пытаются пересмотреть прежние ценностные приоритеты. Между тем, результаты исследования подводят к мысли, что именно сочетание ценностного отношения к жизни и вовлеченности в современные форматы массовой ком­муникации дает наибольший эффект в плане развития личности и усиления стремления к самодетерминации.

Чтобы проверить это предположение, мы провели двух-фак- торный дисперсионный анализ (two-way ANOVA), где в качестве вероятных детерминант развития рассматривались ценности и интернет-активность как два независимых агента влияния. Как было показано на рис. 2, в каждой референтной группе есть представители и «умеренного» и «активного» типов по отноше­нию к новым медиа. В случае, если предположение о совокупном влиянии двух эволюционных факторов (ценностного и техноло­гического) справедливо, показатели самодетерминации будут значимо выше у тех респондентов, которые соединяют духовную ориентацию с активным интересом к новым медиа. На рис. 8 представлены показатели самодетерминации у представителей референтных групп, относящихся к типам «умеренных» и «ак­тивных» пользователей.

vest-01-16-46-74 (15).png
Как видно на рис. 8, показатели «активных» членов в каждой группе (серая сплошная линия), как правило, выше показателей «умеренных» (пунктирная линия). Исключение составляет группа 1   — «общительные». Если же сравнивать группы между собой, то уровень самодетерминации у «активных» в группах 3 — 9 выше, чем у «активных» из групп 0 — 2. И самые высокие значения наблюда­ются в подгруппе «активных беззаботных» (светло-серый маркер в вертикали 7 группы). Это феноменологически подкрепляет выска­занное выше предположение о том, что духовные ценности вообще, а альтруистические в особенности, дают максимальный личност­ный эффект от соединения с новыми технологиями.

Анализ взаимосвязи ценностей и цифровой компетентности с уровнем самодетерминации дал еще более выразительные резуль­таты.

На рис. 9 рассматриваются две градации ценностей: «житейские» и «духовные». «Житейские» объединяют все уровни ценностей по Маслоу ниже пятого. К этой категории были отнесены группы «об­щительных» и «амбициозных», в которых доминируют ценности тре­тьего (эмоциональная близость, эмоциональное принятие) и четвер­того (успех, карьера, социальный статус) уровней. Сюда же были включены респонденты, не определившиеся с выбором и указавшие при ответе «другое». К категории духовных ценностей были отнесены группы 3—9, представляющие различные формы самоактуализации.

vest-01-16-46-74 (16).png

vest-01-16-46-74 (17!).png

Как показывает рис. 9, уровень самодетерминации вообще выше у респондентов, ориентированных на духовные ценности, но особенно высок у тех из них, кто активно использует Интернет и социальные сети. Расчеты по программе Two-Way ANOVA подтвердили сложен­ное влияние двух независимых факторов — ценностей и цифровой компетентности — на потребность в самодетерминации. Как видно из табл. 9, влияет не только каждый из них по отдельности (так, дей­ствие цифровой компетентности достоверно на уровне а=0,019; а влияние ценностей на уровне а=0,004), но, что еще важнее, наблюда­ется кратное усиление эффекта от их сложения (значимость взаимоу- силения а=0,036). Это подтверждает высказанное выше предположе­ние о том, что именно сочетание ценностного отношения к жизни и вовлеченности в современные форматы массовой коммуникации в наибольшей степени способствует формированию психотипа, отли­чающегося высокой потребностью в самодетерминации.

Выводы

Подводя общие итоги исследования, можно констатировать, что под влиянием современных электронных медиа ускоренно склады­вается новый психотип личности, характерной чертой которого яв­ляется стремление к независимости. Наибольший эволюционный эффект вызывает сочетание альтруистических ценностей и сетевой коммуникативной активности. Соединение бескорыстной просо- циальной мотивации и коммуникативной направленности по суще­ству соответствует профессиональной идентичности журналиста в ее чистом, «генотипическом» виде. В этой связи широкое распро­странение «народной журналистики»является одновременно не­отъемлемой чертой информационного общества и основным сред­ством эволюции личности в массовой коммуникации.

Примечания 

Исследование поддержано Российским гуманитарным научным фондом: грант РГНФ № 12-06-00059а «Идентичность коммуникатора в глобализирующей­ся массовой коммуникации: журналистика, блогосфера, реклама и PR».

VALS и VALS-2 // Branding в XXI веке. 5-й элемент. Человеческий фактор. Режим доступа: http://branding21.ru/load/ehlementy_teorii/vals_i_vals_2/2-1-0-28 (дата обра­щения: 21.06.2015).

Пастернак Б. «О, знал бы я, что так бывает...» // Стихи о стихах. Режим доступа: http://pasternak.ouc.ru/o-znal-bu-ya-chto-tak-buvayet.html (дата обращения: 21.06.2015)

корреляция значима на уровне 0,01

корреляция значима на уровне 0,05

Пронин Е.И., Пронина Е.Е. Медиапсихология: новейшие информационные технологии и феномен человека // Общественные науки и современность. 2013. № 2. С. 151–161.

Библиография

Вербицкая Ю.А. Типосиндром «оранжевого» журналиста — «ведомый», «свщомий» // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. Серия Филология. Социальные коммуникации. 2006а. Том 19 (58). № 05.

Вербицкая Ю.А. Массовая коммуникация как творческая проблема: текст и личность: дис. ... к. филол. н., 10.01.10. Журналистика, 2006б.

Гончарова Н.Н., Пронина Е.Е. Человек и город: новая парадигма отно­шений — новая парадигма рекламы // Связи с общественностью и рекла­ма в системе коммуникаций. Сборник научных трудов кафедры рекламы и связей с общественностью. М.: Ф-т журн. МГУ, 2014.

Кшенина Н.Н. Рекламист: психологические риски профессии. Вестник ЧелГУ «Филология. Искусствоведение». Челябинск, 2013.

Оганджанян С.Л. Национальное общественное радио США и новые технологии: угроза или возможность развития? // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2010. № 2.

Пронин Е.И. Психологические проблемы современной журналистики // Проблемы медиапсихологии. — М.: РИП-холдинг, 2002.

Пронин Е.И., Пронина Е.Е. Медиапсихология: Новейшие информацион­ные технологии и феномен человека // Общественные науки и современ­ность. 2013. № 2. С. 151–161.

Пронин Е.И., Пронина Е.Е. Граждане, послушайте себя // Политиче­ская среда. 1995. № 2.

Пронина Е.Е. Психология журналистского творчества. М.: КДУ, 2006.

Пронина Е.Е., Владимирская Е.А. Протестные мотивы уличного искусст­ва в современной рекламе // Связи с общественностью и реклама в систе­ме коммуникаций. Сборник научных трудов кафедры рекламы и связей с общественностью. М.: Ф-т журн. МГУ, 2015. Вып. 10. С. 207-222.

Фомичева И.Д. Партиципарная коммуникация: автореф. дис. ... докт. филол. наук. 10.01.10. М., 2003.

Фролова Т.И. Человек и его мир в информационной повестке дня. Гу­манитарные технологии в журналистике. М., 2009.

Хлебникова Н.В. Гражданская журналистика: к истории становления термина // Медиаскоп. 2001. № 3. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/node/896#27

Pronina E.E. (2014) Media Psychology: Modern Man and Nonlocality of Psyche. Media Psychology: Modern Man and Nonlocality of Psyche 4 (7): 75–87.


Поступила в редакцию 27.07.2015