Роль медийной составляющей в политической коммуникации Италии (от Frattura Sociale к Frattura Mediale)

Раздел: Зарубежная журналистика

Статья посвящена выявлению роли медийной составляющей в политической коммуникации Италии. Автор уделяет внимание процессу трансформации отдельных СМИ и формированию нового медийного пространства, а также гибридности политической информации.

Италия всегда была известна своей политической активностью, ко­торая в немалой степени стимулировалась СМИ. Наряду с использова­нием традиционных СМИ, освоение онлайнового пространства в по­литических целях приобрело в Италии в последние годы все более значимые масштабы, о чем свидетельствует, в частности, феномен се­тевого «Движения 5 звезд». В результате политическая коммуникация обретает новые черты и соответственно трансформируется роль от­дельных СМИ, а также вектор их развития. А это, в свою очередь, ока­зывает влияние на социополитические процессы в обществе.

Странно, но итальянцы становятся грустными и теряют опти­мизм. Так, если в 2005 г. 90% итальянцев считали себя счастливыми (molto o abbastanza felici), то в 2013 г. — их стало 73%¹. Отчего же грустнеют итальянцы? Что этому способствует? Отчасти то, что Италия меняется и меняется под воздействием многих факторов — экономических, политических, демографических, культурных... На­пример, нация интенсивно стареет, уступая в Европе только Герма­нии по индексу среднего возраста, и в 2013 г. на 100 молодых итальянцев приходилось 151,4 старых². Хотя Италия остается среди ведущих экономик Европы (в 2014 г. — четвертая в ЕС и восьмая в мире по размеру ВВП)³, экономическая ситуация в стране остается напряженной. Наблюдается спад деловой активности и производст­ва, а также рост безработицы, которая среди молодежи доходит до 40%. Немало проблем связано с образованием. Например, толь­ко 12,3% молодых итальянцев имеют высшее образование. Скуде­ет брендинг страны (в сотне мировых брендов остались только «Прада» и «Гуччи») и меняется образ Италии в зарубежных СМИ, приобретая негативные черты⁴. По данным британского аналитиче­ского центра The Legatum Institute, Италия в 2014 г. занимала 37 по­зицию в рейтинге процветания (Prosperity Index) стран мира (Нор­вегия — 1, США — 10, Франция — 21).

Как следствие этих и других причин в Италии доверие к власти и ее институтам падает. По данным Tecne-Italia, 63,3% населения не до­веряет местным институтам, 86,2% — национальным и 69,7% — евро­пейским⁵. Подтверждает такие выводы и исследование Demos&Pi, посвященное теме «Итальянцы и государство» и проведенное в де­кабре 2014 года. Его данные свидетельствуют о том, что самым высо­ким доверием в Италии пользуется папа Римский (87%), а самым низким — партии (3%) и парламент (7%). Наиболее активно теряли доверие итальянцев в 2010-2014 гг. президент страны, Евросоюз и ма­гистратура, а повышали — только школа и церковь. Поэтому на во­прос: «Может ли быть демократия без партий?», 50% опрошенных от­ветили «да» и 46% — «нет».

Можно говорить о том, что отношение к политике становится все более пессимистичным. Снижается политическая активность и соот­ветственно процент голосующих на выборах. Так, в 2013 г. на парла­ментских выборах голосовало 72,3% (в 80-х — 90%), в 2014 г. на выбо­рах в Европарламент — только 57,2% (в 1979 г. — 85,7%)⁶, чем был достигнут исторический минимум. Аналитики все чаще обращаются к вопросу о превращении политики в антиполитику, говорят о турбо­политике и поп-политике, о том, что политика утрачивает присущие ей формы в демократическом обществе и развивается в контексте по­стмодернизма.

В ежегодном докладе института социально-экономических иссле­дований Censis⁷ отмечаются серьезные негативные тенденции в разви­тии общества, в том числе кризис системной культуры, в результате чего общество в основном живет в горизонтальном измерении. Инте­ресы индивидуальные и коллективные формируются в несообщающихся мирах. Не общаясь по вертикали, отдельные комьюнити живут сами по себе. Это похоже на «общество семи кувшинов», в каждом из которых идет бурная жизнь, но они не сообщаются: власти наднацио­нальные, национальная политика, институты власти, жизнедеятель­ные меньшинства, обычные люди, обездоленные и мир коммуника­ций. Последнее весьма важно для нашей темы, поскольку под­тверждает один из парадоксов общественного развития: люди стано­вятся все более разобщены и аполитичны, несмотря на социализацию в интернете. Поэтому в Италии особое значение приобретает роль коммуникационного фактора, в том числе и в сфере политической.

Очевидно, что политическая коммуникация трансформируется, расширяется ее диапазон: от политической коммуникации нацио­нального масштаба к региональной в рамках ЕС и глобальной. Меня­ется поле политической коммуникации и в зависимости от уровня связей с экономикой и культурой, например. Сохраняет свое влияние и политическая культура, от которой зависит своеобразие политиче­ского процесса в той или другой стране, в том числе и в Италии, а со­ответственно и формы политической коммуникации. Широкую из­вестность в прошлом получили труды Г. Алмонда и С. Вербы «Гражданская культура: политические установки и демократия в пяти странах» (Алмонд, Верба, 2014), а также Р. Патнэма «Чтобы демокра­тия сработала. Гражданские традиции в современной Италии» (Пат­нэм, 1996), в которых были выявлены особенности итальянской по­литической культуры. В новом веке эта тема как бы отошла на второй план, а теперь вновь становится предметом внимания исследовате­лей. Кроме того, в новой парадигме нашлось место и для такого явле­ния, как субкультуры, существование которых в прошлом в итальян­ском варианте основывалось на социально-политических факторах.

Существует много толкований понятия «политическая коммуни­кация» и множество определений, базирующихся в основном на по­литологических, социологических или медиалогических теориях. Что касается Италии, то в научных кругах не потерял значимости подход, выработанный Джанпьетро Маццолени в своей книге «Политическая коммуникация». В его трудах, многократно переиздававшихся, поли­тическая коммуникация рассматривается как продукт взаимодейст­вия между политической системой (институты, партии, политики), системой медиа (средства коммуникации, журналисты) и гражданами-избирателями, которые являются основными получателями этого продукта. Это интерактивный процесс, границы которого подвижны, он очень сложен и многомерен, а также подвержен разного рода вли­яниям.

Об этом, в частности, свидетельствуют основные этапы развития политической коммуникации после падения фашистского режима и создания Итальянской Республики. Можно отметить и то, что они в основном совпадают и по политическим, и по медийным факторам (80-е годы, 90-е годы, после 2011 года).

В послевоенный период в политическую коммуникацию были включены СМИ, базировавшиеся на идеологической основе ведущих партий или политически ангажированные ими. Поэтому можно было говорить о «социальном разрыве» (frattura sociale) в политической коммуникации.

Начиная с 80-х годов прошлого века в политическом процессе и в развитии СМИ Италии произошло немало существенных, качествен­но новых изменений. Так, в 80-е включилось в политическую комму­никацию коммерческое ТВ, на телерынок пришли новые специали­сты не только в области коммерческой, но и политической рекламы. Выборная кампания 1983 г. стала первой, в которой уже были задей­ствованы политтехнологии, хотя еще весьма скромные по сравнению с сегодняшними. Но уже в ней определились основные направления в конструировании новых модулей политической коммуникации (политика-спектакль, имидж лидера и персонализация в нем образа партии, движения или даже блока, приоритет визуального над вер­бальным).

В 90-х годах обрушилась система идеологических партий, нача­лось освоение интернета, а в политической коммуникации начался новый этап, связанный с приходом в политику Сильвио Берлускони. Своеобразие политического процесса и роли СМИ особенно ярко проявилось, когда на смену традиционному политическому разделе­нию на правых и левых пришло разделение итальянцев на сторонни­ков и противников Берлускони. Италия продемонстрировала почти доведенный до абсурда пример сращивания политической власти со СМИ в самом прямом смысле слова, а именно в лице одного челове­ка (премьер-министра и владельца крупнейшей коммерческой сети). Телевидение стало ключевым звеном в политической коммуникации.

Другой важный момент — широкомасштабная режиссура полити­ческих кампаний. Это не «шахматные партии политиков», о которых писал Пьеро Оттоне, или «концерты для инструмента с оркестром», о которых изящно говорил Дюверже. Это грандиозные шоу-спектакли, а иногда боксерские поединки — в зависимости от накала страстей и возможностей участников. Выборы начала ХХ! в. стали логичным продолжением тех процессов, которые на протяжении последнего де­сятилетия XX в. пронизывали политическую жизнь страны и ее эко­номику, видоизменяли коммуникационные и информационные свя­зи в Италии в контексте европейского развития. Вместе с тем в работе предвыборных кампаний и при подсчете результатов голосо­вания обнаружилось немало таких моментов, которые свидетельству­ют не только о модернизации политического процесса в Италии в ру­сле общих тенденций, но и о его национальных особенностях, подтверждают не только значение политического маркетинга и его инструментов на уровне современного развития информационных технологий, но и влияние субъективного, личностного фактора.

Имидж лидеров стал одним из ключевых моментов в ходе кампа­нии. На имидж кандидатов работали все возможные средства: от пла­катов до интернета, хотя последний и был включен в медийное обес­печение с опозданием, поскольку Италия была вынуждена преодолевать всем известный цифровой разрыв, до конца еще не преодоленный и по сей день.

Последний значимый период связан, с одной стороны, с отстав­кой Берлускони в 2011 году, а с другой— с наращиванием потенциала социальных сетей и формированием их детища — сетевого «Движе­ния 5 звезд» Беппе Грилло, открывшего новую страницу в политиче­ской коммуникации Италии.

Грилло начал в 2005 г. с блога, который постепенно обрел массо­вую аудиторию и стал одним из самых посещаемых не только в Ита­лии, но и за рубежом. Протестный пафос Грилло, направленный про­тив действующих институтов власти и партократии, быстро нашел отклик в блогосфере и привел к созданию в 2009 г. «Движения 5 звезд», которое на парламентских выборах 2013 г. добилось впечатля­ющих результатов.

Информационно-коммуникационное пространство Грилло — это блогосфера в онлайне и площадь (piazza) в офлайне, сначала минуя тра­диционные СМИ, а затем дозированно прибегая к их услугам. Впро­чем, они уделяют ему такое внимание, которого он мог бы вряд ли удостоиться, если бы стремился к тому. Фабио Бординьон называет его политическую коммуникацию треугольной (блог и соцсети, простран­ство и площадь, ТВ и газеты) без строгого порядка⁸. Это мультимедий­ная стратегия, рассчитанная на разнородную аудиторию в социальном, политическом и возрастном отношении. Площадь — сакральное место, откуда идет message для СМИ. А это больше, чем прямое присутствие в телестудии, поскольку, как считает Бординьон, основные форматы ТВ (например, ток-шоу) начинают терять популярность. При этом пло­щадь Грилло отлична от площади времен ХДП и ИКП. На ней полити­ка-спектакль, перекочевавшая из телевидения времен Берлускони, но в другой интерпретации. Кроме того, на площади Грилло нет партийного присутствия, своего рода фильтра. Но есть, например, нобелевский лау­реат Дарио Фо и искушенный в сценическом искусстве Адриано Че­лентано. Аудитория ближе к театральной, чем к политической. Она шире и раскованнее. Успех Грилло на парламентских выборах 2013 г превзошел все ожидания. «Движение 5 звезд» настолько продвинулось вперед, что стало первым в палате депутатов по количеству голосов, от­данных за него, — 25,56% (Демократическая партия — 25,42% и партия Берлускони — 21,57%), но уступило коалициям справа и слева (лево­центристы — 29,55%, правоцентристы — 29,15%).

Выборы 2014 г. в Европарламент и одновременно с ними происхо­дившие административые должны были определить меру доверия итальянцев к новому лидеру ДП и премьер-министру Маттео Ренци, а также прочность позиций Беппе Грилло. Однако на фоне низкой явки избирателей результаты их были ошеломительными для Ренци (40,81% голосов) и разочаровывающими для Грилло (21,16%). Причи­ны этого Грилло усмотрел в просчетах информационно-коммуника­ционной стратегии, над совершенствованием которой теперь работа­ет его мозговой центр.

В целом, последние политические кампании и развитие политиче­ского процесса в Италии ставят немало дискуссионных вопросов, связанных с трансформацией роли СМИ в политической коммуни­кации и ее новыми формами.

Но ситуация в системе СМИ, как и в политике, меняется. Сокра­щается тираж газет и количество журналистов. Обретают значение локальные издания в сочетании с сетевой информацией, делая ин­формационную картину более полицентричной.

Телевидение остается лидером на информационно-коммуникаци­онном поле. Итальянцы в 2013 году в среднем проводили у телеэкра­нов ТВ 260 мин. в день (в 2007 г. — 230 мин.): от 391 мин. в возрастной категории старше 64 лет (максимум) до 153 мин. у 20-24-летних (ми­нимум). Примечательно, что увеличение времени просмотра косну­лось всех возрастных категорий от 4-7 лет до 64 лет и старше⁹.

Телевизионный сектор подвижен. Начинает меняться роль телега­зет. Появление трех круглосуточных новостных каналов RAInews24, TGCom24, SkyTG24 поставило много вопросов, связанных с информа­ционной диверсификацией традиционных телегазет, с новым взаимо­действием с программами канала и т.д. Происходит усложнение «орга­низма телезрителя», оснащенного теперь смартфонами, планшетами и другими гаджетами, которые позволяют одновременно существовать в телевизионном и онлайновом пространстве. Уже появилась в инфогра­фике «Анатомия телезрителя», цифрового витрувианского человека, которая свидетельствует о неограниченных возможностях его связи с миром¹⁰. Аудитория интернета растет, но большая ее часть читает там газеты — 64%, в социальные сети включены 59% и только 43% обсу­ждают политику

В целом, как видно из табл.1, половина граждан черпает информа­цию в интернете, т.е. вдвое больше, чем в 2007 г., и почти на 10 пун­ктов больше, чем 2 года назад. С другой стороны, только ТВ превос­ходит сеть как канал ежедневной информации. Но разрыв между ТВ и сетью с 2007 г. сократился с 60 до 30 пунктов. Радио и печать теряют позиции, но не настолько, чтобы они перестали быть значимыми.

Однако медийное участие в политической коммуникации оцени­вается итальянскими специалистами по-разному. Остановимся всего лишь на двух примерах.

Первый связан с феноменом «медийного разрыва» (frattura mediale), описанного Лоренцо де Сио в одной из статей¹¹. Его гипотеза основана на том, что поскольку «Движение» Грилло раздвинуло гео­политические (север — юг, красные пояса — белые зоны) и социодемографические (возраст, профессия) границы электората, то его нельзя характеризовать ни по возрасту, ни по образованию и т.д. Остаются СМИ, из которых итальянцы черпают политическую ин­формацию (для левых — газеты, для правых — ТВ, для «Движения 5 звезд» — сеть) и которые становятся определяющими в политической позиции граждан. Но это несколько упрощенный подход, который предполагает определяющее влияние только одного СМИ, что в сов­ременных условиях проблематично.

Более продуктивным представляется второй подход, который предполагает учет характера мультимедийности, перекрещивания (crossmedialita), конвергенции информации. В определенной мере этому соответствует в современных условиях Италии концепция «ме­дийной гибридности» политической коммуникации. Гибридный ха­рактер информации обусловлен наложением и соединением различ­ных информационных потоков традиционных и новых СМИ в произвольной последовательности или одновременном подключе­нии. Причем существует несколько уровней процесса, каждый из ко­торых требует отдельного изучения. Примечательно, что такой под­ход не исключает значимой роли традиционных СМИ, а помогает выявить различные новые формы их интеграции. Юрген Хабермас летом 2014 г. в интервью газете «Франкфуртер рундшау» как раз гово­рил о том, что в цифровом mare magnum не должны потеряться ком­петенции старой доброй журналистики, которая сейчас не менее не­обходима, чем вчера.

Аргументом в пользу медийной гибридности могут служить мате­риалы еще одного социологического исследования «Demos&Pi»¹², проведенного под руководством Ильво Диаманти в 2014 году. В нем медийная аудитория политической коммуникации (ежедневные пользователи СМИ в информационных целях) была разделена на 4 группы:

1. tele-centrici — те, кто использует только ТВ, — 23%;

2. net-informati — те, кто использует только интернет, — 6%;

3. net-ibridi — те, кто использует интернет + любое традиционное СМИ, - 44%;

4. tradizionali — те, кто использует традиционные СМИ, — 28%.

Очевидно, что в этой иерархии «гибридные» пользователи пер­венствуют, затем идут приверженцы традиционных СМИ, потом только телезрители и в конце — только интернавты. Каковы же поли­тические мотивации представителей этих групп? «Гибридный» элек­торат превалирует во всех крупных партиях :

Лига Севера — 60%.

Движение 5 звезд — 56%.

Демократическая партия — 45%.

Форца, Италия — 34%.

Естественно, что к телевидению и к традиционным СМИ больше всего тяготеет электорат партии Берлускони «Форца, Италия» (соот­ветственно 31и 34%), к интернету — электорат «Движения 5 звезд» (15%), к гибридной информации — электорат Лиги Севера (56%).

По мнению Ильво Диаманти, берлускониевская медийная поли­тическая коммуникация еще сохраняет свое значение, но все актив­нее обретает новые черты благодаря сети. Выстраивается линейка: «гибридная политическая информация» — «гибридная коммуника­ция» — «гибридная демократия», в условиях которой обитает «ги­бридный гражданин», критичный и скептичный по отношению к по­литике и институтам. Вывод несколько спорный, особенно в отношении демократии и граждан.

Тем не менее очевидно, что все СМИ сохраняют свое значение. Ставка только на сетевые ресурсы себя еще не оправдывает. Гибридность медийной составляющей в политической коммуникации ста­новится реальным фактом и объем ее возрастает. С ней связано мно­го позитивных моментов, но и негативные также присутствуют. Отношение к интернету до сих пор неоднозначное — от территории свободы до территории «контрдемократии» (Пьер Розанваллон), от объединения людей до их разъединения (Юрген Хабермас), от канала открытого политического участия до средства политического мани­пулирования.

В исследованиях последних лет все настойчивее звучат критиче­ские мотивы в адрес медийного участия в политической коммуника­ции, особенно в онлайне. К негативным эффектам относят массовую дезинформацию и манипулирование сознанием, пренебрежение по­литической культурой и языковыми нормами. Рассмотрение блогов в политическом контексте показывает, что в отдельных странах суще­ствует угроза их «приручения» и даже цензуры, превращения их в средство скрытой политической и экономической рекламы и в сред­ство пропаганды терроризма и насилия. В медиатизации политики противники этого процесса усматривают утрату партиями доверия граждан. Во Франции это называют «опасными связями», ведущими к антиполитике и контрдемократии. Другой полюс представлен ме­дийными апологетами, впадающими в сетевую эйфорию и техноуто­пизм.

Но большинство итальянских исследователей склонны к более сбалансированному подходу. Следует отметить, что выявление роли и места традиционных и новых СМИ в противопоставлении отходит на второй план. Большое внимание уделяется роли социальных сетей и социального ТВ в политической коммуникации, ее моделям, а также процессу гибридизации политической информации и СМИ. Что ка­сается методов исследований, то медиаметрия в ряде случаев выте­сняет анализ текста, а дискурс и смыслы уходят на второй план. Осо­бого внимания требуют многочисленные социологические опросы, которые стали неотъемлемой частью политической коммуникации и данными которых активно манипулируют СМИ.

В заключение следует подчеркнуть, что медиатизация политиче­ской коммуникации в Италии имеет много особенностей. Она свиде­тельствует о том, что после 2011 г. наступил новый период, связанный как со сменой политической гвардии (уход в отставку Берлускони, избрание главой ДП Ренци, ставшего премьер-министром, и мас­штабный выход на политическую арену сетевого движения Грилло), так и формированием нового медийного пространства, заполненного гибридной информацией. Влияние процесса конвергенции и гибри­дизации СМИ на политическое участие граждан подтверждают мно­гие исследования. Но нужны новые, в которых бы рассматривались различные медийные формы и виды, а также их взаимодействие.

Примечания

¹ Ma siamo diventati tristi? Demos&Pi, 18 aprile 2014.

² Istat. Annuario Statistico Italiano. 2014

³ World Development Indicators.

⁴ Roland Schatz. Stereotypes frame perception of Italy. Italy’s international media image, 1/2012-3/2015.

⁵ L’Osservatorio. La crisi che infrange il sogno europeo. Available at: http://www.tecne-italia.it

⁶ Istat. Annuario Statistico Italiano. 2014. Available at: http://www.istat.it

⁷ 48 Rapporto sulla situazione sociale del Paese/2014. Available at: http://www.censis.it

⁸ Fabio Bordignon. La piazza secondo Grillo. Demos&Pi. 22 febbraio 2013.

⁹ Nielsen featured insights. Aprile 2014.

¹⁰ Режим доступа: http://www.primaonline.it

¹¹ Una «frattura mediale” nel voto del 25 febbraio? Available at: http://cise.luiss.it/2013/03/20

¹² Informazione e politica in Italia. Demos&Pi. Dicembre 2014.

Библиография

Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура: политические установки и де­мократия в пяти странах. М.: Мысль, 2014.

Патнэм Р. Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в совре­менной Италии. М.: Ad Marginem, 1996.

Поступила в редакцию 29.05.2015