Феномен женщины в истории русской журналистики

Скачать статью
Лапшина Г.С.

кандидат филологических наук, доцент кафедры истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва, Россия

e-mail: gslapshina@gmail.com

Раздел: История журналистики

Статья ставит целью показать, сколь значительную роль в истории русской журналистики сыграли женщины, прежде всего в становлении печати, в развитии ее системы, в расширении читательской аудитории, в демократизации общественных идей, носителем которых всегда была отечественная журналистика.

Ключевые слова: Императрица Елизавета Петровна, первые частные журналы в России, политика Екатерины II в области печати, Е.Р. Дашкова, литературные салоны, женщины-публицисты, женщины-редакторы и издательницы

Судьба русской журналистики сложилась так, что непосредствен­ное отношение к ней, к формирующейся системе печати, взаимоот­ношениям ее с государством, цензурой имели женщины — и прежде всего сидящие на троне. История отечественной журналистики — это неотъемлемая часть нашей культуры, это трибуна, отражающая ее становление и одновременно оказывающая влияние на формирова­ние культуры. Поэтому иногда трудно разделить деяния тех, кто взо­шел на престол, на сугубо политические, собственно культурные и непосредственно определяющие развитие печати. Три женские фигу­ры встают перед нами, когда мы обращаемся к XVIII веку, времени масштабных преобразований в России: Елизавета, дочь Петра Вели­кого, с ее правления начинается эпоха русского Просвещения; Екате­рина II, которую уже привычно называют Великой, и ее блестящая соратница, княгиня Дашкова, Екатерина Малая, как она сама себя иногда именовала.

Идеи Просвещения пришли в Россию вместе с французской куль­турой, которая при Елизавете Петровне стала вытеснять немецкое вли­яние. В.О. Ключевский обращал внимание на то, что императрица не только перепечатала изданное при отце «Юности честное зерцало», но и способствовала избранию в почетные члены Академии наук Вольте­ра и через И.И. Шувалова передала французскому энциклопедисту по­ручение написать историю Петра Великого1. Ее детищем становится Императорский театр, Академия художеств, Московский универси­тет. При Елизавете Петровне расширена программа Шляхетского корпуса, который с 1743 получил название Сухопутного шляхетского корпуса. Он сыграл огромную роль в истории русской литературы и те­атра уже потому, что в его стенах, по распоряжению Елизаветы Пет­ровны, обучался первый русский актер Ф.Г. Волков, корпус закончили литераторы М.М. Херасков и А.П. Сумароков. Собственно, здесь и ро­дился настоящий русский театр — с представлений в Сухопутном кор­пусе. Ключевский отмечал, что «тогда театр впервые стал серьезным интересом для русского образованного общества и ему приписывали не только увеселительное, но и образовательное значение»2. Импера­трица была очень увлечена им, «порой весь двор превращался в теа­тральное фойе: изо дня в день говорили только о французской коме­дии, о итальянской комической опере и ее содержателе Локателли, об интермеццах и т.д.»3. В 1756 году был создан Императорский театр, где Волков стал первым придворным актером, а драматург Сумароков — директором.

Но имя А.П. Сумарокова неразрывно связано и с историей рос­сийской журналистики. Он возглавил первый отечественный част­ный журнал «Трудолюбивая пчела»4.

И здесь нужно снова обратиться к величественной фигуре Елиза­веты Петровны. Печать только тогда способна выполнить свою прос­ветительскую, культурную роль, когда она независима от власти. Петр Великий газетой «Ведомости» положил начало официальной, государственной прессе, с государством связаны и издания Академии наук. Именно во время правления его дочери и был сделан следую­щий важный шаг в развитии журналистики. «Трудолюбивая пчела» была не только первым частным изданием — особое место в нем при­надлежало сатире, а сам Сумароков сделал попытку представить чи­тателю и первую в России социальную утопию. В 1760 году Сумаро­ков стал активно печататься и в другом частном журнале «Праздное время, в пользу употребленное», возникшем почти одновременно с его «Трудолюбивой пчелой».

Начало целой эпохе в развитии российской печати положило основание Московского университета. Несмотря на то что это был Императорский университет, личностное начало в изданиях, выхо­дивших в созданной при университете типографии, которую при Елизавете Петровне курировал М.М. Херасков, было очень сильным. В это время здесь издавались журналы «Полезное увеселение», а чуть позже и «Свободные часы». В университетской типографии вышел и первый номер «Московских ведомостей», с которыми на протяжении долгой истории будут связаны имена многих выдающихся журнали­стов и представителей русской культуры в целом.

Исследователь истории российской цензуры Г.В. Жирков особое внимание обращает на то, что Елизавета сделала после Петра I важный шаг в разделении духовной и светской цензуры. Ее великий отец начал этот процесс, отведя главную роль Духовной коллегии, где в большин­стве были люди светские. 7 марта 1743 г. Елизавета повелела, чтобы все гражданские книги выходили только с апробацией Правительствующе­го Сената, а Святейший Синод цензурировал только книги духовные. Это давало возможность Ломоносову избежать нареканий императри­цы в связи с нападками Синода (Жирков, 2001: 18, 20-22) на него и «Ежемесячные сочинения»5. Журнал Сумарокова проходил цензуру Академии наук, и редактор мог позволить себе полемизировать с ней6.

С уходом Елизаветы этот цензурный «рай» был потерян7. Импера­трица не ставила целью управлять печатью, некоторые историки пола­гают, что она просто не понимала силу печатного слова. Возможно... Однако «рай» был. Екатерина Великая, «императрица-писательница», по выражению Ключевского8, эту силу ощущала. Первой задачей Ека­терины Алексеевны было «сгладить впечатление переворота, путем ко­торого вступила на престол, оправдать незаконное присвоение власти»9. Основная мысль ее программы — «попустительное распро­странение идей века и законодательное закрепление фактов места»10. К выполнению ее и призывалась пресса.

Управлять печатью, в том числе и через идеологический контроль над умами читателей, «императрица-писательница» решила через частные издания, инициировав при содействии своего секретаря Г.В. Козицкого выпуск журнала «Всякая всячина». Ее опыт оказался востребованным почти через сто лет, когда министр внутренних дел П.А. Валуев, проводивший в жизнь почти все реформы Александра II, организовал два подобных издания: сначала газету «Русские ведомо­сти» с редактором Н. Павловым, а потом «Неделю» — с Н. Мунтом. Оба проекта в конце 1860-х гг. успеха у читателя не имели и продолжи­ли существование при новых издателях, однако идея через несколько десятилетий снова возродилась у П.А. Столыпина в момент преобразо­вания им сельского хозяйства: он организовал выпуск газеты «Россия», которая выходила очень большим тиражом.

Но вернемся к Екатерине Великой. Ее начинание дало мощный толчок развитию печати, более всего — сатирической, породило (пре­жде всего «Трутень» Н.И. Новикова) серию замечательных журналов с блестящими публицистами. И этот бурный поток изданий, которые все менее желали «управляться», заставил императрицу насторожить­ся. Медленно, но верно Екатерина Алексеевна от политики управле­ния печатью шла к удушению ее. Оправившись от потрясения, выз­ванного пугачевским восстанием11, с целью сохранить свое влияние на просвещенное дворянство императрица издала 15 января 1783 года Указ о вольных типографиях — либеральный, поскольку разрешалось открытие частных типографий, и полицейский, ибо контроль за со­держанием изданий передавался в Управу Благочиния, без разреше­ния которой «самовольное напечатывание» было наказуемо (Жирков, 2001: 26)12. Управлять мнением в начале 1780-х гг. Екатерина Вели­кая пыталась и через исторические рассуждения в академическом «Собеседнике любителей российского слова» («..всякое добро ни­сходит от престола», «национальное просвещение не может обойтись без поддержки правительства»13). Однако журналистское сообщество давно выражало сомнение в истинности этих постулатов. Уже «Тру­тень» навсегда сделал врагами Новикова и императрицу. Она мето­дично «охотилась» за ним на протяжении нескольких лет. Так, 23 де­кабря 1785 г. она дала распоряжение главнокомандующему в Москве графу Я.А. Брюсу «сочинить роспись.книгам», ибо «из типографии Новикова выходят многие странные книги»14. В этот же день появил­ся ее Указ архиепископу Платону: «призвать Новикова» и «испытать его в законе нашем, равно и книги его типографии освидетельство­вать: не скрывается ли в них умствований, не сходных с простыми и чистыми правилами веры нашей православной и гражданской добле­сти, и что окажется, донесите нам, и синод наш уведомьте»15.

17 октября 1788 г. Екатерина направляет Указ главнокомандующе­му Москвы П.Д. Еропкину: «чтоб университетская типография, по истечении срока, на содержание поручику Новикову не была отдана»16. Итог неравной борьбы Н.И. Новикова за независимую, широко развитую систему печати, многогранную по типологии и объемную по просветительским идеям, известен: политика удуше­ния, к которой все больше склонялась императрица, восторжествова­ла: в 1792 году Новиков был заключен в Шлиссельбургскую крепость, более 18000 изданных в его типографии книг было сожжено. Указом от 16 сентября 1796 года «Об ограничении свободы книгопечатания и ввоза иностранных книг; об учреждении на сей конец цензур в городах: Санкт-Петербурге, Москве, Риге, Одессе и при Радзивиловской та­можне, и об упразднении частных типографий»17 завершились отно­шения Екатерины Великой с журналистикой.

Княгиня Дашкова, директор Петербургской Академии наук и президент Российской академии, созданной для изучения русского языка, одна из образованнейших женщин своего времени, Екатерина Малая, в конечном итоге тоже оказалась жертвой цензурной полити­ки своей венценосной «подруги», которой когда-то помогала взойти на престол. Екатерина Романовна была не менее, а, скорее всего, бо­лее литературно одаренной, нежели императрица. Еще в 1863 году она выступила как переводчик фрагментов из философского трактата Гельвеция «Об уме». Некоторые исследователи полагают, что она уча­ствовала в новиковском «Живописце»18. Это возможно, если учесть, что в опубликованном в 1875 году Архиве князя Воронцова были рукописные замечания Дашковой на книгу К. Рюльера «История, или Анекдоты о революции в России в 1762 г.», где она выражала неудо­вольствие тем, что автор не упомянул о ее желании видеть в Екатери­не не самодержицу, а регентшу19. Может быть, уже тогда между ней и императрицей проскользнула тень отчуждения? Может быть, дело было в том, что Дашкова не удовлетворилась высокими должностя­ми, которые предложила ей Екатерина Великая — то ли как милость бывшей соратнице, то ли из-за прагматичного понимания, сколь по­лезным это станет для дела Академии? Во всяком случае, Екатерина Малая не удовлетворилась этим и приняла активное участие в журна­листике. В 1783 г. она основала журнал «Собеседник любителей рос­сийского слова», в 1786 — «Новые ежемесячные сочинения». В этом же году по ее инициативе Академия стала издавать «Российский Феатр», собрание всех российских театральных сочинений. Вышло 43 части сборника (1786—1791, 1793—1794). Дашкова продолжила нача­тое Новиковым издание письменных памятников по истории России «Продолжение Древней Российской Вивлиофики» (20 частей). К это­му времени у нее уже был достаточно богатый публицистический опыт: в 1774 году она участвовала в создании при Московском уни­верситете Вольного Российского собрания, в журнале которого «Опыт трудов Вольного Российского собрания» опубликовала не­сколько статей. Дашкова писала стихи на русском и французском языках, переводила с английского и французского, произнесла не­сколько академических речей, писала комедии и драмы для театра.

Личность Е.Р. Дашковой очень точно обрисовал А.И. Герцен в опубликованной в «Полярной звезде» (1857 г., кн. 3) статье «Княгиня Екатерина Романовна Дашкова»20, говоря о том, что в ней чувствует­ся нечто «сильное, многостороннее, деятельное, петровское, ломоносовское...»21. «Собеседнику» посвятил в «Современнике» (1856) боль­шую статью Н.А. Добролюбов. Он увидел в журнале «отражение современной жизни общества», защиту русского языка, любовь к историческим изысканиям, умение рисовать современные нравы, до­нести до читателя научные истины22, «стремление распространять просвещение в обществе и возвысить значение отечественной литературы»23. Добролюбов связывал все лучшее, что было в «Собеседнике», с деятельностью Дашковой: «Журнал этот был ее задушев­ной мыслью; она надеялась посредством его действовать на распро­странение знаний, развитие истинных понятий, на образование самого языка. Более серьезно, нежели все окружавшие ее, проникну­тая просвещенными идеями, умея вносить их в саму жизнь... , она стояла гораздо выше современного ей русского общества»24.

В «Собеседнике» участвовали лучшие литературные силы: Г.Р. Де­ржавин, В.В. Капнист, Я.Б. Княжнин, М.М. Херасков, Д.И. Фонви­зин и др. Здесь печатались «Записки о русской истории» императри­цы Екатерины, ее же «Были и небылицы». Сочинения государыни занимали значительное место в журнале, они преследовали все еще не угасшую цель — управлять мнением и достаточно определенно показать, что ей не нравилось в настроениях общества, в чем она ви­дела опасность для государства. Но проблема заключалась в том, что неприятие своей позиции Екатерина Великая встретила в этом же издании. Это неприятие пронизывало публикации Фонвизина, в том числе вопросы, которые он задал автору «Былей и небылиц», что привело к полуофициальному запрещению печатать его произведе­ния. Участие в «Собеседнике» Державина вызвало недоброжелатель­ство генерал-прокурора, доверенного лица императрицы, князя А.А. Вяземского25. Настроение самой Дашковой отражает тот факт, что в 1789 году по ее предложению почетным членом Петербургской академии наук стал один из авторов Декларации независимости США, разработчик Конституции Соединенных Штатов, Б. Франк­лин, а саму Дашкову избрали почетным членом Американского фи­лософского общества, основанного этим выдающимся американ­ским государственным деятелем. Конечно, не следует исключать чисто научный аспект в их взаимоотношениях: Франклин был уче­ным и изобретателем, однако в его жизни было и журналистское прошлое26. Но если вспомнить замечания Екатерины Романовны на книгу Рюльера и ее частое пребывание в конституционной Англии, то можно предположить, что симпатии Дашковой к Франклину не были лишены и определенного сочувствия к его политической пози­ции. Интересно, что имя Франклина часто появлялось на страницах «Московских ведомостей» в 1780-е гг., когда университетской типог­рафией владел Н.И. Новиков.

Брат Екатерины Малой, А.Р. Воронцов, покровительствовал по службе А.Н. Радищеву и в связи с осуждением его в 1791 году вышел в отставку. Расправу с автором «Путешествия.» Дашкова восприняла с горечью, хотя она пишет об этом в «Записках» сдержанно: «Я была опечалена судьбой Радищева и особенно горем моего брата, так как знала — оно пройдет не скоро»27. Последние слова говорили о многом: Воронцов не только в душе жалел Радищева, но помогал ему в период ссылки. Подробно в своих «Записках» рассказала Екатерина Рома­новна и об истории с публикацией в академическом «Российском Феатре» (1893) трагедии Княжнина «Вадим Новгородский», о том, как она (явно с иронией) предложила полицмейстеру вырвать страницы с тек­стом трагедии из этого издания, как разгневанная императрица пообе­щала сжечь трагедию рукой палача28. С этого момента пути Великой и Малой Екатерины окончательно расходятся. Императрица отдает рас­поряжение отправить в цензуру третий номер «Живописца», который Дашкова хотела переиздать, как это было сделано с другими номерами этого журнала Новикова. В результате издание в свет не вышло. Даш­кова высказывает желание отойти от службы в Академии, получает от­пуск «для поправления здоровья» и уезжает из Петербурга. Павел, при­дя к власти, ссылает Дашкову в деревню Новгородской губернии. К счастью, ссылка оказалась не долгой. Екатерине Романовне даже разрешили бывать в столице, когда там отсутствует двор. В последние годы она не оставляла журналистской деятельности, печаталась в «Рус­ском вестнике» С.Н. Глинки, в журнале «Друг просвещения»29, работа­ла над «Записками», которым была суждена долгая жизнь.

...Ушел XVIII век с его венценосными создательницами русской журналистики, и в формировании облика отечественной печати ста­ли участвовать далекие от власти, неравнодушные к жизни общества талантливые люди, «простые» дворяне и дворянки.

Литературные салоны. Именно там собиралась творческая ин­теллигенция, которая и составляла ядро российской журналистики, особенно в первой половине XIX века. Литератор — так тогда обычно называли журналиста, отличая служение слову от оплаченной профес­сии. Собирали литераторов в свои салоны дамы, просвещенные, ча­сто творчески одаренные дворянки. В этих салонах встречались пред­ставители складывающихся литературных направлений, которые определяли развитие словесности, формирующиеся философские взгляды, здесь вырабатывались новые идеи, и все это находило свое отражение на страницах журналистики, которая в России была, как известно, единственной трибуной30.

Дом З.А. Волконской на Тверской в 1825—1829 гг. привлекал вни­мание многих литераторов — и безответно влюбленного в хозяйку Д.В. Веневитинова, и В.А. Жуковского, и Е.А. Баратынского, и П.А. Вяземского, и В.Ф. Одоевского, и П.Я. Чаадаева. И Пушкина, который здесь в последний раз увиделся с Марией Волконской-Раев­ской, уезжавшей в Сибирь; трогательные проводы ее имела мужество устроить Зинаида Александровна.

Дом А.П. Елагиной (по первому мужу Киреевской) у Красных ворот на долгие годы стал известным салоном не только в Москве. Трудно на­звать литератора 1820-1840-х гг., который не почел бы за честь побы­вать в этом гостеприимном доме: В.Ф. Одоевский, Д.В. Веневитинов,

A. Мицкевич, К.К. Павлова.. Пушкин. В 1831 году с семейством Ела­гиных знакомятся С.Т. Аксаков и А.С. Хомяков. В 40-е здесь бывают Н.В. Гоголь, М.Ю. Лермонтов, Ф.И. Тютчев, И.С. Тургенев, А.И. Гер­цен, К.С. Аксаков, Н.П. Огарев, Н.М. Сатин, позднее К.Д. Кавелин31. На воскресных Елагинских вечерах бывал П.А. Чаадаев. Особо нужно отметить постоянное присутствие в салоне Елагиной ученых Москов­ского университета — Т.Н. Грановского, П.Г. Редкина, С.П. Шевырева, М.П. Погодина.

Дом Е.П. Ростопчиной на Садово-Кудринской в конце 1840-х гг оказался одним из самых привлекательных литературных салонов в ста­рой столице. Ф.Н. Глинка, М.Н. Загоскин, Д.В. Григорович, А.Ф. Пи­семский, Я.П. Полонский, А.М. Майков, Л.А. Мей, Е.В. Тур — это да­леко не полный перечень имен тех, кому интересно было на вечерах у Е. Ростопчиной. Здесь Л.Н. Толстой познакомился с А.Н. Островским. В салоне Евдокии Петровны можно было встретить замечательных ак­теров — М.С. Щепкина, И.В. Самарина, посещала его П. Виардо.

Салон в Москве был не первым в жизни Ростопчиной. Еще в 1836 году она, живя тогда в Петербурге, собирала у себя многих ли­тераторов — В.А. Жуковского, П.А. Вяземского, А.И. Тургенева, B.Ф. Одоевского, П.А. Плетнева, С.А. Соболевского. У нее часто бывал Пушкин — в последний раз за день до дуэли.

В салоне К.К. Павловой провел свой последний московский вечер перед отъездом на Кавказ (в конце мая 1841 года) М.Ю. Лермонтов. Ее дом на Сретенском бульваре в конце 1830-х — начале 1840-х гг. тоже пользовался успехом в литературных кругах Москвы. Здесь бы­вали писатели разных направлений, но каждый со своим ярким твор­ческим почерком: Аксаковы, Гоголь, Григорович, Герцен, Фет. Сама Каролина Карловна, тогда еще Яниш, с середины 1820-х гг. охотно появлялась в салонах А. Елагиной и З. Волконской. У Волконской она познакомилась с А. Мицкевичем, их романтические отношения закончились драматически.

Уже по именам ясно, что такие салоны чаще всего держали поэ­тессы и писательницы. Так, у Зинаиды Волконской в 1819 году выш­ли на французском языке «Четыре новеллы», ее незаконченная поэ­ма «Сказание об Ольге» в отрывках была опубликована в «Московском наблюдателе» (1836, № 8, 9). Повесть «Славянская кар­тина пятого века», изданная сначала в Париже (1824), в 1825 году в отрывках была опубликована П. И. Шаликовым в его «Дамском журнале».

Стихи Е. Ростопчиной с 1834 года стали появляться в московских журналах («Московском наблюдателе» и др.). В 1837 и 1839 гг. поэзия ее была представлена на страницах плетневского «Современника». В 1841 году вышел сборник стихов Евдокии Ростопчиной. В 1840— 1850-х гг. она выступила и как прозаик (романы «Счастливая женщи­на», «Палаццо Форли», «У пристани»). В 1856 году Ростопчина напи­сала комедию «Возврат Чацкого в Москву, или Встреча знакомых лиц после двадцатилетней разлуки».

Каролина Павлова, тогда Яниш, первый свой стихотворный сбор­ник «Северный свет» издала в 1833 г. в Германии. В нем были перево­ды на немецкий из Пушкина, Баратынского, Языкова, а также ее собственные немецкие стихи. Через несколько лет в Париже вы­шел новый сборник ее переводов «Прелюдии» — теперь на француз­ский, и не только русских поэтов, там была и ее собственная франко­язычная поэзия. Но лучшие стихи Павловой написаны на русском. С 1839 года их охотно печатают «Отечественные записки», «Москви­тянин». В 1848 году отдельным изданием вышел ее роман в стихах и прозе «Двойная жизнь». В 1915 году В. Б. Брюсов в Москве издаст двухтомное собрание сочинений Павловой.

Но конечно, поэтесс и писательниц в России было несравненно больше, чем хозяек салонов32.

Анна Бунина (книги ее стихов выходили трижды — в 1809, 1811, 1819—1821 гг.), Надежда Теплова (первый выпуск ее стихотворений появился в магазинах в 1833 году; в 1838 и 1860 гг. этот сборник был переиздан), Юлия Жадовская (ее поэтические сборники выходили в 1846 и 1858 гг.), Ольга Чюмина (у нее было несколько выпущенных стихотворных книг — в 1888, 1897, 1905 и 1908 гг.), Мирра Лохвицкая (она была удостоена Пушкинской премии за свой первый поэтиче­ский сборник 1896 г.; в 1900 году вышел трехтомник ее стихов). Спи­сок этот можно продолжать и продолжать...

В прозе себя замечательно проявили Анна Зонтаг (ее книги для де­тей выходили в начале 1830-х гг., самыми популярными были «Повести и сказки для детей»; в 1837 г. издана большим тиражом ее «Священная история для детей», потом появились «Три комедии для детей»), Александра Ишимова (первая ее книга была переводной — «Искусство быть счастливым»; широкую популярность среди читателей завоевала иши- мовская «История России в рассказах для детей», так понравившаяся Пушкину), Авдотья Панаева (ее романы «Мертвое озеро» и «Три стра­ны света», написанные с разной степенью участия Некрасова, спасли «Современник» в период «мрачного семилетия», реакции 1848—1855 го­дов), Анна Корвин-Круковская (ее рассказы «Сон» и «Михаил» были опубликованы в журнале Достоевских «Эпоха»), Надежда Xвощинская (под псевдонимом В. Крестовский опубликовала трилогию «Провин­ция в старые годы», повести и романы «Стоячая вода», «Пансионерка», «Большая медведица» и др.; в 1881 и 1892 гг. выходили собрания ее со­чинений), Александра Анненская (ее книги для детей пользовались успехом: «Зимние вечера» (1877), «Брат сестра» (1880), «Анна» (1881), «Мои две племянницы» (1882), «Своим путем» (1889), «Свет и тени»), Лидия Авилова (первый ее сборник «Счастливец и другие рассказы» вышел в 1896 году, последний — «Пышная жизнь. Камардин» — в 1918). И этот перечень тоже далеко не полон.

Дело, конечно, не в количестве. Вопрос в их роли для развития печати. И она велика. Как известно, сложившийся к 1840-м годам как тип, русский «толстый» журнал открывался отделом беллетри­стики, с него начиналось знакомство читателей (среди них было уже много женщин) с номером. Все вышеназванные поэтессы и пи­сательницы сотрудничали с периодикой; трудно назвать издание, где бы не были представлены авторы-женщины, в том числе пере­водчицы (это отдельная тема для размышлений33); эти публикации привлекали особый интерес и, соответственно, способствовали ро­сту тиражей журналов, а следовательно, укреплению их экономиче­ской независимости.

Вторая половина ХК века приносит бурное развитие женского движения, что приводит женщин в журнальную публицистику и в из­дательско-редакторское дело. Женщины и ранее уже пробовали себя как собственно журналисты. К примеру, Зинаида Волконская, выну­жденная покинуть Россию, присылала друзьям свои путевые замет­ки, и они печатались в «Московском вестнике» Погодина, в «Галатее» Раича, в альманахе «Северные цветы». В третьей части «Телескопа» Надеждина за 1831 г. появился ее «Проект Эстетического музея» при Московском университете; идея эта была воплощена в жизнь много позже И. Цветаевым. Рецензии на исторические романы О. ТТТитттки- ной и М. Загоскина публиковала в «Маяке» С. Бурачка Александра Зражевская, здесь же был напечатан ее очерк-памфлет «Зверинец», где писательница говорила о тяжелом положении русской литерату­ры, попавшей в тиски «словесных» торговцев, а также о праве жен­щин не только участвовать в жизни литературы, но и о праве их учиться в университетах.

С борьбы за это право и начинается развитие в русском обществе и, соответственно, в журналистике идей эмансипации (Юкина, 2003), что существенно расширит участие в печати женщин, которые вскоре потребуют права не только на высшее образование, но и на свобод­ный труд. Много блестящих женских копий будет сломано на этом поприще, сколько славных имен появится в русских журналах и газе­тах! Мария Вернадская, Мария Трубникова, Евгения Конради, Аде­лаида Симонович, Мария Цебрикова, Анна Евреинова, Любовь Гуре­вич, Александра Толиверова-Пешкова, Мария Покровская. Их статьи оживляли страницы многих изданий, будили читательскую мысль, стимулировали интерес к феминистским проблемам и к об­щественным проблемам вообще, расширяя таким образом читатель­скую аудиторию. Иногда женщинам-публицистам казалось, что луч­ше всего прозвучат их требования эмансипации в специальных изданиях. Так, в 1866 году появится журнал «Женский вестник» Анны и Николая Мессарошей, где активно будет печататься Конради. Однако он просуществует всего два года. Оказалось, что «жен­ский» вопрос в России не только женский. Чего были лишены жен­щины, что стало предметом их борьбы? Право учиться в университетах? Но этого права были лишены учебной реформой 1871 года и многие мужчины, выпускники реальных гимназий, прев­ращенных этой реформой в училища (возможность поступления в университеты теперь существовала только для юношей, окончивших классические гимназии). Право на свободный, в том числе квалифи­цированный труд? Но и этого права в полной мере не имели и муж­чины — хотя бы потому, что той же учебной реформой были лишены возможности получить широкие квалифицированные знания в гума­нитарной области и, следовательно, права заниматься гуманитарным трудом. Право избирать и быть избранными в представительные ор­ганы? Но были ли такие органы вообще в самодержавной России? Речь, очевидно, могла идти только о земстве, которое, несмотря на позиционирование его правительством как органа внесословного, та­ковым не стало, и поэтому не только женщины, но и значительная часть мужского населения практически в такого рода выборах не уча­ствовала. То, что называлось «женским» вопросом в России, имело более широкое звучание, он мог быть решен только при общей демо­кратизации русской жизни34. Поэтому издания, заявлявшие себя как «женские», нередко были недолговечными: столь же коротким, как у «Женского вестника», окажется век и более поздних изданий: журна­ла «Друг женщины» (1882—1884) М. Богуславской и «Женского дела» А. Толиверовой-Пешковой (1899—1900). Трибуной для обсуждения проблем эмансипации стали общественно-литературные журналы, где ставились — часто именно в связи с требованиями женщин — об­щероссийские вопросы. И здесь существенная роль принадлежала женщинам-редакторам и издательницам.

Эта роль тоже не стала открытием 1860-х годов, если вспомнить Екатерину Великую и Екатерину Малую. В 1840-е годы появился пе­дагогический журнал Ишимовой «Звездочка», где она поместила много и своих статей, потом «Лучи». Но идейное обновление в жур­налистику приходит с другими именами, в том числе и с женскими. М.Н. Вернадская — первая русская женщина-политэконом иниции­ровала издание профессором И.В. Вернадским «Экономического указателя» (1857—1859), где стала соредактором и ведущим публици­стом, отстаивавшим идею свободного труда, его ценности для про­грессивного развития общества. Инициатор активной борьбы за пра­во женщин на высшее образование, переводчица, публицист, участница многих изданий, в том числе «Русского слова», Е.И. Конради-Бочечкарова возглавила в 1869 году единственную демократи­ческую газету «Неделя» и руководила ею несколько лет, несмотря на попытки цензуры задушить издание (в период 1869—1871 гг. газета дважды приостанавливалась на полгода). В 1885 году появился жур­нал «Северный вестник», где и редактором, и издателем были жен­щины: первая в России доктор права А.М. Евреинова и А.В. Сабаш­никова, сестра в будущем известных книгоиздателей. В нем печатались Н.К. Михайловский, А.П. Чехов, Г. И. Успенский, В.Г. Короленко. В 1891 году журнал возглавила Л. Я. Гуревич, и в нем вместе с А.Л. Во­лынским начались поиски новой эстетики; в литературу входил симво­лизм. А.А. Давыдова, вдова композитора и директора Петербургской консерватории, прошедшая журналистскую «школу» в качестве се­кретаря в «Северном вестнике» Евреиновой, в 1892 начала издавать журнал «Мир Божий», сначала как издание для юношества, но с се­редины 1890-х гг. как общественно-литературный журнал.

Первоначальная ориентация этого издания на юношескую аудито­рию не случайна. Издательницы второй половины Х1Х века, так же как в свое время А. Ишимова, нередко обращались к воспитательной роли печати. Так, в 1866 году А.С. Симонович стала издавать журнал «Детский сад» и «держала» его два года; в 1876 г. негласным фактиче­ским руководителем издания стала М. К. Цебрикова, вложившая в него полученное наследство; она расширила его рамки, и с 1877 года журнал получил название «Воспитание и обучение». А.Н. Толиверова-Пешкова в 1887 г. была редактором-издателем детского иллюстри­рованного журнала «Игрушечка» и педагогического издания «На по­мощь матерям».

Справедливости ради надо сказать, что, казалось бы, и чисто жен­ские журналы не совсем потеряли свой смысл. В 1904 году врач-гиги­енист М.И. Покровская стала редактором-издателем «Женского вестника», где значительную роль начали играть идеи учрежденной ею в 1905 г. Женской прогрессивной партии.

Конечно, это далеко не полная картина участия женщин в печати и их влияния на отечественную культуру в целом, но представить объемно историю русской журналистики вне феномена женщины ныне уже невозможно. Мы несколько схематизировали эту историю. За рамками статьи остались еще немало имен и названий, но наибо­лее яркие фигуры (более всего ХК века, когда складывались основ­ные типы русских периодических изданий) все же были названы. Поле для исследования огромное, и можно только порадоваться за тех, кто приходит сюда.

Примечания

1 См.: Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М., 1983. С. 91, 102.

2 Там же. С. 95.

3 Ключевский В.О. Собр. соч.: В 9 т. Т. 4. М., 1989. С. 315.

4  Таким образом, в его лице впервые соединились театр и журналистика, творец искусства и критик, что очень знаменательно и в XIX веке получит дальнейшее разви­тие (газета «Музыка и театр» композиторов Александра и Валентины Серовых, крити­ческая деятельность художника Ивана Крамского, выступления в печати режиссера Владимира Немировича-Данченко и т.д.). См. об этом подробнее: (Лапшина, 2015) и др.

5  Этот первый русский научно-популярный журнал тоже начал издаваться при Елизавете Петровне.

6 См., например, письмо Сумарокова в Канцелярию Академии наук от 22 апреля 1759 г. в кн.: Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980. С 85-86.

7  Так назвал это время А.М. Скабичевский, один из первых историков русской цензуры, мнение которого приводит Г.В. Жирков (Жирков, 2001: 23).

8 Ключевский В.О. Собр. соч.: В 9 т. Т. 5. М., 1989. С. 31. Она писала пьесы, сказки для внуков, записки по русской истории, журнальные статьи, либретто для комиче­ских опер, исторические драмы.

9 Там же.

10 Там же. С. 35.

11  В разгар его прекратил существование последний сатирический журнал Нови­кова «Кошелек».

12 Жертвой этого Указа стал А.Н. Радищев, который хотя и выпустил свое «Путе­шествие.» с разрешения Управы, но попал под действие пункта о «ворах, чинящих смуту» и подлежащих смертной казни, как «бунтовщик хуже Пугачева».

13 Цитирую по указ. работе Жиркова. С. 25.

14 Русская журналистика в документах. История надзора. М., 2003. С. 54.

15 Там же.

16 Там же. С. 60.

17 Там же. С. 64. Курсив наш. — Г.Л. Через месяц положения этого указа были кон­кретизированы указом «О составлении цензур в городах».

18 См. об этом: Дмитриев С.С., Веселая Г.А. Предисловие к кн.: Дашкова Е.Р. Запи­ски. [Здесь же: Письма сестер М. и К. Вильмот из России]. М., 1987. С. 15.

19 Там же. С. 10.

20 В 1859 г. он издал в Лондоне ее «Записки».

21 Цит. по: указ. выше изд. С. 5.

22 См.: Добролюбов Н.А. Соч.: В 3 т. Т. 1. М., 1950. С. 12.

23 Там же. С. 15.

24 Там же. С. 42.

25 См. об этом: Дашкова Е.Р. Указ соч. С. 159.

26 См. об этом: Беспалова А.Г., Корнилов Е.А., Короченский А.П., Лучинский Ю.В., СтанькоА.И. История мировой журналистики. М.; Р/Д., 2003. Гл. I. Параграф «Северо­американская журналистика XVII—XIX вв.». Режим доступа: http://evartist.narod.ru/text8/51.htm

27 Там же. С. 457.

28 Там же. С. 177. Все это и было проделано властью: страницы из 39 тома «Феатра» были вырваны (см. там же. С. 458), произведение Княжнина было сожжено [Жирков, 2001, с. 30].

29 Любопытно, что этот долгое время считавшийся почти ретроградным «про-шишковским» журнал печатался в типографии П.П. Бекетова, который в 1801 и в 1811 гг. издал, вопреки запрету, сочинения А.Н. Радищева (Режим доступа: http://letopis.msu.ru/peoples/1519). Среди издателей журнала был Д.И. Xвостов, который в 1791 г. избирал­ся членом Российской академии.

30 О роли литературных салонов в развитии литературы и журналистики см. под­робнее: Банников Н.В. Вступ. ст. и биографические очерки в книге «Русские поэтессы XIX века». М., 1979: Файнштейн М.Ш. Писательницы пушкинской поры. Л., 1989. Ка­сается их деятельности Пиетров-Эннкер Бианка в монографии «”Новые люди” Рос­сии. Развитие женского движения от истоков до Октябрьской революции». М., 2005. С. 91, а также Стайтс Ричард в книге «Женское освободительное движение в России». М., 2004. С. 39. 51.

31 Он прекрасно напишет о ней в «Северном вестнике» (1877, № 68 и 69).

32 Хозяйки салонов тоже не все были публичными литераторами. Это относится и к А. Елагиной (она переводила, но печаталась очень мало), равно как и к Е.А. Штакеншнейдер, в салоне которой бывал Ф.М. Достоевский, и дружба с ней стала одной из светлых страниц в его жизни. У Штакеншнейдер часто можно было видеть критика Н.Н. Страхова, так же как и автора «Исторических писем», будущего революционера- эмигранта, философа, поэта и публициста П.Л. Лаврова, тогда руководителя «Загра­ничного вестника»; «Дневник и записки» Е. Штакеншнейдер были опубликованы в 1934 г.

33 Об интересных переводческих опытах женщин, так же как и об их участии в пе­чати в качестве публицистов и редакторов-издателей, см., например, в книге автора «Женское лицо русской журналистики». М., 2012. Для плетневского «Современника» «Драматические очерки» Бари Корнуолла (псевдоним Брайана Уоллера Проктера) пе­ревела Александра Ишимова. Для «Вестника Европы» много переводила Анна Энгельгардт — Золя, Бальзака, Флобера, Ибсена, Твена, Ожешко. Зинаида Венгерова пе­ревела для «Мира Божьего» роман «Овод» Этель Лилиан Войнич; Александра Давыдова для этого же журнала — Киплинга, Жеромского и др. Интересным является опыт Женской переводческой и издательской артели, где были выпущены в том числе сказки Андерсена (в 1867 г. сборник был подвергнут жесткой цензуре).

34 Об интересных переводческих опытах женщин, так же как и об их участии в печати в качестве публицистов и редакторов-издателей, см., например, в книге автора «Женское лицо русской журналистики». М., 2012. Для плетневского «Современника» «Драматические очерки» Бари Корнуолла (псевдоним Брайана Уоллера Проктера) перевела Александра Ишимова. Для «Вестника Европы» много переводила Анна Энгельгардт – Золя, Бальзака, Флобера, Ибсена, Твена, Ожешко. Зинаида Венгерова перевела для «Мира Божьего» роман «Овод» Этель Лилиан Войнич; Александра Давыдова для этого же журнала – Киплинга, Жеромского и др. Интересным является опыт Женской переводческой и издательской артели, где были выпущены в том числе сказки Андерсена (в 1867 г. сборник был подвергнут жесткой цензуре).

Библиография

Банников Н.В. Вступ. ст. и биографические очерки в книге «Русские поэ­тессы Х!Х века». М., 1979.

Дашкова Е.Р. Записки [здесь же Письма сестер М. и К. Вильмот из Рос­сии]. Вступ. ст. и комментарий С.С. Дмитриева, Г.А. Веселой. М., 1987.

Добролюбов Н.А. «Собеседник любителей российского слова». Издание кн. Дашковой и Екатерины II. 1783—1784 // Добролюбов Н.А. Соч.: В 3 т. Т. 1. М., 1950.

ЖирковГ.В. История цензуры в России XIX—XX вв. М., 2001.

Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М., 1983.

Ключевский В.О. Курс русской истории. Лекция LXXII // Собр. соч.: в 9 т. Т. 4. М., 1989.

Ключевский В.О. Курс русской истории. Лекция LXXV // Собр. соч.: в 9 т. Т. 5. М., 1989.

Лапшина Г. С. Женское лицо русской журналистики. М., 2012.

Лапшина Г.С. Искусство глазами журналиста. М., 2015.

Лапшина Г.С. М.Н. Вернадская — идеолог свободного труда // Медиа­скоп. 2014. № 3.

Летопись Московского университета. Бекетов Платон Петрович. Режим доступа: http://letopis.msu.ru/peoples/1519.

Пиетров-Эннкер Б. «Новые люди» России. Развитие женского движения от истоков до Октябрьской революции. М., 2005.

Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980.

Русская журналистика в документах. История надзора / Сост. О.Д. Мина­ева. М., 2003.

Смеюха В.В. Отечественные женские журналы: историко-типологиче­ский аспект. Р/Д, 2011.

Стайтс Ричард. Женское освободительное движение в России: феми­низм, нигилизм и большевизм 1860—1930. М., 2004.

Файнштейн М. Ш. Писательницы пушкинской поры. Л., 1989.

Шашков С.С. Женское дело в Америке // Дело. 1872. № 1, 2.

Юкина И.И. История женщин России. Материалы к библиографии. СПб, 2003.

Якушева Е.Г. Особенности формирования «женской» журналистики в рамках прогрессивного движения в США (рубеж XIX — начало XX в.) // Историческая и социально-образовательная мысль. 2014. № 2 (24). С. 93.


Поступила в редакцию 02.06.2015