Сотрудничество Ф.М. Достоевского с журналом В.В. Кашпирева «Заря»

Раздел: История журналистики

В статье рассматривается история взаимоотношений Ф.М. Достоевского с учено-литературным и политическим журналом В.В. Кашпирева «Заря». Достоевский возлагал на новый славянофильский журнал большие надежды и в 1870 впервые опубликовал в нем свое произведение «Вечный муж».

Введение

60-х гг. XIX в. — важное и непростое время в истории России: рушились устои крепостничества, на смену ему шел капитализм. Кризис проявлялся во всех областях общественной жизни. В это время продолжают развиваться общественно-политические и ли­тературные ежемесячные журналы, рассчитанные на мыслящих читателей.

В январе 1869 г. в Санкт-Петербурге выходит первый номер учено-политического и литературного журнала «Заря». Издатель В.В. Кашпирев был помещиком и заложил свое имение ради жур­нала — ему непременно хотелось подарить России настоящий рус­ский ежемесячник, которого, по его мнению, до тех пор не было¹. Ф.М. Достоевский, на тот момент, не имевший собственного из­дания, с радостью воспринял выход в свет журнала такого направ­ления. «Для меня “Заря” — явление отрадное и необходимое», — пишет Достоевский Страхову². В нем зарождается надежда, что «Заря» сможет стать преемницей «Времени» и «Эпохи». После озна­комления с первыми двумя номерами журнала Достоевский отме­чает, что в журнале есть мысль, и именно «та самая, которая теперь необходима, которая неминуема. Когда же именно это растол­куете окончательно, тогда все пойдут за вами»³. «Заря» получает высокую оценку писателя. Достоевский уверен, что у журнала есть будущее: «.прием его великолепен, он обнажает мысль, не закры­вается, отвергает средину, начинает с верхушки»⁴.

Достоевский особенно хвалит журнал за критику. По его мне­нию, «Заря» — это единственное издание в России, которое обла­дает правильным критическим направлением. В этом, безусловно, огромная заслуга Страхова. «Число подписчиков через 2-3 года покажет и влияние ее в публике», — пишет Достоевский⁵. Досто­евский отмечает, что с таким направлением, как у «Зари», журналу есть на что надеяться. «Будущность несомненно его возвысит, и даже близкая. Будущность принадлежит этому направлению, а ни­гилисты исчезнут яко прах. Дело, стало быть, в исполнении зада­чи», — уверен писатель⁶.

Содержание журнала «Заря»

Журнал «Заря» издавался ежемесячно в Санкт-Петербурге с ян­варя 1869 г. до марта 1872 г. Всего вышло 38 номеров. Подписная цена на год составляла: в Санкт-Петербурге — 15 руб. 50 копеек (с доставкой), а для остальных подписчиков на территории России с учетом стоимости пересылки — 16 руб. 50 коп. В журнале публи­ковали романы, рассказы, стихотворения, театральные заметки, рецензии, критику, текущую хронику, исторические и этнографи­ческие материалы, а также переводные романы зарубежных авто­ров. В число сотрудников издания входили более 30 писателей и публицистов. В «Заре» печатались В.И. Ламанский, К.Н. Бесту­жев-Рюмин, М.П. Погодин, В. Щебальский, А.Д. Градовский, Н.Н. Страхов, В. Богишич, Д.И. Иловайский, Ф.М. Достоевский, А.Ф. Писемский, В.В. Крестовский, Ф.И. Тютчев, А.Н. Майков, A. Фет, Б.Н. Алмазов, Д.В. Аверкиев, Н.Д. Ахшарумов, В.Г. Авсе­енко, Н. Боев, А.Ф. Гильфердинг, В.П. Клюшников, А. Кобякова, B.И. Кельсиев, К.Н. Леонтьев, О.Ф. Миллер, А.Н. Попов, А.И. Ру­новский, М.И. Семевский, Л.Н. Толстой, И.П. Хрущёв, А.Н. Чаев и другие.

С первого номера выпуска «Зари» журнал в виде серии статей поместил на своих страницах знаменитое произведение Н.Я. Да­нилевского «Россия и Европа» (№ 1-6, 8-10), ставшее впослед­ствии одним из выдающихся произведений русской политической мысли девятнадцатого века. Книга, позже выпущенная отдельным изданием, стала наиболее значительным сочинением славянофилов⁷.

Н.Я. Данилевский завершил работу над «Россией и Европой» еще в начале 1868 г. Однако при опубликовании произведения он столкнулся с большими трудностями. Как позднее вспоминал Страхов, который находился с автором в дружеских отношениях, было ясно, что Данилевского в журналах ждет отказ в публикации: «...Ни один из тогдашних журналов не согласился бы принять со­чинения, писанного в таком духе, как “Россия и Европа”»⁸. Дани­левскому помог счастливый случай, а именно то, что в свет начал выходить журнал «Заря». «Как раз в это время ревностный люби­тель литературы В.В. Кашпирев решил издавать новый ежемесяч­ный журнал “Зарю” и звал меня в сотрудники. Николай Яковле­вич очень радовался этому случаю; с первой же книжки “Зари” 1869 года стали появляться в ней последовательные главы “России и Европы”, и в течение года вся книга была напечатана в журна­ле», — впоследствии рассказывал Страхов об истории публикации знаменитого произведения Данилевского⁹.

Достоевский был впечатлен работой Данилевского и в письме к своей племяннице, С.А. Ивановой, от 8 (20) марта 1869 г. сообщал: «Данилевского статья “Европа и Россия”... это редкая вещь. Этот Данилевский был прежде социалист и фурьерист, замечательней­ший человек и тогда еще, когда попался, двадцать лет тому назад, по нашему делу¹⁰; был удален и вот теперь воротился вполне рус­ским и национальным человеком. До сих пор он ничего не писал. (Его статью я Вам особенно рекомендую.)»¹¹.

Еще одним сотрудником журнала, чьей судьбой и творчеством давно интересовался Достоевский, был В. Кельсиев, которого даже называли прототипом Шатова из «Бесов». «Кельсиев стал “невозвращенцем” в 1859 году. В Лондоне он сблизился с Герценом и Огарёвым, выпустил в эмиграции “Сборник правительственных сведений о раскольниках”» (Волгин, 2000: 138). Но в 1867 г. Кельсиев приезжает на Скулянскую таможню и сдается властям. Им­ператор Александр II прощает его. «Об Кельсиеве с умилением прочел, — писал Достоевский А.Н. Майкову 9 октября 1867 г. из Женевы. — Вот дорога, вот истина, вот дело! ... Но теперь про Кельсиева говорить будут, что он на всех донес. Ей-богу, помяните мое слово» (там же).

В 3-м номере (1869 г.) «Зари» вышло произведение В. Кельсиева «Из рассказов об эмигрантах», которое представляет собой воспо­минания автора о его жизни в Лондоне. В них Кельсиев делится с читателями историями двух эмигрантов, с которыми ему дове­лось столкнуться в Лондоне. Первый — совсем молоденький («лет не то девятнадцать, не то двадцать») воспитанник Константиновского военного училища Буровин. Как и многие его товарищи, юноша любил философствовать, многое отрицал и попался на по­литическом письме. Кельсиев, впрочем, с иронией отмечает, что письмо «не могло не быть пустяковым», но молодой Буровин при­давал ему самое большое значение и решил срочно бежать. Кельсиев помог юноше устроиться и отвел его в редакцию «Колокола» Герцена. Но монотонная, скучная работа пришлась юноше не по душе: все у него валилось из рук и, наконец, он решил вернуться в Россию, поселиться среди раскольников и просветить их по части социалистических истин. Кельсиев пытался отговорить юношу от опасного предприятия, но тот был непреклонен. В итоге, история Буровина закончилась трагически: юноша погиб.

Другая история, на которой останавливается Кельсиев — зна­комство с крепостным Артемьевым, являющимся приказчиком «какого-то села на Волге», успешным торговцем и очень начитан­ным человеком. На самом пике успеха Артемьева вдруг «попутал черт»: ему стала отвратительна зависимость от помещика, и он ре­шил выкупиться. Но денег ему не хватало, Артемьев упорствовал и закончил банкротством. Эта история подорвала его веру в Россию, и он уехал в Лондон, чтобы там «пристать к пропагандистам» и ос­вободить свою страну от «невежества и гнета».

Н.П. Огарёв был чрезвычайно заинтересован в нем, как в чело­веке, хорошо знакомом с условиями крепостного права и предло­жил напечатать его статьи в «Колоколе» и «Полярной звезде». Од­нако это не удалось по причине малого знакомства Артемьева с философскими и политическими вопросами. История Артемьева закончилась также печально, как и история первого героя: вернув­шись в Москву, он умер на каторге.

В рассказе Кельсиев подробно описывает, в чем заключалась его работа. В Лондоне он целыми днями просиживал «за летопи­сями, юридическими актами, сказаниями и изучал русскую исто­рию по источникам». В них автор искал «разгадку раскола и краеу­гольные камни, на которых можно было бы сделать переворот в России».

Кроме этого, Кельсиев упоминает, что ездил в Москву для зна­комства со старообрядцами и приобщения их к своему делу. Но политических деятелей из них не вышло, в Лондон автор вернулся с рухнувшими надеждами. Также Кельсиев пообщался с так назы­ваемыми «двоеверами» (секта полухристиан-полуязычников), их образ жизни и дикие обычаи он описал в рассказе «Святорусские двоеверы» (опубликован в «Заре» 1869 г. в №10).

Глубокое знание о жизни раскольников (людей, чьи «взгляды расходятся с православной церковью») дало возможность Кельсиеву выступить с критической статьей о раскольниках на страницах «Зари» (№ 6, 1869 г.).

Внимательно читая каждый выпуск журнала, Достоевский все его содержимое пропускал «через себя». Некоторые публикации «Зари» даже повлияли на будущее творчество писателя <.> Из­вестно, что Достоевский возвращался в своих произведениях и пу­блицистике к мечте о новом, будущем «золотом веке». «Золотой век еще весь впереди», — писал он в «Дневнике писателя», где до­казывал, что будущий «золотой век» уже создается в настоящем, и он потенциально заложен в современных людях и их представле­нии о счастье (Фридлендер, 1964: 37).

«О зачем не все в счастье? Картина золотого века. Она уже но­сится в умах и в сердцах. Как ей не настать!..»¹² Эти слова вложены в черновиках к «Преступлению и наказанию» в уста Раскольникова. «А признание Раскольникова в совершенном преступлении моти­вируется здесь стремлением героя романа снова получить право “желать счастья людям и мечтать о золотом веке” — право, кото­рого он лишился, став “подлым убийцей”» (там же).

«Отказавшись от развертывания картины “золотого века” в “Пре­ступлении и наказании”, Достоевский перенес ее в позднейшие произведения — “Исповедь Ставрогина”, “Подросток”, “Сон смеш­ного человека”. Знаменательно, что внешним толчком, побудившим Достоевского вернуться к старому замыслу 60-х годов и вложить в уста Ставрогина описание “золотого века”, было, по-видимому, появление в момент работы Достоевского над “Бесами” в славяно­фильском журнале “Заря” (1870, № 1) резкой статьи Д. Анфовского (псевдоним, под которым скрывался бывший сотрудник “Време­ни” поэт и переводчик Ф.Н. Берг) “Скорое наступление золотого века”» (там же).

После выхода книги В.В. Берви-Флеровского «Положение ра­бочего класса в России» Берг издевался в своей статье «(обратив­шей на себя внимание Достоевского и несколько раз упоминае­мой в черновых материалах к “Бесам”) над мечтой Флеровского и других, родственных ему мечтателей-социалистов о будущем “зо­лотом веке”. Это вызвало у Достоевского желание изложить и за­щитить — в противовес Бергу — свой поэтический идеал “золото­го века”» (там же).

Главный герой рассказа «Сон смешного человека» видит сон, в котором он попадает на другую планету. Ее обитатели не ведают несчастий и зла. «Столкнувшись со “смешным человеком” они навсегда теряют свою радостную и беспечную жизнь, хотя с дру­гой стороны, сам “незваный гость” теперь всегда будет стремиться к идеалу»¹³.

Фридлендер в своей работе «Реализм Достоевского» отмечает, что основная мысль «Сна смешного человека» напрямую связана «с убеждением Достоевского о “перерождении человеческого об­щества в совершеннейшее” как о конечной, определяющей исто­рической задаче его эпохи»¹⁴.

В отличие от революционеров-современников, Достоевский утверждал, что человек должен измениться «не от внешних при­чин», а «не иначе как от перемены нравственной». «Золотой век», по мнению Достоевского, «не был одним лишь нравственным (или религиозным) идеалом. Свою утопию счастливого будущего человечества Достоевский <...> связывал не только с осуществле­нием определенных религиозных и нравственных, но и социаль­но-экономических предпосылок. Важнейшей из них . он считал наделение русского крестьянства землей»¹⁵.

Одной из важных для Достоевского публикаций «Зари» стала статья «А.И. Герцен» М.П. Погодина. Она вышла в свет в 1870 г. в № 2 журнала и описывала непростые отношения Герцена и По­година. Автор горько сожалел о том, что Герцен так и не успел вступить на славянофильский путь и отречься от западничества. Впоследствии Достоевский назвал эту статью «прекраснейшей и любопытнейшей»¹⁶.

В первой же строчке статьи «А.И. Герцен» Погодин признается, что считал Герцена своим литературным врагом, который щедро осыпал насмешками автора и его единомышленников. И, тем не менее, Погодин верил, что он искренне любит Отечество и радеет о его благополучии. До самой смерти Герцена Погодин продолжает надеяться, что его «литературный враг» признает свои заблужде­ния и вернется в Россию. Погодин видел в Герцене человека, кото­рый со своим опытом жизни за границей, должен был «предста­вить на ладони всю эту Европейскую махину с ее устройством и махинацией», чтобы наши западники в ужасе отреклись от своих идей. «А несчастной молодой России скажите: учитесь, трудитесь, и выкиньте из головы вашей чужую, наносную дурь, со всеми ее мерзкими продуктами», — советует Погодин.

В «Отрывке из дорожных записок 1865 года» (также опублико­ванных в 1870 г. в № 2 «Зари») Погодин описывает свою первую за двадцать лет встречу с Герценом, которая произошла в Монтрё, на западе Швейцарии. Герцен чрезвычайно обрадовался старому зна­комому и поблагодарил, что Погодин подошел к нему. В тот период Герцен подвергался сильным гонениям со стороны прессы.

Погодина возмущало, что Герцен не признавал хороших вещей, происходивших на Родине. Так, он приводил в пример отмену крепостного права и «самоотверженность» дворян (которые пере­носят «свою нужду терпеливо и спокойно»), укрепление войск, обновление духовенства, раздачу свободных голосов в Думах, в пе­чати и земских собраниях. Автор признавал, что в России, безус­ловно, есть проблемы, но «где же их нет?».

Отметим, что Достоевский был солидарен с Погодиным и раз­делял его позицию. Так, он писал критику Н.Н. Страхову 23 апреля (5 мая) 1871 г.: «Посмотрите опять на Герцена: сколько тоски и по­требности поворотить на этот же (славянофильский) путь и невозможность из-за скверных свойств личности»¹⁷.

В соответствии с традициями почвенничества «Заря» негативно относилась к насаждению западных взглядов в российском обще­стве. В частности, это коснулось актуального в то время в Европе женского вопроса. В № 2 (1870 г.) «Зари» Страхов публикует кри­тический разбор сочинения Джона Стюарта Милля «Подчинен­ность женщины» (в другом переводе «О подчинении женщины»).

Критик определяет весь смысл книги Милля в следующих сло­вах: «Никто в настоящее время не имеет права утверждать даже, что есть какая-нибудь разница между обоими полами, рассматри­ваемыми как разумные и нравственные существа». Милль утверж­дает, что все нравственные правила, которым учат девушек, сво­дятся к тому, что долг женщины — жить для других (мужа и детей). «Любовь, которую женщина питает к мужу и детям, ему кажется искусственною, нарочно развито сверх меры — как будто есть мера любви» — восклицает Страхов. Критик уверен, что подобные умозаключения не подходят для русского человека. «Нужно быть англичанином.очень любить власть и иметь в груди очень холод­ное сердце, для того чтобы рассуждать подобным образом, — за­ключает Страхов.

Милль считает, что, задавив женское сердце, мужчины задави­ли и женский ум. Именно поэтому мы не встретим женщин среди великих ученых, мыслителей и художников.

Как следствие всего обозначенного, женщины стали уступать мужчинам и в юридических правах. Так, Милль приходит к мысли о необходимости равных прав для обоих полов. В необходимости уравнения прав Страхов согласен с автором, но считает лишним и ненужным предыдущее рассуждение о женской природе. Страхов считает несправедливым то, что Милль пытается «подтянуть» женские способности к мужским (в науке или творчестве), для того чтобы доказать их равенство в правах. По мнению критика, в правах должны быть равны все, вне зависимости от их талантов и умственных способностей. В своей книге Милль выступает лишь против несправедливости английских законов, считает Страхов.

Будучи славянофилом, критик уверен, что женский вопрос ни­как не составляет потребностей русской жизни: его завезли с За­пада и начинают обсуждать у нас навязанную проблему; поступая таким образом, западники считают, что привозят прогресс в необ­разованную Россию, а на самом деле вносят смуту.

В своей критической статье Страхов делает весьма спорное за­явление о том, что английские женщины представляют собой тип очень высокий женской красоты и душевных качеств, и с этим ти­пом не могут равняться наши русские женщины, несмотря на их «лучшее юридическое положение». С этим категорически не со­глашается Достоевский, внимательно читавший статью Страхова. Известно, что писатель высоко ценил нравственные качества рус­ской женщины. В заметке «Один из облагодетельствованных совре­менной женщиной» (Дневник писателя, 1876) он отвечает Страхову, что русская женщина не уступает англичанкам и представительни­цам других национальностей ни по нравственным, ни по физиче­ским качествам. В подтверждение своей мысли он приводит примеры воплощения женского идеала в художественной литературе: Татьяна Ларина Пушкина, образы женщин у Льва Толстого, Тургенева...

Образы представительниц прекрасного пола в произведениях литературы, уверен автор, достоверны и правдивы: «если уж во­плотились идеалы такой красоты в искусстве, то откуда-нибудь они взялись же, не сочинены же из ничего. Стало быть, такие женщины есть и в действительности. Не стану тоже говорить, на­пример, о декабристках, о тысяче других примеров, ставших из­вестными. И нам ли, знающим русскую действительность, не знать о тысячах женщин, не ведать о тысячах незримых, никому не ви­димых подвигах их, и иногда в какой обстановке, в каких темных, ужасных углах и трущобах, среди каких пороков и ужасов!»¹⁸  Достоевский уверен, что писать так о соотечественницах может лишь человек холостой и не узнавший положительных качеств русских женщин. И действительно, Страхов был закоренелым холостяком¹⁹.

Отметим, что статья, заинтересовавшая Достоевского, упоми­нается и в его творчестве. Так, в «Кроткой» закладчик, знакомый с книгой Милля «О подчинении женщины», тщетно пытается вспомнить, кому принадлежат евангельские слова «Люди, любите друг друга²⁰.

Стоит отметить и тот факт, что «Заря» умела по достоинству оценить произведение и не боялась критики со стороны других из­даний. Так, именно журнал Кашпирёва одним из первых осознал значение эпопеи «Война и мир». В журнале «Заря» вышел цикл статей Страхова о «Войне и мире», где критик писал об этом про­изведении, как о поистине гениальном, хотя тогда многие не раз­деляли этого мнения.

В предисловии к отдельному изданию критических статей в 1885 г. Страхов пишет: «Задолго до нынешней славы Толстого, до восторгов, вызванных его произведениями за границей и повто­ренных у нас, в то время, когда даже еще не была кончена “Война и мир”, я почувствовал великое значение этого писателя и старался объяснить его читателям» (Страхов, 1901: 484). К этому Страхов добавил: «Кто умеет ценить высокие и строгие радости духа, кто благоговеет перед гениальностью и любит освежать и укреплять свою душу созерцанием ее произведений, тот пусть порадуется, что живет в настоящее время» (там же). Страхов утверждал непре­ходящую ценность романа и еще в 1869 г. предсказывал ему миро­вое значение. «Какая громада и какая стройность! Ничего подоб­ного не представляет нам ни одна литература! Со временем значение “Войны и мира” перестанет быть вопросом, и это произ­ведение займет в нашей литературе то незаменимое и единствен­ное место» (там же: 483). Достоевский высоко оценивал цикл статей Страхова, посвященных эпопее «Война и мир» Толстого. В них, по мнению писателя, русская, национальная мысль заявлена «почти обнаженно»: «Именно то, что Вы говорите, в том месте, где говорите о Бородинской битве, и выражает всю сущность мысли и Толстого и Вашу о Толстом. Яснее бы невозможно, кажется, вы­разиться.»²¹

С этого цикла критических статей началась дружба между Стра­ховым и Толстым. Известно, что Страхов хотел привлечь Л.Н. Тол­стого к сотрудничеству с журналом «Заря». И это ему удалось. Письмо Страхова к Толстому с предложением о сотрудничестве с «Зарей» утеряно, но сохранился ответ писателя. В письме от 25 но­ября 1870 г. Толстой сообщает, что пока ему нечего предложить «Заре»: «Вы не поверите, как мне больно отказать в содействии уважаемому журналу и в особенности вам; — но я не могу посту­пить иначе. Судите сами: у меня не только нет названия тому, что я буду писать (названий вообще я никогда не умею придумывать и приискиваю большей частью, когда все написано), но и нет ниче­го, над чем бы я работал. Так вот почему я решительно не могу ничего обещать, как ни сильно я бы желал напечатать в “Заре”»²². Тем не менее Толстой дает Страхову обещание: «Одно, что могу сказать,— что если мне суждено написать еще что-нибудь, то, если это будет не длинно, я все отдам в “Зарю”, если длинно, то часть всего»²³. Свое обещание Толстой сдержал, и в последнем номере журнала «Заря» выходит «Кавказский пленник». В письме к Стра­хову от 22 марта 1872 г. Толстой сообщает: «Для “Зари” я написал совсем новую статью в “Азбуку” — “Кавказский пленник” и при­шлю не позже как через неделю... прошу вас держать корректуру»²⁴.

История взаимоотношений Достоевского с журналом «Заря»

По распоряжению Страхова журнал «Заря» высылался Досто­евскому во Флоренцию, где в то время находился писатель, уехав­ший заграницу на лечение. Об этом Достоевский сообщает в письме к Страхову от 18 (30) марта 1869 г.: «Благодарю Вас. за распоря­жение о присылке “Зари”...»²⁵

Супруга писателя Анна Григорьевна Достоевская сообщает в сво­их воспоминаниях, что Страхов усиленно приглашал ее мужа быть сотрудником «Зари»: «Фёдор Михайлович на это с удовольствием соглашался, но лишь тогда, когда окончит роман “Идиот”, кото­рый так трудно ему давался и которым он был очень недоволен»²⁶.

С начала выхода журнала «Заря» его сотрудники активно при­глашали Достоевского к сотрудничеству: «Напишите Вы нам что- нибудь — покорно просим и Кашпирев, и Данилевский... и Градовский, и я. Нужно ли Вам говорить, что в “Заре” Вам так же развязаны руки, как во “Времени”?», — пишет Страхов²⁷. Досто­евский предлагает написать в журнал роман в двух частях. «Он бу­дет, — писал Достоевский о будущем произведении,— величиною в “Бедных людей” или в 10 печатных листов; не думаю, чтобы меньше; может быть, несколько больше <...> Идея романа меня сильно увлекает <...> мне хочется произвести опять эффект; а об­ратить на себя внимание в “Заре” мне еще выгоднее, чем в “Рус­ском вестнике”»²⁸.

В письме к своей племяннице С.А. Ивановой от 8 (20) марта 1869 г. Достоевский сообщает, что «получил от журнала официаль­ное приглашение к сотрудничеству. “Заря” прислала ему (вновь через Страхова) второе письмо. Просят коллективно Страхов, ре­дактор Кашпирев и даже те сотрудники, которых Достоевский не знает (Градовский, например), и Данилевский, (которого я уже 20 лет не видал), — не романист Данилевский, а другой, замечательней­ший человек. Кроме того, видно, что в “Заре” совокупилось уже много новых сотрудников, очень замечательных по направлению (глубоко-русскому и национальному)», — отмечает писатель²⁹.

Достоевский пишет о сильном впечатлении, который на него произвел первый номер журнала. Конечно, больше других его по­разили две главные статьи: Страхова и Данилевского. Тем не менее, Достоевский выражает сомнение, что все авторы смогут ужиться вместе в одном журнале, тем более что Страхов, «который, в сущ­ности, настоящий редактор», по мнению писателя, мало способен к непрерывной, периодической работе³⁰. Достоевский также сооб­щает в этом письме, что для написания повести в «Зарю» он хочет использовать то свободное время, которое у него остается до нача­ла работы над романом, который он обещал «Русскому вестнику». Речь идет о «Бесах». Достоевский предполагает, что повесть в «Зарю» будет готова за четыре месяца. Повесть «возьмет у меня именно то только время, которое я и назначил себе для гулянья, для отдыха после 14 месяцев работы», — отмечает писатель³¹.

Хотя Достоевский не обещал «Русскому вестнику» исключи­тельного сотрудничества, он опасается обидеть его работой с дру­гим журналом, поэтому просит племянницу, общающуюся с ре­дакцией, не упоминать о «Заре»: «...Вообще боюсь, что выйдут сплетни, которые мне повредят в “Русском вестнике”»³².

Однако Достоевский выдвинул неприемлемые для «Зари» усло­вия: писатель хотел получить аванс в размере 1000 руб. Соглаше­ние не состоялось, и Достоевский не стал начинать работу над предполагаемым произведением³³.

В письме к Н.Н. Страхову от 18 (30) марта 1869 г. Достоевский предлагает написать для «Зари» небольшой рассказ: «.листа в 2 пе­чатных, может быть, несколько более»³⁴. Написать произведение его вдохновил отзыв Аполлона Григорьева на «Записки из под­полья». «Ты в этом роде и пиши», — посоветовал тогда он Достоевскому³⁵. В письме Майкову Достоевский сообщает, что новое произведение будет похоже на «Записки из подполья» своей сущ­ностью, но не формой. За это произведение Достоевский просил у редакции 300 руб. Такая сумма устроила «Зарю», об этом писателю вновь сообщил Майков³⁶. Достоевский решил начать писать по­весть после переезда в Дрезден, где ему не будет мешать работать жаркий климат Италии. В своем письме к Майкову от 15 (27) мая Достоевский жалуется: «Жара во Флоренции наступает ужасная, город душный и раскаленный, нервы у нас всех расстроены, — что вредит особенно жене³⁷, теснимся мы в настоящую минуту в тес­нейшей маленькой комнатке, выходящей на рынок. Надоела мне эта Флоренция, а теперь, от тесноты и от жару, даже и за работу сесть нельзя»³⁸.

Название будущего произведения писателем не было определе­но, поэтому в объявлении о подписке на 1870 г. «Заря», перечис­ляя то что будет опубликовано, указывает повесть Достоевского, однако без названия: «Назовем главнейшие из произведений, уже приобретенных нами для журнала. повесть Достоевского, рассказы из русской истории Майкова...»³⁹

Работа над произведением «Вечный муж» оказалась весьма вы­матывающей для писателя. Из-за переезда в Дрезден он приступил к работе в самом конце лета⁴⁰. Достоевский писал Майкову с прось­бой убедить Кашпирёва напечатать повесть в ноябрьском или де­кабрьском выпуске «Зари» 1869 г. Майков просьбу Достоевского выполняет, но эти номера «Зари» были уже готовы. К тому же «Вечный муж» был отправлен Достоевским в редакцию лишь 5 (17) декабря⁴¹. Уже после завершения работы над «Вечным му­жем» Достоевский не мог без омерзения вспоминать о том, как тя­жело ему давалась повесть. В письме к С.А. Ивановой писатель не скрывает эмоций: «. какая это была каторжная работа! тем более что я возненавидел эту мерзкую повесть с самого начала.»⁴²

Вскоре писатель сообщает в своем письме родственникам (В.М. и С.А. Ивановым), что его «Вечного мужа» в редакции вос­приняли очень благосклонно: «Я получил чрезвычайные похвалы из “Зари” за повестушку, которую у них напечатал», — писал Достоевский⁴³.

Достоевский о редакционной политике и содержании «Зари»

Журнал «Заря» лишь частично отвечал большим ожиданиям Достоевского. Писатель очень высоко ценил, прежде всего, отдел критики журнала. Достоевский считал, что такой честной и ясной критики нет ни в одном современной российском издании. Также он отмечал, что именно с нее начинает читать каждый номер. Од­нако у писателя было много обоснованных претензий к журналу.

Для укрепления позиций «Зари» Достоевский предлагал устра­нить некоторые его недостатки: малый объем, невыразительное оформление, отсутствие материалов о текущей политике, фельето­нов, ежемесячных политических обозрений, полемических статей. «Прежде всего, журнал мал объемом и скуп, что выражается даже его наружностию», — пишет Достоевский Страхову⁴⁴.

По мнению писателя, «Заря» мало считалась с интересами чи­тателей, придерживалась принципа «искусство ради искусства», находилась далеко от острых, злободневных вопросов⁴⁵. Достоев­ский в своих письмах критикует создателей журнала, за то, что их досадные мелкие ошибки бросаются в глаза, а это отнимает у них подписчиков. «2500 подписчиков тем славно, что обозначают установившийся журнал. Разумеется, 3500 подписчиков было бы не в пример лучше. И не понимаю решительно, почему их нет у жур­нала с таким необходимейшим направлением и при таких статьях, которые являлись в прошлом году?», — отмечает Достоевский⁴⁶.

Писателя также не устраивает то, что в «Заре» торжественно публикуются сообщения о любом произведении, которое будет вскоре напечатано в журнале. В качестве примера он приводит ро­ман «Цыгане» и произведения Кобяковой. По мнению писателя, журнал, с самого начала поставивший себя на самый высокий тон в своем направлении и в критике, не может так восторженно изве­щать о подобных публикациях. Так можно писать лишь о «Войне и мире», «Обломове» или «Мертвых душах». «А между тем роман “Цыгане” хоть и не без достоинств, но вовсе уж не “Мертвые души”», — пишет Достоевский⁴⁷.

Беспокоит Достоевского и отсутствие полемики в журнале, «Заря» ее избегает: «Полемика есть чрезвычайно удобный способ к разъяснению мысли, у нас публика слишком любит ее. Все статьи, например, Белинского имели форму полемическую. Притом же в по­лемике можно выказать тон журнала и заставить его уважать. всег­дашнее спокойствие придает Вашим статьям вид отвлеченности»⁴⁸.

Но больше всего Достоевского справедливо возмущала необяза­тельность «Зари», которая отпугивала от нее подписчиков. Так, по объявлению «Заря» должна была выйти 16 февраля, но вот уже 26 число, а нового номера журнала у писателя до сих пор нет. Достоев­ский опасается, что эта же участь коснулась всех русских людей за­границей. «Неужели в “Заре” до того еще легкомысленны, что не хо­тят понять факта, режущего глаза и состоящего в том, что выходить в 1-е число месяца аккуратно (и непременно в 1-е) — значит, иметь 1000 подписчиков лишних?», — пишет Достоевский⁴⁹. Писатель от­мечает, что с нетерпением ждет каждого номера журнала. «Здесь каж­дое получение “Зари” для меня праздник, именины», — признается он. «Одно бы пожелать надо “Заре”: этой бюрократической аккурат­ности “Вестника Европы”. (Заметили ли Вы, однако, что все лучшие журналы, бывшие в России, не отличались аккуратностью? Но лучше бы этому не подражать.)», — пишет Достоевский Страхову⁵⁰.

Также Достоевский считает опрометчивым повышение цены на подписку «Зари»: «Только что почтамт увеличил плату за пересылку, как тотчас же я и прочел в “Голосе” объявление “Зари” подписчи­кам об увеличении цены журналу... но будьте же и сами исправны. А то начали тем, что вышли 8-го числа, а на второй месяц и еще на неделю опоздали»⁵¹.

Писателя расстраивало, что «Заря» публикует мало беллетри­стики. Достоевский писал Майкову: «Первый № “Зари” за этот год представляет самое серенькое впечатление: полное отсутствие современного, насущного, горячего <...> Даже и переводной ро­ман дрянь. Даже и критика, хотя и в прежних тонах и силе, но все- таки ведь повторение уже в третий раз или в четвертый прежней идеи»⁵².

Еще один недостаток «Зари», по мнению Достоевского, — это нехватка самоуверенности, излишняя мягкость, отсутствие «ис­кры» в статьях. «.Надо писать с плетью в руке. Во многих случаях Вы. слишком умны. Если б. поазартнее и погрубее нападали — было бы лучше», — советует писатель⁵³.

Заключение

Используя свой редакционный опыт и опыт журналиста, писа­тель дал много ценных советов журналу. Однако его предложения услышаны не были. Несмотря на блестящий подбор авторов «Зари» и достаточно сильный отдел критики, всплеск популярно­сти журнала оказался недолгим. Все недочеты, казавшиеся редак­ции несущественными, оттолкнули от себя читателей. Количество подписчиков стало неуклонно уменьшаться. Как отмечал Досто­евский, «Заря» сама уничтожила то, что у нее было оригинального и ценного. В конце 1871 — начале 1872 г. у журнала осталось лишь 700 подписчиков. Февральский выпуск издания оказался послед­ним. Несмотря на яркий старт журнала, из-за редакционной по­литики «Заря» угасла, просуществовав лишь три года.

Примечания 

¹ Плеханов С.Н. Писемский. М.: Молодая гвардия, 1986. С. 240.

²  Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Л.: Наука, 1988-1996. Т. 15. С. 400-401.

³ Там же. С. 400-401.

⁴ Там же.

⁵  Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 15. С. 402.

⁶ Там же.

⁷ Плеханов С.Н. Писемский. М.: Молодая гвардия, 1986. С. 232-233.

⁸ Страхов Н.Н. Борьба с Западом / Сост. А.В. Белова, отв. ред. О. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 16.

⁹ Страхов Н.Н. Предисловие. «Жизнь и труды Н.Я. Данилевского» // Данилев­ский Н.Л. Россия и Европа. 6-е изд. СПб.: Глаголъ С-Петербургского университе­та. 1995. С. 27-28.

¹⁰  Дело Петрашевского.

¹¹ Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 15. С. 416.

¹² Из архива Ф.М. Достоевского. «Преступление и наказание». Неизданные материалы. Подготовил к печати И.И. Гливенко. ГИХЛ. М.; Л., 1931. С. 89.

¹³ Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 14. С. 137.

¹⁴ Там же

¹⁵ Там же. С. 137

¹⁶ Там же. С. 8

¹⁷ Там же. С. 486.

¹⁸ Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. М.; Л.: Наука, 1972-1990. Т. 23. С. 89.

¹⁹  Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 13. С. 255.

²⁰ Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 24. С. 35.

²¹ Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 15. С. 401-402.

²² Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 22 т. М.: Художественная литература, 1981. Т. 18. С. 691.

²³ Там же.

²⁴ Там же.

²⁵ Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 15. С. 416.

²⁶ Достоевская А.Г. Воспоминания / Под ред. В.В. Григоренко, С.А. Макаши- на, С.И. Машинского, В.Н. Орлова. М.: Художественная литература, 1971. С. 183.

²⁷ Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 15. С. 416.

²⁸ Там же.

²⁹ Там же. С. 410.

³⁰ Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 15. С. 410.

³¹ Там же

³² Там же. С. 412.

³³ Фридлендер Г.М. Комментарии: Ф.М. Достоевский «Вечный муж» // Досто­евский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 8. С. 695.

³⁴ Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 8. С. 695.

³⁵ Там же.

³⁶ Фридлендер Г.М. Комментарии: Ф.М. Достоевский «Вечный муж» // Досто­евский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 8. С. 696.

³⁷ Жена писателя в это время была беременна.

³⁸ Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 15. С. 425.

³⁹ От редакции. Объявление о подписке // Гражданин. 1875. № 50.

⁴⁰ Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 15. С. 442.

⁴¹ Фридлендер Г.М. Комментарии: Ф.М. Достоевский «Вечный муж» // Досто­евский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 8. С. 696.

⁴² Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 15. С. 442.

⁴³ Там же. С. 695.

⁴⁴ Там же. С. 401.

⁴⁵ Фридлендер Г.М. Комментарии: Ф.М. Достоевский «Вечный муж» // Досто­евский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 8. С. 696.

⁴⁶ Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 15. С. 446.

⁴⁷ Там же.

⁴⁸ Там же. С. 445.

⁴⁹ Там же. С. 446.

⁵⁰ Там же.

⁵¹ Там же.

⁵² Там же. С. 440.

⁵³ Там же.

Библиография

Волгин И.Л. Пропавший заговор: Достоевский и политический про­цесс 1849 года. М.: Либерея, 2000.

Плеханов С.Н. Писемский. М.: Молодая гвардия, 1986.

Страхов Н.Н. Борьба с Западом / Сост. А.В. Белова. Отв. ред. О. Пла­тонов. М.: Институт русской цивилизации, 2010.

Страхов Н.Н. Критические статьи об И.С. Тургеневе и Л.Н. Толстом. Киев, 1901.

Страхов Н.Н. Предисловие «Жизнь и труды Н.Я. Данилевского» // Данилевский Н.Л. «Россия и Европа». 6-е изд. СПб.: Глаголъ С-Петербургского университета, 1995.

Фридлендер Г.М. Комментарии: Ф.М. Достоевский «Вечный муж» // Достоевский Ф.П. Собр. соч.: В 15 т. Т. 8.

Фридлендер Г.М. Реализм Достоевского. М.; Л., 1964.

Поступила в редакцию 01.12.2014