Журналистский текст как знание оперативного назначения

Скачать статью
Лазутина Г.В.

кандидат филологических наук, доцент, старший научный сотрудник кафедры периодической печати факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова, г. Москва, Россия

e-mail: galvik34@mail.ru

Раздел: Теория журналистики и СМИ

Статья предлагает читателю обратить внимание на особенности журналистского текста, благодаря которым он сохраняет свою значимость в условиях возникновения в современном информационном пространстве конкурентной для СМИ среды. Рассматривая журналистский текст как знание оперативного назначения, необходимое человеку и обществу для уверенной ориентации в постоянно меняющейся действительности, автор указывает на отличия его от научного знания, от мнения, от текстов социальных сетей. Тем самым выявляется роль профессиональной журналистики в системе СМИ и ее конкурентные преимущества перед создателями «потребительского контента».

Ключевые слова: журналистский текст, знание, мнение, средства массовой информации, профессиональная журналистика

С появлением современных информационно-коммуникацион­ных технологий произошло смещение границ между каналами распространения массовой информации, производимой на разных уровнях. Напомним, что в развитом обществе таких уровней два. Во-первых, массовая информация производится людьми спонтан­но, в процессе их жизнедеятельности, поскольку практически каж­дый человек в силу своей генетической программы, своей творче­ской природы, исконной ориентации на общение способен быть создателем массовых информационных продуктов. Во-вторых, су­ществует специально организованное производство массовой информации. Это обусловлено тем, что разные роды профессиональной творческой деятельности по мере своего развития оформляются в соответствующие социальные институты, которые ориентированы на создание массовых информационных продуктов, отвечающих определенным требованиям. Особенность этих продуктов состоит в том, что они должны не только обладать достаточно выраженны­ми, узнаваемыми признаками произведений того или иного типа, но и соответствовать устойчивым критериям качества.

В результате такого двухуровневого производства в социуме об­разуются два слоя массовой информации: один — спонтанно про­изводимый и стихийно распространяемый самими массами через межличностное общение; другой — создаваемый специалистами и распространяемый по специально созданным открытым каналам, доступным широкой аудитории (Лазутина, 2010: 35).

Возникновение компьютерных сетей серьезно меняет эту ситуа­цию. Межличностное общение оказывается опосредствовано новы­ми техническими устройствами, причем теми же, которые исполь­зуются и для распространения продукции социальных институтов, выступающих как совокупные субъекты разных видов профессио­нальной творческой деятельности. Таким образом, сфера распро­странения массовой информации становится открытой для сосуществования информационных продуктов не только разного типа, разного назначения, но и разных уровней. Стимулируя конвергенцию производства и распространения массовой информации, это обстоя­тельство вместе с тем обнаруживает и порождаемые ею проблемы.

Появление конкурентной среды

Для системы СМИ, представляющей собой целостность, в ко­торой объединены профессионально организованное производство и профессионально организованное распространение массовых информационных потоков, выступающих ее интегральным продуктом, таких проблем несколько. Основная из них касается жур­налистики, создающей актуальное смысловое ядро потоков и до сих пор игравшей роль совокупного субъекта их производства. Се­годня ее доминирующая позиция подвергается пересмотру в связи с возникновением в системе СМИ специальных служб организации взаимодействия (продюсеры и контент-менеджеры) и специальных служб управления (менеджмент), которые придерживаются прин­ципов коллективной деятельности, выработанных журналистикой, но обогащают их в соответствии с новыми коммуникационными условиями. К тому же возникает еще одно существенное обстоя­тельство: растущая в условиях открытого доступа в интернет-про­странство интерактивность аудитории стимулирует развитие соци­альных сетей, по которым направляется спонтанно производимая массовая информация, и превращает их в конкурентную среду СМИ.

Это обстоятельство вообще ставит под вопрос необходимость су­ществования журналистики как профессиональной деятельности, поскольку представители аудитории обнаруживают готовность взять ее функции на себя, создавая «контент пользователей». В связи с этим перед наукой о массмедиа встает задача исследовать основа­тельность подобных притязаний и точнее определить место жур­налистики в современном информационном пространстве.

Стремительность преобразований в сфере коммуникаций делает эту задачу особенно актуальной. Широкое распространение Ин­тернета предопределяет тот факт, что медийная составляющая ста­новится решающей частью всей социальной практики. Общество нашего времени входит в историю как информационное не потому, что расширяются границы СМИ или растет их значение, и даже не потому что рядом с ними утверждаются в медийном пространстве социальные сети. Дело в том, что новые коммуникационные техно­логии отчетливо обнаруживают управляющую роль информации во всех без исключения социальных процессах, во всех сферах чело­веческого бытия. Если раньше она была в значительной мере ла­тентной, то теперь становится очевидной. И в этой связи с особой остротой встает вопрос о качестве информационных продуктов, о на­дежности их как инструмента, используемого в механизмах само­управления социальной деятельности и управления общественной жизнью. А компетентно судить о качестве можно только в случае, когда есть четкое понимание того, зачем именно обществу требу­ется тот или иной информационный продукт и что он должен со­бой представлять. И поскольку продукция журналистики есть пре­жде всего совокупность определенного типа текстов, возникает необходимость в очередной раз задуматься о том, что такое журна­листский текст, для чего он предназначен и при каких условиях может это свое предназначение успешно осуществлять.

В чем сущность журналистского текста?

В принципе давно известно, что рождение журналистики как особого вида деятельности связано с потребностью человечества повысить надежность своей ориентации в реальном мире, ибо су­ществует целый ряд факторов, создающих существенные помехи для этого жизненно важного процесса. В частности, есть такое ка­чество действительности, как ее изменчивость. Оно серьезно ме­шает уверенной ориентации человека в реальности, поскольку эта реальность постоянно обретает новые черты и ускользает от него в своей определенности.

Другое препятствие к уверенной ориентации — разбросанность планетарного бытия. Из-за нее человек при всем желании не мо­жет непосредственно видеть мир в тех границах и тех проявлениях, которые необходимы для целостного представления об ареале оби­тания человечества и особенностях организации его жизни.

Потребность преодолеть эти препятствия и привела к появле­нию профессии журналиста. В поиске надежных средств ориента­ции, растянувшемся на века и пережившем разные фазы, челове­чество в конце концов вышло на возможность создания особого типа текста — такого, который расширял бы опыт отдельного че­ловека до опыта многих, в предельном случае — всех, и одновре­менно воспроизводил бы динамику мира, фиксируя его изменения. Период, когда такой текст отчетливо обнаружил свою обществен­ную значимость, пришелся на время формирования в наиболее развитых странах капиталистических отношений. Потому и свя­зывают обычно с потребностями становящегося капитализма рож­дение журналистики — организованного производства подобных сообщений. Обязанностями их создателей предусматривалось по­лучение новых сведений о происходящем в мире, интерпретация таких сведений и предъявление их аудитории с помощью сложив­шейся системы коммуникаций.

С этой точки зрения вроде бы очевидно, что сущность журна­листского текста изначально — оперативное знание об изменениях действительности, предназначенное для повышения надежности социальной ориентации и, следовательно, для укрепления устойчи­вости общества. Однако термин «знание» применительно к журна­листскому тексту в словоупотребление профессионалов не вошел. В практике журналистики для обозначения ее продукта закрепи­лись понятия «материал», «информация», «новость» (подчас употреб­ляемые как синонимы). Объясняется это, по-видимому, тем, что в обществе существует многовековая традиция рассматривать знание преимущественно в связи с наукой.

Между тем современные исследователи уже многократно под­черкивали, что познавательная деятельность человека не сводится только к науке. Как пишет академик РАН В. С. Стенин, «мы по­знаем мир в разных формах. Существует не только научное, но и обыденное познание, философское, художественное (высшим во­площением которого является искусство), а также религиозно-ми­фологическое освоение мира» (Стенин, 2006: 6). В свете такого подхода открывается перспектива осмыслить знание как некое множество вариантов, каждый из которых есть продукт особого рода деятельности, а точнее — продукт особого рода информаци­онного производства. Научная проблема в данном случае состоит в том, чтобы определить критерии, которые позволяют отнести тот или иной информационный продукт к категории знания и выявить специфику каждого его типа.

Очень значимыми для решения этой проблемы представляются выводы, к которым приходят философы и лингвисты, рассматри­вая знание в сравнении с мнением. Хотя исследования аналитиков основываются на разных подходах, внимание их зафиксировано на одних и тех же чертах, объективно присущих данным духовным образованиям. Ученые отмечают: и знание и мнение представляют собой продукты переработки информации и как феномены явля­ются ценным общественным достоянием. Однако это явления не одного порядка.

Сопоставляя знание и мнение, исследователи усматривают их основное различие в степени истинности отражения в них тех или иных реалий действительности. Если знания они относят к классу фактивных предикатов, т.е. утверждений, поддающихся проверке и претендующих на истинность, то мнения рассматривают как путативные предикаты, т.е. как суждения, не предполагающие обяза­тельную истинность того, что человек утверждает. Такие суждения могут быть верными и неверными, ложными, предвзятыми, их можно сравнивать, с ними можно спорить, их можно опровергать, поэтому часто они становятся предметом дискуссий.

Столь важное обстоятельство дополняется другими различиями между знанием и мнением, а именно:

— знание, будучи в принципе способным к развитию, тем не менее в каждый конкретный момент единственно, определенно, не подлежит выбору, тогда как мнение предполагает множествен­ность точек зрения и возможность свободного выбора одной из них;

— знание может существовать независимо от того, кто его про­извел, обезличенно, тогда как мнение всегда персонифицирован­но, имеет конкретного носителя, выступает как его личная точка зрения;

— знание человек получает в результате основательной перера­ботки сведений из контактов с внешними источниками информации, и акт воли его направлен на организацию таких контактов, само же возникновение знания есть непосредственный результат этих контактов и с волей субъекта связано постольку, поскольку требует систематизации данных, осмысления и проверки; мнение же фор­мируется у конкретного человека как спонтанная реакция на собы­тия внешнего мира непосредственно актом его воли;

— для знания требуется хранилище, в качестве которого на уров­не личности выступает не только оперативная, но и долговременная память. Мнение же в таком объемном хранилище не нуждается: оно представляет собой оперативную информационную программу отношения или поведения здесь и сейчас, для поддержания кото­рой достаточно оперативной памяти;

— основной вектор движения информации, образующей знание, направлен от внешнего мира к субъекту познания, который аккуму­лирует сведения, осуществляя обстоятельный процесс их перера­ботки; основной вектор движения информации, составляющей мнение, направлен от субъекта во внешний мир как показатель субъективной реакции на происходящее. Даже в том случае, когда у человека активная познавательная позиция, знание все-таки складывается на основе информации, идущей из внешнего мира к субъекту. Распространение знания оказывается процессом слож­ным, опосредствованным, специфическим для каждого типа знаний. А вот движение мнений как таковых ориентировано на скорейший выход к аудитории: «...они склонны к экспансии во внешний мир. Каждая личность заинтересована в том, чтобы как можно больше людей разделяло ее взгляд на конкретную ситуацию и на жизнь во­обще. Поэтому человек не только экстериоризует свои мнения — выражает <высказывает, излагает> их, делится <обменивается> ими и т.п., но и активно, а иногда даже агрессивно внедряет их в чужое сознание» (Апресян, 2002: 5—26).

Рассмотренные особенности знания и мнения обусловлены их предназначением в жизни общества и определяют для каждого его реальную общественную роль. Знание — и на уровне обыденной практики индивида, и на уровне общественной практики — необ­ходимо для уверенной ориентации человека в действительности и оптимизации жизнедеятельности его и общества. Мнение же и в обыденной практике индивида, и в практике общества выступает на конкурентной основе как поисковый ресурс для оперативного ре­шения проблемных ситуаций в условиях отсутствия надежного знания.

Сказанное подтверждает, что журналистский текст может рас­сматриваться как один из типов знания, вырабатываемый специ­альной отраслью информационного производства. Уже продукты новостной журналистики в ее качественных образцах вполне отве­чают приведенным выше критериям знания. Тем более справедли­во данное утверждение по поводу тех журналистских материалов, где выявляются и анализируются неочевидные изменения дей­ствительности, накопление которых приводит к возникновению проблем и во многом определяет дальнейшие процессы развития. Профессиональные стандарты подготовки таких текстов свиде­тельствуют о том, что причин отнести их к той категории духовных образований, которая определяется как знание, достаточно много. Однако это отнюдь не означает, что они идентичны научному зна­нию. Функции журналистики в социуме, порождающая модель журналистского творчества и условия деятельности журналиста позволяют обратить внимание на те свойства продукта, ожидаемого обществом от этого рода информационного производства, которые делают его особым типом знания.

Во-первых, журналистский текст является всегда сообщением, предназначенным массовой аудитории, то есть создается для обна­родования, причем обнародования оперативного. Во-вторых, со­общение это отображает общее (масштабная общественная про­блема) через отдельное (конкретная реальная ситуация), причем отображает в единстве явления (то есть видимой, слышимой, на­блюдаемой стороны происходящего, поддающейся воспроизведе­нию в деталях) и сущности (стороны, недоступной наблюдению, постигаемой только работой мысли). В-третьих, он создается в пре­дельно сжатые сроки, при недостаточно высоком исходном уровне компетентности, зато в условиях активного переживания происхо­дящего, что ведет к повышенному интеллектуальному и эмоцио­нальному напряжению субъекта познания, увеличивая риск ошибок.

Можно сказать, таким образом, что журналистский текст есть знание оперативного назначения о происходящем в той или иной сфере действительности, предполагающее быстрое оглашение и не претенду­ющее на абсолютную истинность и абсолютную репрезентативность.

Вместе с тем мера истинности и репрезентативности его должна быть вполне достаточна для успешной адаптации поведения адре­сата к меняющимся условиям бытия. В документах журналистского сообщества эта имманентно присущая журналистике закономер­ность выражена через определение первейшей задачи журналиста — «гарантировать людям получение правдивой и достоверной инфор­мации посредством честного отражения объективной реальности» (Право и этика в работе журналиста, 1996: 198—201).

Трудности осуществления «первейшей задачи» и пути их преодоления

Ход общественного развития существенно усложнил для жур­налистов выполнение этой задачи. Дело в том, что по мере того, как раскрывались особенности восприятия журналистского текста потребителями информации, как проявлялись сила и оперативность его воздействия, осознавались возможности использовать его и для удовлетворения информационных потребностей отдельных сегментов общества, прежде всего — для сферы управления обще­ственной жизнью. Сохраняя свое исходное предназначение, жур­налистика обретала новые функции: она оказалась включена в от­ношения управления и стала активно использоваться в качестве инструмента управления массами, причем и со стороны реальных институтов власти, и со стороны претендующих на властные пол­номочия общественных структур. Это обусловило возникновение существенного противоречия в ее функционировании, получив­шего множество проявлений и определившего две противоречи­вых тенденции ее бытия: тенденцию к сопряженности с властью и тенденцию к независимости от власти. Противодействие этих тен­денций стало движущей силой развития журналистики, обуслов­ливая ее разное состояние на разных исторических этапах, в раз­ных социально-политических условиях.

При этом неизбежное стремление тех или иных общественных сил интерпретировать определенные обстоятельства действитель­ности в своих собственных интересах явилось для журналистов естественным препятствием к «честному отражению объективной реальности». Для того чтобы подчинить позицию журналистских организаций своему влиянию, общественные структуры, заинте­ресованные в реализации собственных партикулярных целей, за­действовали весьма богатый набор инструментов: экономические рычаги, правовые регуляторы, законодательно закрепленную или устанавливаемую под властным нажимом цензуру. Сопротивление профессиональной журналистики этому процессу приняло харак­тер борьбы за свободу прессы.

Обозначилась довольно определенная позиция журналистского сообщества: защита свободы прессы, понимаемой как возмож­ность осуществлять журналистскую деятельность в соответствии с присущими ей внутренними законами, многократно провозглаша­лась как одна из важнейших профессионально-этических норм. В ответ на внешние факторы воздействия, выливающегося в наси­лие над ее природой, журналистика выработала внутренние факто­ры противодействия. Они обнаружили себя как технологические и профессионально-этические стандарты деятельности, ориентиро­ванные на то, чтобы гарантировать надежность производимых ин­формационных продуктов. Носителем таких стандартов выступило особое звено в структуре массмедиа — качественная пресса.

Нужно сказать, что эти стандарты не есть плод чьих-то досужих размышлений. Они явились результатом осмысления того опыта, который накопился в профессии за время ее исторического развития и откристаллизовался в виде ее специфических черт, в совокупности образовавших способ профессиональной деятельности журналиста. Освоение способа личностью, выбравшей такой путь, происходит как процесс ее профессионального становления в рамках учебного заведения или редакционного коллектива при наличии необходи­мых условий (соответствующие профессии задатки личности, гра­мотный уровень организации учебного процесса в вузе, наличие опытных профессионалов в редакции). Владение способом про­фессиональной деятельности означает для журналиста способность работать на уровне принятых стандартов и, следовательно, гаран­тировать надежность производимых информационных продуктов. Это обстоятельство и определяет жизнеспособность журналистики как профессиональной деятельности, поскольку является ее кон­курентным преимуществом перед спонтанным производством массовой информации, предъявляемой в социальных сетях.

Структура контента в социальных сетях не однородна. В ней отчетливо различаются вполне специфические пласты:

— развернутые аргументированные мнения по поводу актуаль­ных событий и проблем (современная публицистика в виде блогов);

— мнения-реплики в виде эмоциональных «комментов»;

— сообщения от гражданских организаций, привлекающих вни­мание к своим проектам и акциям;

— оперативные сообщения от отдельных граждан, явившихся участниками или свидетелями каких-либо заметных событий — происшествий, мероприятий, акций;

— сообщения от отдельных граждан по поводу решаемых ими проблем (жалобы, просьбы о помощи, обращения за советами);

— продукты личного творчества разных родов и видов (самодея­тельные литературные, музыкальные, живописные произведения, фотографии и т.п.);

— разного рода выдумки, маскируемые под новостной контент, — розыгрыши и сплетни юмористического характера.

В совокупности эти слои образуют некую картину текущей дей­ствительности и создают впечатление куда большей полноты и насы­щенности информационного пространства, чем та, что достигается силами СМИ. Особенно ценно то, что в этой картине всегда есть реакция аудитории, реакция общества на происходящие события. Однако гарантировать необходимую меру надежности такой ин­формационной картины социальные сети не в состоянии, по край­ней мере на сегодняшний день. Они важны в той мере, в какой важны слухи, циркулирующие в обществе, и мнения, образующие «свободный рынок идей». Выполнить миссию профессиональной журналистики по обеспечению уверенной ориентации общества и человека в происходящем они не могут.

Слово «миссия» в данном случае употребляется не случайно. Уверенная ориентация в происходящем — жизненно необходимая потребность человека и общества, и поэтому есть все основания вслед за В.И. Бакштановским и Ю.В. Согомоновым (Бакштановский, Согомонов, 2007: 55) относить профессию журналиста к числу «высоких профессий», имеющих особо важное предназна­чение — таких, скажем, как профессия врача или педагога. Произ­водство надежного оперативного знания, поставляемого в систему СМИ журналистикой, — фактор устойчивости и динамичного раз­вития общества. И дело чести журналистского «цеха» — сохранять, укреплять тенденцию к обязательному обеспечению надежности своей продукции. Сколь ни велико для СМИ в условиях рынка значение эффективных бизнес-моделей, они отнюдь не являются основным показателем общественной состоятельности массмедиа. Не прибыль выступает в качестве сверхсмысла функционирования СМИ. Она — только средство, способное обеспечить необходимые условия для реализации предназначения журналистики. Отстране­ние профессионалов журналистики от этого процесса или их добро­вольный отказ от своей миссии чреваты для общества непредска­зуемыми негативными последствиями.

Библиография 

Апресян Ю.Д. Системообразующие смыслы «знать» и «считать» в рус­ском языке // Русский язык в новом освещении. 2002. № 1.

Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Ойкумена прикладной этики: модели нового освоения. Т. 1. Тюмень, 2007.

Лазутина Г.В. Основы творческой деятельности журналиста: Учебник для студентов вузов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Аспект-Пресс, 2010.

Право и этика в работе журналиста. Екатеринбург, 1996.

Стенин В.С. Философские науки. Общие проблемы. М., 2006.


Поступила в редакцию 26.04.2012