Профессиональная этика журналиста: проблемы кодификационной парадигмы

Раздел: Социология журналистики

Рассматривая новые документы международного уровня в области само-регулирования СМИ, а также проблемы с соблюдением этических норм и дисфункции механизмов контроля (в частности, скандал в Великобритании), автор обращает внимание на кризис «кодификационной парадигмы» в профессиональной этике. По мнению автора, стремление к формированию и просвещению совести в журналистском образовании может принести гораздо больше пользы практической журналистике, нежели обучение «добровольной подчиненности» в рамках кодификационной парадигмы, которая все с большей очевидностью погружается в кризис, особенно в российских условиях эрозии ценностно-нормативных моделей.

Необходимость этического саморегулирования СМИ — как на уровне журналиста и редакции, так и на национальном, континен­тальном и даже глобальном уровнях — становится все более осознаваемой и артикулированной. Об этом задумываются и сами журналисты, и исследователи СМИ, и правозащитники, и госу­дарственные чиновники, об этом заявляет и аудитория, которая, несмотря на существенную потерю влияния в российской медиа­системе, иногда напоминает о себе.

На протяжении последних десятилетий парадигма подобных размышлений оставалась преимущественно «кодификационной». Компетентные и опытные специалисты — как теоретики, так и практики — составляли кодексы — и сверху, дедуктивно¹, и сни­зу, индуктивно (Казаков, 2001). В некоторых случаях эти кодексы отражали идеальные модели и вечные — в понимании авторов — ценности, в некоторых случаях становились плодом конвенции, ставшей результатом прощупывания «профессионально правиль­ного» путем гуманитарной экспертизы сознания и поведения практикующих журналистов.

Кодекс, таким образом, служил и до сих пор служит знаком, «лакмусовой бумажкой» того, есть ли этика у журналистики или ее нет, упорядочена она или стихийна, осознается журналистским сообществом или нет. Отклоняющееся от кодифицированных норм поведение журналиста или деятельность СМИ становились и становятся предметом разбирательства в Советах по прессе и прочих структурах, функционально им тождественных или схожих.

Кодексы журналистской этики разных стран соблазняют воз­можностью сравнительного анализа с экстраполяцией результатов на оценку доброкачественности всей журналистской деятельности в той или иной стране. Подобный анализ был проведен профессо­ром Каарле Норденстренгом в Университете Тампере (Reports on Media Ethics in Europe, 1995) и профессором Клодом-Жаном Бер­траном во Французском институте прессы и Университете Миссури².

Сторонники кодексов подчеркивают, что подобного рода тек­сты имеют давнюю традицию в западных странах, вбирают в себя все лучшее из журналистского опыта и обычно признаются веду­щими СМИ. Кроме того, кодексы работают без применения меха­низма принуждения, свойственного правовому регулированию. Либералы считают этические кодексы очевидным преимуществом, поскольку они создают журналистике сильную «иммунную систему», защищающую от возможного вмешательства государства. По мне­нию апологетов кодексов, они функциональны и эффективны в стра­нах, где журналистская репутация и добропорядочность имеют большой вес, где от них во многом зависит вся карьера репортера.

Скептики, напротив, отмечают, что этические кодексы цирку­лируют преимущественно в академических кругах как предмет скорее теоретический, нежели практический, и обсуждаются среди топ-менеджеров больших СМИ, чтобы минимизировать возмож­ный материальный ущерб от общественно порицаемого поведения журналистов.

Кроме того, международные и национальные кодексы носят настолько общий характер, что конкретным СМИ приходится их «доводить», «затачивать» под особенности своей деятельности, а когда у репортеров появляются этические проблемы, то решаются они обычно как частный случай, на основе опыта и здравого смысла, чаще всего безо всякой соотнесенности с этическими кодексами.

В динамическом взаимодействии «должного» и «сущего» в про­цессе этического саморегулирования кодификация норм поведе­ния и механизмы ее воплощения занимают ведущие позиции.

Тем не менее важно обратить внимание на то обстоятельство, что процесс кодирования этических норм нередко сопровождался скептическими голосами главным образом по поводу двух его аспектов: а) принципиальной возможности кодирования и его ак­сиоматики; б) функциональной эффективности этических кодек­сов (признания журналистами своей вменяемости, корпоративного конфликта интересов, сопротивления социальной среды).

В контексте обсуждения проблем кодификации и соблюдения этических норм в журналистской деятельности представляются интересными два документа, опубликованные почти одновременно в ноябре 2011 года.

Один из них — нормативно-оптимистический — выпустил в свет в Страсбурге 8 ноября 2011 года комиссар по правам человека Со­вета Европы Томас Хаммарберг. Другой — реально-скептический — датирован 3 ноября 2011 года и появился на сайте американского Центра международной помощи СМИ (The Center for International Media Assistance — CIMA).

Автор первого доклада, опубликованного как материал для дис­куссии и озаглавленного «Этическая журналистика и права чело­века»³, — Айдан Уайт, бывший генеральный секретарь Международ­ной федерации журналистов (1987—2011) и один из крупнейших экспертов в области саморегулирования СМИ.

Второй доклад, названный «Кодексы этики СМИ: трудности определения стандартов»⁴, написал на основе личного опыта и ин­тервью с экспертами Юджин Мейер — независимый американ­ский журналист с сорокалетним стажем работы в “Washington Post” и других крупных изданиях, который при этом преподает журна­листику в Университете штата Огайо. Доклад пронизан личной озабоченностью неравнодушного профессионала, которому пред­ставилась возможность «остановиться, оглянуться» и критически переосмыслить процесс кодирования этических норм журналист­ской деятельности сквозь призму реальных практик в разных стра­нах в конкретном социально-политическом контексте.

Рассмотрению этих двух документов, принципиально важных для понимания процессов, происходящих в «плазменной области» журналистской этики, и будет посвящена данная статья.

Основания оптимизма: иного не дано?

Комиссар по правам человека Совета Европы Томас Хаммарберг предпослал тексту доклада Айдана Уайта свое предисловие⁵, в котором напомнил, что «средства массовой информации играют чрезвычайно важную роль в защите прав человека. Они выявляют нарушения прав человека и предоставляют арену для того, чтобы в публичных обсуждениях прозвучали разные голоса».

Однако события последнего времени в странах развитой демо­кратии (в частности, в Великобритании) привнесли в текст комис­сара нотки озабоченности состоянием дел в тех обществах, которые традиционно считались эталонными в области свободы СМИ и этики журналистов: «Мы также наблюдаем, что неограниченные коммерческие устремления могут поощрять атмосферу незакон­ной и неэтичной деятельности в распространении информации — как это было поразительно ясно продемонстрировано во время скандала с прослушиванием телефонов в Великобритании» (об этом еще пойдет речь ниже. — В.Х.).

Признав, что «властью СМИ можно злоупотреблять в такой степени, что это поставит под угрозу само функционирование де­мократии», Томас Хаммарберг констатировал, что в европейских странах некоторые средства массовой информации были превра­щены в «рупоры пропаганды власть предержащих», а иные СМИ «возбуждали ненависть и ксенофобию в отношении меньшинств и уязвимых групп». Комиссар по правам человека Совета Европы напомнил журналистам, что подобные практики могут быть исполь­зованы правительствами «в качестве предлога для навязывания ре­гулирования или даже цензуры в отношении СМИ».

«Во время своих поездок я сталкивался с целым рядом приме­ров того, как некоторые СМИ игнорировали этические кодексы и тем самым их подрывали. Сами нарушители в большинстве случаев были игрушками в руках олигархов или иных, иногда анонимных, интересов большого бизнеса», — пишет Томас Хаммарберг.

Пользуясь случаем, комиссар по правам человека Совета Евро­пы изложил официальную позицию своего бюро. Подчеркнув, что во всех государствах—членах Совета Европы свобода выражения мнений должна быть закреплена в Конституции, а ограничения этой свободы должны быть четко определены и отражены в зако­нодательстве, Томас Хаммарберг отмечает: «Существует необходи­мость поощрять более глубокое обсуждение того, как содействовать этической журналистике, развитию социальных СМИ и других форм распространения информации в Интернете».

Тем не менее общая тональность предисловия комиссара впол­не оптимистичная, и оптимизм этот связан с кодификацией эти­ческих норм в журналистском сообществе на разных уровнях. Си­стема эффективного саморегулирования, по мнению Томаса Хаммарберга, должна строиться на двух «столпах»: этическом ко­дексе и механизме оперативного реагирования на жалобы со сто­роны омбудсменов или Советов по прессе.

Объективными необходимыми предпосылками для эффектив­ного саморегулирования — по мнению комиссара, которое трудно оспорить — являются а) стремление журналистов исправлять свои ошибки и б) ответственность, подотчетность СМИ по отношению к обществу.

Однако отметим, что далеко не все журналистские сообщества воспринимают эти предпосылки как значимые, что в существен­ной степени обесценивает как процесс кодификации этических норм, так и всю систему саморегулирования в целом. Соответ­ственно нормативная модель, построенная комиссаром по правам человека Совета Европы, оказывается пригодной для описания, скорее, частного случая некоторых стран, где сбалансированы от­ношения в системе «СМИ — общество — власть», однако ее труд­но экстраполировать на страны с иным положением дел. Более того, упомянутый скандал с прослушиванием телефонов в Вели­кобритании ставит под сомнение эффективность модели даже в традиционных демократиях.

Британский казус как вызов парадигме кодификации

Разразившийся летом 2011 года скандал вокруг газеты “News of the World”⁶ — крупнейшего британского воскресного таблоида, подконтрольного медиамагнату Руперту Мердоку, — каким бы не­ожиданным он ни казался, назревал довольно давно. Уже в 2006 году за прослушивание телефонных разговоров членов королевской семьи

Великобритании были осуждены двое сотрудников газеты, а позже были подтверждены факты прослушивания других известных бри­танцев.

То есть практика вмешательства в частную жизнь — не только неприемлемая этически, но и запрещенная законом (несанкцио­нированное прослушивание телефонов является уголовно наказу­емым в Великобритании) — была в “News of the World” рутинным методом добычи информации.

Еще один факт, разрушающий иллюзию об оптимальной сба­лансированности британской медиасистемы, — полиция как ми­нимум за девять лет до скандала с таблоидом знала о том, что со­трудники газеты нелегально прослушивали голосовую почту, и держала это в тайне, не пытаясь пресечь правонарушение⁷. Появи­лись также сообщения о том, что по инициативе газеты, вероятно, прослушивались телефонные разговоры родственников жертв взрывов 7 июля 2005 года в Лондоне⁸.

Когда не работает система правоприменения, разговор об этике кажется мелким и вторичным. Однако он непременно нужен, причем в регистре тотального переосмысления аксиоматики и механизмов оптимизации журналистской деятельности.

Представляется симптоматичным тот факт, что в Великобрита­нии создан специальный комитет во главе с судьей Брайаном Левесоном. Задача этой структуры — установить, насколько эффективна нынешняя система общественного регулирования СМИ. Он начал слушания по делу в ноябре 2011 года. Перед комитетом, за­седания которого проходят в здании Высокого суда в Лондоне и являются открытыми для публики, выступят юристы, эксперты и жертвы скандала.

Возможно, работа комитета станет «запускающим механизмом» для «перезагрузки» механизма регулирования журналистской дея­тельности в Великобритании.

Когда пишутся эти строки, органы правопорядка во исправле­ние прошлых ошибок ведут два полицейских расследования по поводу “News of the World”: одно по факту непосредственно прослушки, другое — по подозрениям в даче взяток сотрудникам по­лиции для получения информации. Были арестованы и затем от­пущены на свободу под залог 14 человек, включая бывшего главного редактора таблоида Эндрю Коулсона. Джеймс Мердок заявил, что может вслед за “News of The World” закрыть таблоид “The Sun”, если причастность к прослушке его сотрудников будет доказана.

Трудно переоценить репутационный ущерб, который нанес этот скандал журналистике. «Тираны любят, когда свободная пресса ве­дет себя плохо», — отметил в газете “The New York Times” публи­цист Билл Келлер⁹.

Для того, чтобы пресечь плохое поведение в мире свободной прессы, редактор британской газеты «Гардиан» Алан Расбриджер выступил с радикальной инициативой — заменить ныне действу­ющую Комиссию по жалобам на прессу более «зубастым» незави­симым органом, который бы эффективно и быстро разбирался с нарушениями журналистской этики, связанными с нарушения­ми неприкосновенности частной жизни.

По мнению А. Расбриджера, новый орган, вооруженный необ­ходимыми полномочиями для расследования, мог бы предложить «быстрый, ответственный и дешевый» способ разрешения споров по принципу «одного окна»¹⁰. Редактор «Гардиан» надеется, что при работе нового регулятивного органа у обиженных прессой лю­дей отпадет необходимость обращаться в суд.

А. Расбриджер предложил назвать новый орган «Комиссией по прессе, стандартам и медиации»¹¹, а слабую Комиссию по жалобам на прессу — упразднить. Ее судьба будет решаться после оглашения выводов вышеупомянутого комитета во главе с судьей Брайаном Левесоном.

В поисках новых «рамок» саморегулирования

В уже упоминавшемся докладе «Этическая журналистика и пра­ва человека» Айдан Уайт, который работал как раз в «Гардиан» и считается одним из крупнейших экспертов в области защиты прав журналистов и саморегулирования СМИ, пытается задать новые «рамки» дальнейшего обсуждения проблем журналистской этики. Однако новой парадигмы в докладе не обнаруживается.

Отметив, что состояние журналистской этики непосредственно влияет на состояние общественных отношений, Айдан Уайт под­черкивает, что глобализация и взрыв цифровых медиа приводят к новым этическим коллизиям в отношениях «журналист — ис­точник информации» и «журналист — аудитория», в результате ко­торых возрастает напряжение между правами человека и стремле­нием журналиста добыть информацию.

Упование эксперта лежит в плоскости просветительства. Уайт полагает крайне значимым повышение осведомленности о важно­сти журналистской этики и защиты прав человека, чтобы они вместе могли внести вклад в развитие общества. «Хорошая журналистика повышает осведомленность о том, что является приемлемым и не­приемлемым, и может напомнить нам о моральных обязанностях», — пишет автор доклада¹².

В то же время он осознает возможность существования неодно­значной «конфликтной» зоны в журналистской деятельности, когда одни права реализуются за счет других: «Когда свобода слова всту­пает в конфликт с другими правами, такими, как право личности на частную жизнь, в зале суда или в редакции бывает нелегко со­ставить объективное суждение, в котором одни права не были бы приоритетными по отношению к другим».

Идеальная модель, описанная А.Уайтом, выглядит следующим образом: «Для того, чтобы иметь возможность делать морально и юридически оправданные суждения, журналисты должны быть компетентными, хорошо подготовленными, информированными и прежде всего должны иметь возможность свободно работать в условиях, которые поощряют их действовать этично».

Трудности реализации этой идеальной модели настолько оче­видны, что вряд ли имеет смысл их комментировать. Однако ак­центы все-таки в разных странах разные — и на это как раз обра­щает внимание Ю. Мейер (см. ниже. — В.Х.). Сейчас же важно отметить, что проблема российской журналистики, в отличие от журналистики западных стран, скорее в среде, которую трудно на­звать «поощряющей действовать этично».

Однако, продолжает А. Уайт, «приземляя» свою идеальную мо­дель, даже во многих европейских странах понимание журнали­стики как общественного блага находится под сомнением. «Это сложный контекст, который требует осмысления и действий со стороны журналистов и государства в контексте принципов, на которые опираются права человека», — добавляет автор доклада.

И вот здесь возникает сомнение в том, что предложенный ин­струмент является рабочим: ведь права человека являются точкой отсчета для европейской политической и этической мысли уже на протяжении как минимум 150 лет, с чего как раз и начал свой до­клад А. Уайт. А «зазор» между журналистской этикой и журналист­ской практикой вроде никак не уменьшается. Видимыми знаками растущей озабоченности по этому поводу не только самих журна­листов, но и гражданского общества становятся возникающие, как грибы после дождя, международные и национальные центры, ко­торые в качестве миссии на своих знаменах указывают прежде всего «содействие укреплению принципов журналистской этики» (напри­мер, из последних — Ethical Journalism Initiative, Ethics for Media, Center for International Media Ethics и другие)¹³. И даже если причи­ны появления этих центров прагматичны и связаны с более легкой возможностью получить гранты, — это означает, что «этика жур­налистики» становится модным исследовательским полем, како­выми продолжают быть «гендер», «толерантность», «ксенофобия».

Мы же все-таки склонны полагать, что заметное оживление в области исследования этики СМИ связано скорее не с «модой», а с «социальным заказом», с общественной озабоченностью по по­воду непрозрачности информационных потоков и потери доверия к ним. Общество стремится выработать защитные механизмы, ко­торые если не смогут полностью защитить от манипуляции, то хотя бы существенным образом сократят связанные с ней риски.

Автор обозреваемого доклада также отмечает, что «этическая журналистика гораздо более необходима в то время, когда люди ста­новятся все более перегружены информацией, по большей части непроницаемой, которой они не могут доверять».

Отмечая, что для большей авторитетности и повышения дове­рия к себе журналисты должны «навести порядок в своем соб­ственном доме»: прежде всего — публично и однозначно осудить тех, кто предал принципы и нормы журналистской этики. До тех пор пока эти люди будут позиционировать себя как журналисты, аудитория не будет доверять всему журналистскому корпусу, кото­рый компрометируют нарушители этики.

Возможно, «порядок в собственном доме» — это главное, чего не хватает СМИ в странах традиционной демократии, но в России — ситуация принципиально иная. Если продолжать предложенную аналогию с домом, то российские реалии можно было бы описать следующим образом: когда на улице холодно, дует ветер и льет дождь, а дом обветшал, крыша течет и разбиты стекла, — порядок внутри отходит на второй план в контексте необходимости защи­щаться от внешних стихий.

Конечно, выживать в холодном и сыром помещении лучше крепким духом людям, единомышленникам, согласным по поводу «порядка в доме», но российский журналистский корпус не похож на сплоченную команду. Более того, как отмечают исследователи, степень ее интегрированности понижается (Саморегулирование, 2005; Средства массовой информации и формирование граждан­ского общества, 2010).

Отсутствие внешней этически-ориентированной среды и нали­чие среды агрессивной (холод, дождь, ветер) могут привести жур­налистский корпус к летальному исходу еще до того, как коллеги наведут порядок внутри своего дома. Впрочем, не все в этом уча­ствуют, — некоторые давно перебрались в более благоустроенные и отапливаемые дома, где их информационные услуги оплачива­ются выше и даже по-прежнему называются журналистикой, хотя ipso facto таковой не являются.

Поскольку целевой аудиторией доклада «Этическая журнали­стика и права человека» являются главным образом европейцы, его автор делает акцент все-таки на «порядке в доме» и в качестве одного из главных орудий «генеральной уборки» называет пересмотр этических кодексов и более нюансированное их содержание.

Напомнив, что в мире уже создано более 400 этических кодек­сов, призванных «саморегулировать» журналистскую деятельность, А. Уайт признает, что большинство из них «отражают согласован­ный набор общих ценностей и принципов журналистики». Автор доклада называет эти документы «эталонами качества».

И все-таки при этом призывает более четко прописать в кодек­сах критерии разграничения журналистов и нежурналистов, по­скольку в мире информации появилось много новых игроков и возникает путаница, которая должна быть пояснена хотя бы на этическом уровне.

Будучи опытным журналистом, А. Уайт признает, что даже са­мые лучшие кодексы являются лишь отправной точкой. Они должны быть воплощены в жизнь с помощью подробных разъяс­нений и тренингов, чтобы репортеры могли избежать типичных ошибок. Кроме того, даже совершенные кодексы и надежные ме­ханизмы их применения не гарантируют доброкачественной журналистики в обществе, где свобода информации не закреплена за­конодательно и где государство не защищает ее, отмечает автор доклада.

Основания для скепсиса

Французский исследователь Клод-Жан Бертран, изучивший де­сятки кодексов, регламентирующих деятельность СМИ, пришел к выводу, что по сути они не противоречат друг другу. За редкими исключениями журналисты в демократических странах сходятся в том, что такое хорошо и что такое плохо.

«Таким образом, проблема состоит не в том, чтобы сформули­ровать принципы или правила, а в том, чтобы добиться от СМИ и от журналистов (что не одно и то же) их выполнения. Вот по­чему я решил сконцентрироваться на инструментах, позволяющих обеспечить соблюдение этих правил, — при этом (поскольку история учит нас не доверять правительству) сфокусироваться на тех из них, которые не находятся в руках государства», — пришел к за­ключению К.-Ж. Бертран (Бертран, 2004).

Он эмпирически зафиксировал более 80 видов систем обеспе­чения ответственности СМИ, отметив при этом тенденцию к уве­личению их количества. Добавим к этому 400 этических кодексов, отмеченных в докладе А. Уайта, и представим, какая огромная норма­тивная база собрана человечеством в процессе кодификации этики журналистской деятельности.

Отчего же количество проблем не уменьшается, озабоченность гражданского общества и самих журналистов (по крайней мере, тех из них, кто остался неравнодушным к профессии) нарастает, а медиасферу в разных странах мира потрясают нешуточные скан­далы на этической почве?

Быть может, дело не столько в кодексах и их применении?

Давайте поищем ответы на эти вопросы в уже упомянутом мною докладе Ю. Мейера «Кодексы этики СМИ: трудности определения стандартов».

По свидетельству автора, его работа главным образом стремится привлечь внимание журналистского сообщества к различиям в по­литическом устройстве, которые существенно влияют на этиче­ские кодексы и журналистскую практику. Доклад основан на более чем 20 интервью, анализе первичных и вторичных документов, комментариев, веб-сайтов, блогов и других источников.

Автор цитирует репортера Ховарда Куртца, который много лет проработал в “Washington Post”. По его словам, к этическим кодек­сам в практике его деятельности он обращался всего несколько раз. «Если честно, то я над ними вообще не задумывался», — сказал журналист.

Практический подход к разрешению этических коллизий, осно­ванный на казусах, хорошо описан в популярной работе «Журна­листская этика. Книга примеров профессионального поведения в новостных СМИ» (Journalism Ethics, 2011), которая вышла в США уже четвертым изданием.

Исследователь СМИ, профессор университета Южной Австралии Ян Ричардс, отметил: «Во многих странах... можно годы работать журналистом и никогда не заглянуть в этический кодекс» (Richards, 2009).

Комментируя попытки создания всеобщего кодекса, Ю. Мейер пишет: «Попытки создания универсального глобального этического кодекса — задача, которую в основном берут на себя ученые, — не­избежно и неизменно проваливается, поскольку национальные и местные условия преобладают».

Он подчеркивает, что существует большой разрыв между прак­тикой СМИ и журналистским образованием, между реальностью и теорией. «В то время как академические круги сопровождают ко­дексы аплодисментами, практикующие журналисты все более проникаются скептицизмом», — отметил автор доклада.

Скептицизм самого Ю. Мейера по отношению к кодификации этических норм журналистской деятельности связан в том числе и с тем обстоятельством, что в докладе основное внимание он уде­лил странам с авторитарными или диктаторскими режимами. Со­гласно данным международной организации “Freedom House”, в 2011 году лишь около 15 процентов населения земного шара жи­вет в странах со свободной прессой¹⁴.

«Мир купается в кодексах журналистской этики, в великом множестве разных норм журналистского поведения, но у всех их есть одна общая черта — они не стоят бумаги, на которой напеча­таны», — заявил еще в 2000 году британский исследователь Билл Норрис (Norris, 2000). И этот скептический по отношению к коди­рованию взгляд не утратил своих аргументов и десять лет спустя, считает Ю. Мейер.

Тем не менее в заключительной части доклада он дает ряд реко­мендаций, в которых поддержка процесса кодификации остается существенной.

В частности, автор призывает спонсоров «поддерживать усилия по продвижению кодексов прессы, свободных от влияния или вме­шательства правительства и отражающих лучший журналистский опыт». Также подчеркивается необходимость этических тренингов для журналистов, особенно в тех странах, где плата за публикацию желательных текстов и другие профессионально недоброкаче­ственные действия являются обычной практикой.

Особое внимание Ю. Мейер призывает обратить на интернет-журналистику, специфика которой также должна учитываться при кодификации этических норм.

Границы вменяемости как проблема соблюдения кодексов

В анализируемом докладе можно выделить два фактора, прин­ципиально важных для кодификации и — что представляется го­раздо более критичным — соблюдения журналистских норм: поли­тический и экономический. Здесь нет ничего нового, поскольку эти факторы-тяжеловесы обнаруживаются при любом серьезном ана­лизе социальных процессов.

Первый из них — политический — заключается в том, что в ряде стран независимость СМИ не является основным ее принципом и вовсе не она положена в основу кодексов журналистики. Кодексы просто являются компромиссами с властью, тяготеющей к полюсу государственного «мягкого» регулирования по шкале «свобода — зависимость». В Китае, например, подобные документы очевидно подчинены политике правительства. В ряде случаев зависимость «замаскирована», однако и там за формой профессионального этического кодекса скрывается содержание «приводного ремня».

Второй — экономический — фактор не нуждается в особых объяс­нениях, в маскировке и разметке. В некоторых странах (и Россия — среди них) журналисты зарабатывают так мало, что они должны искать вторую работу, и зачастую эта работа подразумевает анга­жированность в сфере связей с общественностью, рекламы, лобби­рования интересов бизнеса или государства, — то есть подразуме­вает если не потерю независимости, то прямую угрозу ей. Влияние экономического фактора таково, что журналисты, полностью одо­бряющие этические кодексы, не могут себе позволить им следо­вать, поскольку это трудно совместимо с зарабатыванием средств к существованию. В таких случаях Ю. Мейер называет кодирова­ние теоретической «роскошью».

Вот вывод докладчика, которому хочется аплодировать и кото­рый хочется отметить особо: «Логично предположить, что продви­жение этических норм в журналистике не может быть отделено от соблюдения прав человека и благосостояния в целом». Вывод ка­жется очевидным, однако он крайне редко артикулируется в за­падных текстах с такой ясностью.

Имеют ли его в виду западные теоретики СМИ, когда требуют построенной на либеральной модели журналистской этики в Китае, Индонезии или даже России?

Давайте обратим внимание на описанные выше политические и экономические факторы и задумаемся о том, «вписываемся» ли мы в существующие рамки. Давайте взглянем на политику — на удельный вес государственных СМИ в российской медиасистеме, — и нетрудно будет догадаться о масштабах влияния этого фактора на журналистскую этику Давайте взглянем на экономику: разве российским журналистам в провинции не надо бегать по двум-трем работам, чтобы обеспечить достойное существование своим семьям?

В смысле этической вменяемости вины корпус российских журналистов представляет собой «общество с ограниченной ответ­ственностью», которое следует принимать во внимание при оценке их деятельности и построении интерпретационных моделей. Кате­горические императивы никто не отменял, однако, на наш взгляд, даже тотальным кодифицированием этических норм их невозможно приблизить к реальному полноценному соблюдению в современных российских условиях.

Один из самых тяжелых пороков российской журналистики — ее сервильность. Вот что пишет об этом председатель Палаты медиааудитории Общественной коллегии по жалобам на прессу Ю. Казаков: «Первая существенная и практически повсеместно обнаруживаемая примета нынешней российской журналистики — ее очевидная сервильность. Не скрываемая, более того — воспри­нимаемая значительной частью молодых журналистов нормой жизни профессии (и в профессии), сервильность имеет множество част­ных проявлений, но один общий корень: сдачу журналистом кри­тической позиции по отношению к власти и бюрократии»¹⁵.

Сервильность российской журналистики просто подтверждает скептицизм Ю. Мейера по поводу эффективности кодифицирова­ния этической сферы журналистики в странах, где демократическая традиция приживается с трудом. Действительно, трудно «поверить алгеброй... дисгармонию».

А что с гармонией? В западных странах с политикой и эконо­микой все гораздо лучше — и деньги есть, и власти не давят. Чем же тогда объяснить разрыв между этическими кодексами и реаль­ной практикой журналистов, например, в Великобритании?

На наш взгляд, здесь в качестве доминанты выступает уже не институциональная этика, а персональная и групповая (корпора­тивная). Ведь никто не заставлял репортеров подслушивать част­ные разговоры, а если следствие покажет, что редакторы оказывали на репортеров давление, — то что мешало в случае такого «этиче­ского диссонанса» попробовать себя в ином месте, в качественной прессе? Это в российском районе, где всего одна газета, и та в ру­ках местной администрации, увольнение равно прощанию с про­фессией или необходимости переезда. А в Лондоне?

Вышеизложенное подтверждает, что эрозия этических стандар­тов может случиться в любой стране. Полный букет личных сво­бод, идеально работающие институты гражданского общества, экономическое благосостояние и справедливый жизненный уклад не гарантируют сохранение журналистики от этических провалов и дисфункций.

Причина этого, на наш взгляд, человеческий фактор. По по­рядку упоминания в данном тексте — это третий фактор (после экономического и политического), а по иерархии в этических де­терминантах — первый. Потому что только он обладает правом «вето» даже при очевидном преимуществе других факторов, пото­му что моральный выбор — основа журналистской этики — всегда локализован в пространстве разума и воли конкретного журнали­ста (нам уже приходилось об этом писать — см. (Хруль, 2010а, 2010б). — В.Х.).

Выбор совершается по-разному: кто-то отгораживается обстоя­тельствами и объявляет себя «ограниченно вменяемым», кто-то уходит из профессии, а кто-то идет до конца...

«Свобода СМИ и редакционная независимость не полагаются ценностью совокупной “властью”, от федеральной до местной. И, что много драматичнее, не востребуются (а потому и не защи­щаются всерьез) не только раздробленным, рыхлым, скорее мета­форическим “российским обществом”, но и большей частью заня­тых этой самой журналистской деятельностью», — подчеркивает Ю. Казаков¹⁶. Он называет ценностный провал «системной пробле­мой» журналистской деятельности в России.

Для нас главным доказательством преобладающего действия че­ловеческого фактора в ситуации морального выбора становятся не научные аргументы, не объективные факты о человеческом разуме и душе, почерпнутые из философии, психологии, социологи и смеж­ных наук, а свидетельства тех, кто пошел до конца. Вот одно из них:

«Почти все нынешнее поколение российских журналистов и имеющихся СМИ — это “коверные”. Все вместе — балаган “ковер­ных”. Их задача — развлечь публику, а если и писать о серьезном, то только о том, как хороша “вертикаль власти” во всех ее прояв­лениях <...> Журналисты и СМИ при этом полюбили свой балаган “коверных” всей душой — борьба за право передавать беспри­страстную информацию и служить этой информации, а не адми­нистрации президента — эта борьба уже в прошлом, наступила пора умственного и морального застоя в профессиональном кругу, к которому принадлежу и я. Надо сказать, этого собственного за­стоя, превратившего профессию опять из журналистики в пропа­ганду в пользу имеющейся власти, коллеги особенно не стесняют­ся, открыто признаваясь, что получают информацию о “не наших” прямо от сотрудников администрации президента, также о том, о чем следует писать, а о чем — нет»¹⁷.

Совесть как инструмент морального выбора

Точно описываемое Анной Политковской действо — скорее из области ритуальных танцев или циркового искусства, нежели из области ответственного служения обществу — развертывается на фоне вполне доброкачественного «Кодекса профессиональной этики российского журналиста» как общего документа, «рамочно­го соглашения» в области профессиональной пристойности.

По отношению к нему поведение значительного числа россий­ских журналистов является отклоняющимся, девиантным.

В чем же причина?

Может, кодекс плох? Нет, он вполне соответствует общеприня­тым международным нормам журналистской деятельности, что под­твердили уже упомянутые исследования профессора Норденстренга, а также работы отечественных исследователей журналистской этики (Бакштановский, Согомонов, 2002; Аврамов, 2003; Лазутина, 2010).

Может, механизмы соблюдения норм, заложенных в кодексе, не работают? Да, не работают. Об этом также много писалось и го­ворилось в рамках оживленной дискуссии о саморегулировании СМИ в России в течение как минимум последних десяти лет. Кри­тический анализ деятельности российских институтов саморегу­лирования — Большого жюри Союза журналистов России и Обще­ственной коллегии по жалобам на прессу — провел Ю. Казаков в нескольких статьях последнего времени (Казаков, 2011).

Однако в рамках этой дискуссии, на наш взгляд, в контексте морального выбора журналиста недостаточно артикулировано раз­личение групповых (институциональных, корпоративных, профес­сиональных) поведенческих норм и норм индивидуальных, которые составляют личный этос журналиста.

Нам уже доводилось писать о том, что «этическую систему жур­налистики пытались и пытаются построить как первичную, в то время как она безусловно вторична по отношению к персональной и общественной аксиологии» (Хруль, 2011). Журналистика подчи­нена внешним ценностно-нормативным системам и обслуживает определенные ценностные системы. Иногда она становится про­странством толерантного взаимопризнания, иногда — полем битвы аксиологий.

Очень любопытными могли бы стать результаты исследования удельного веса разных факторов, влияющих на моральный выбор журналиста (причем в выборку должны попасть разные случаи по­ведения — как одобряемые кодексом, так и нарушающие его нор­мы). Наша предварительная рабочая гипотеза состоит в том, что в основе и этичного и неэтичного с профессиональной точки зрения поведения лежат прежде всего индивидуальные аксиологии, а не групповые или массовые.

В случае морального выбора — как во многих других жизнен­ных ситуациях — «своя рубашка» оказывается «ближе к телу» и по­этому влияет сильнее. В некоторых традициях эту «рубашку» на­зывают совестью.

Так вот как раз в воспитании совести настоящих и будущих журналистов и состоит, по нашему глубокому убеждению, главная проблема современного саморегулирования СМИ. Не в кодексах (их много, и они замечательные), не в совершенствовании меха­низмов, которые К.-Ж. Бертран назвал «системами обеспечения ответственности СМИ», а в совести.

Сервильность и прочие многочисленные недостатки современ­ной российской журналистики — это следствие прежде всего дефи­цита совести, а все прочее (общественное устройство, политические и экономические особенности, культуру с традициями, обычаями и нравами, профессиональную среду с ее кодексами и механизма­ми) можно отнести к классу условий для ее формирования.

Вот почему мы внутренне разделяем описанный выше скепти­цизм по поводу кодификации и имплементации этических кодек­сов в ткань журналистской жизни — не потому, что они не важны (очень важны!), а потому что прежде всего следует восстановить «в весе» фактор, о котором говорят очень мало.

В академическом дискурсе об этическом саморегулировании СМИ обсуждаются вещи преимущественно социальные, а умолча­ние об индивидуальном, возможно, связано с тем, что приватный, внутренний мир человека слабо артикулируется в силу его герме­тичности и труднопознаваемости.

Однако в этом контексте представляется уместным поставить вопрос: кто является субъектом этического саморегулирования СМИ? Ответ кажется простым — сами СМИ как социальный ин­ститут. Но при этом очень важно осознавать, что значительная часть реализации этой субъектности локализована в поведении индивидов (журналистов), в их конкретных действиях в конкретных обстоятельствах.

Процесс саморегулирования можно считать институциональ­ным и соответственно субъектом полагать институт. Но результа­том этого процесса становится совокупность актов журналистов (и других сотрудников СМИ) в ситуации морального выбора. Если институциональная воля совпадает по вектору с индивидуальной, тогда процесс проходит эластично и бесконфликтно. А если появ­ляется «зазор» в векторах институциональной и индивидуальной воли, то возникает напряженность, степень которой определяется углом межу векторами вплоть до антагонистического конфликта, 148 когда они направлены в противоположные стороны. (Вообще, за­метим, что в прикладных этических исследованиях подобная си­туация представляет собой один из самых интересных объектов изучения. — В.Х).

Пока же, как нам кажется, журналисты полагаются скорее объек­том саморегулирования СМИ, объектом добровольной, но подчи­ненности профессиональным, корпоративным, групповым стан­дартам — стандартам доброкачественным, выросшим из осознания ответственности и общественной миссии СМИ.

А нравы оказываются сильнее норм и стандартов. Нехорошо брать деньги за публикацию журналистского текста, — откуда тогда в СМИ столько «джинсы», «черного пиара» и скрытой рекламы? Нехорошо заниматься плагиатом, — но почему тогда процветает облегченный новыми информационными технологиями «копипэйстинг» (от англ. “copy-paste” — копировать-вставлять)? Нехо­рошо не давать высказаться тем, кто имеет на это право, — отчего же тогда журналистика почти в точности повторяет собой «зачи­щенный» политический ландшафт, вытесняя таким образом из пуб­личной сферы сомневающихся и несогласных?

Нравы побеждают нормы и «правят бал». Это приводит к эро­зии, деформации понятия «норма»: нормальным начинают назы­вать не то, что восходит к этическому образцу, а то, что по факту распространено в практике. (Кстати, хорошо бы по результатам честного исследования реальных нравов и профессиональных практик составить «анти-кодекс» — совокупность того, что в нынешней российской журналистике большинством голосов счита­ется «нормальным», «приемлемым» и даже «этичным». — /IX.).

Что же может изменить ситуацию?

Если понимать саморегулирование не только в институциональ­ном аспекте, но более широко, позиционируя его в универсальной субъектной области, то саморегулирование СМИ является в из­вестном смысле частным случаем саморегулирования любой чело­веческой деятельности. А главным и наиболее эффективным ин­струментом этого регулирования на индивидуальном уровне — по крайней мере, в европейской традиции — на протяжении веков была и остается совесть.

Вот почему мы глубоко убеждены в том, что привести доброка­чественные нормы к победе над злыми нравами в душе журналиста в условиях морального выбора — при содействующих или препят­ствующих внешних обстоятельствах — может прежде всего его про­свещенная совесть.

Именно стремление к формированию и просвещению совести в журналистском образовании может принести гораздо больше пользы практической журналистике, нежели обучение «добро­вольной подчиненности» в рамках кодификационной парадигмы, которая со все большей очевидностью погружается в кризис.

Примечания

¹ Например, «Кодекс профессиональной этики российского журналиста». Его и другие документы подобного рода можно найти в глобальной базе кодексов этики на сайте Центра права СМИ факультета журналистики МГУ по адресу http://medialaw.ru/selfreg/index.htm. Кодексы других стран на английском языке разме­щены на сайте проекта “Ethicnet” — http://ethicnet.uta.fi/

² Media Accountability Systems. Режим доступа: http://www.ijionline.org/media-accountability-systems

³ Ethical journalism and human rights. Режим доступа: https://wcd.coe.int/ViewDoc.jsp?id=1863637

⁴ Media Codes of Ethics: The Difficulty of Defining Standards. Режим доступа: http://cima.ned.org/publications/media-codes-ethics-difficulty-defining-standards

⁵ Хаммарберг Т. Этическая журналистика: саморегулирование защищает неза­висимость СМИ. Режим доступа: http://commissioner.cws.coe.int/tiki-view_blog.php?blogId=3&amp;bl=y. Все последующие цитаты Т. Хаммарберга взяты из этого же источника.

⁶ Публичное расследование скандала с ирослушкой стартует в Лондоне. Режим доступа: http://ria.ru/world/20111114/488374181.html

⁷ Полиция девять лет знала, что News of the World прослушивает телефоны. Ре­жим доступа: http://ria.ru/world/20111021/466015936.html

⁸ Репортеры NoW прослушивали телефоны жертв взрывов 7 июля. Режим до­ступа: http://www.bbc.co.uk/rassian/uk/2011/07/110706_uk_phone_hacking_7july_developments.shtm

⁹ Keller В. (2011) Why Tyrants Tove the Murdoch Scandal. The New York Times May 24.

¹⁰ Guardian editor proposes new press regulator. Режим доступа: http://www.guardian.co.uk/media/2011/nov/ll/guardian-editor-new-press-regulator?newsfeed=true

¹¹ Press, Standards and Mediation Commission — PSMC.

¹² Ethical Journalism and Human Rights. Режим доступа: https://wcd.coe.int/ViewDoc.jsp?id=1863637. Все последующие цитаты А. Уайта взяты из этого же источника.

¹³ В сети Интернет эти инициативы представлены на следующих сайтах: Режим доступа: http://ethicaljournalisminitiative.org/; http://etiucsformedia.com/; http://cima.ned.org/

¹⁴ Freedom of the Press 2011 Survey Release, Freedom Flouse. Режим доступа: http://www.freedomhouse.org/template.cfm?page=668.

¹⁵ Казаков Ю. В России есть журналисты, но нет журналистики? Режим досту­па: http://media.utmn.n0ibrary.php?book=1423

¹⁶ Там же.

¹⁷ Политковская А. Так что же я такого, подлая, делала. Фрагмент текста, обна­руженного журналистами «Новой газеты» в компьютере Анны Политковской, убитой в Москве 7 октября 2006 года. Опубликовано в специальном бюллетене Союза журналистов России после убийства. Режим доступа: http://politkovskaya.novayagazeta.ru/pub2/spec/ama-072dpi.pdf

Библиография

Аврамов Д.С. Профессиональная этика журналиста. М., 2003.

Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Моральный выбор журналиста. Тюмень, 2002.

Бертран К.-Ж. С*0*0*С: системы обеспечения ответственности СМИ // Саморегулирование журналистского сообщества. Опыт. Проблемы. Пер­спективы становления в России. М.: «Галерея», 2004.

Казаков Ю.В. Вторая попытка — или все же другой горизонт? Со- и саморегулирование в российской медиасфере как опыт конструирования будущего // Прикладная этика для магистрантов и профессоров. Ведомо­сти. Вып. 38 / Под ред. В.И. Бакштановского, В.В. Новоселова. Тюмень: НИИ ПЭ, 2011.

Казаков Ю.В. На пути к профессионально-правильному. Российский медиаэтос как территория поиска. М., 2001; Тетради гуманитарной экс­пертизы. Вып. 1—6. Тюмень, 1999—2001.

Лазутина Г.В. Профессиональная этика журналиста. М., 2010.

Саморегулирование средств массовой информации. М., 2005.

Средства массовой информации и формирование гражданского обще­ства. М., 2010 .

Хруль В.М. Религиозный этос как вызов универсальной журналист­ской этике // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2011. № 3.

Хруль В.М. Религиозный этос как фактор регулирования журналистской деятельности: теоретические предпосылки и практические препятствия // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2010. № 5

Хруль В.М. Религия и журналистика: христианские инициативы для преодоления «кризиса саморегулирования» СМИ // Правовые и этиче­ские аспекты журналистики. М.: Ф-т журналистики МГУ, 2010.

Brown F. (ed.) (2011) Journalism Ethics. A Casebook of Professional Conduct for News Media. Marion Street Press, Forth edition.

Nordenstreng K. (ed.) (1995) Reports on Media Ethics in Europe. University of Tampere.

Norris B. (2000) Media Ethics at the Sharp End. In D. Berry (ed.) Ethics and Media Culture: Practices and Representations. Oxford.

Richards I. (2009) Uneasy Bedfellows: Ethics Committees and Journalism Re­search. Australian Journalism Review 31 (2): 35—46.

Поступила в редакцию 29.11.2011