Поддержка или опровержение? Роль различных языковых средств в тактике «возражение под видом согласия» (на материале газетной речи)

Раздел: Язык СМИ

В работе исследуются функции тактики «возражение под видом согласия» в газетном тексте и языковые средства, определяющие эффект указанной тактики. Анализ материала показал, что языковые средства и приемы, использующиеся в данной тактике, с одной стороны, выражают готовность к сотрудничеству с оппонентом, с другой стороны — показывают превосходство мнения автора над мнением оппонента. При этом информация в правой части соответствующей конструкции («зона несогласия») представлена как более важная по сравнению с информацией в левой части («зона согласия»). Характер использования языковых средств позволяет рассматривать указанную тактику не только как средство смягчения категоричности речи, но и как средство манипуляции адресатом.

Среди различных приемов эффективного общения выделяется тактика, которую называют «возражение под видом согласия» (Бу­лыгина, Шмелев, 1997: 137). Она состоит в том, что «говорящий как будто соглашается с мыслью, высказанной оппонентом, но тут же приводит соображение, сводящее на нет возможные выводы из этой мысли» (там же). Привлекательность тактики «возражение под видом согласия» (обозначаемой при помощи формулы «Да. Но.») объясняется тем, что она позволяет, с одной стороны, избе­жать излишней категоричности в споре, с другой стороны — уси­лить значимость мнения говорящего и еще вернее опровергнуть оппонента.

В газетных текстах использование «возражения под видом со­гласия» очень разнообразно, что и определило выбор материала данного исследования. Исследователями газетной речи тактика «возражение под видом согласия» отмечалась в ряду приемов, по­зволяющих избежать излишней категоричности; использование ее характеризует стиль «культурных авторов, склонных к толерантно­сти, стремящихся понять точку зрения оппонента» (Кормилицына, 2003: 58). В данном исследовании мы рассмотрим некоторые дополнительные функции тактики «возражение под видом согла­сия» в газетном тексте и попытаемся выявить набор языковых средств, определяющих ее воздействующий эффект. Нами были использованы материалы газет «Литературная газета» (ЛГ), «Труд», «Российская газета» (РГ), «Известия» (Изв.), «Аргументы и фак­ты» (АиФ), «Московский комсомолец» (МК), «Комсомольская правда» (КП).

Функции тактики «возражение под видом согласия» в газетном тексте достаточно разнообразны. В некоторых случаях (прежде всего в публикациях интервью и беседах) более чем где-либо про­является функция смягчения возражения, позволяющая разговору протекать гладко, а собеседникам чувствовать себя комфортно.

(1) — В Германии тоже есть другие историки. Например, из пра­вой части политического спектра, не согласные с постулатом «исто­рической вины».

— Да, они публикуются, открыто артикулируют свое мнение. В то же время — обратите внимание — ни один из этих публицистов не является университетским профессором... (ЛГ, 2009, № 45) (курсив и жирный шрифт в примерах мой. — Е.У.).

В публикациях интервью можно отметить, кроме того, такую функцию рассматриваемой фигуры, как переключение разговора на другой предмет.

(2) — Главная коммуникативная функция музея — межвременная, осуществляющая связь между прошлым и сегодняшним днем.

— Конечно, связь времен чрезвычайно важна. Но мы также рассчи­тываем, что музей станет местом коммуникации между обществом и СМИ, между обществом и художником... (ЛГ, 2009, № 39—40)

В данном случае говорящие переходят от темы «музей как сред­ство осуществления межвременной коммуникации» к теме «музей как место коммуникации между обществом и художниками, обще­ством и СМИ», чему и посвящен весь дальнейший разговор. При этом благодаря рассматриваемой конструкции переключение на другой предмет осуществляется мягко; оно представлено как рас­ширение сферы внимания собеседника.

Однако конструкция «Да. Но.» используется не только в пуб­ликациях бесед и интервью, но и в текстах монологических жанров: в статьях, рецензиях, обзорах и т.п. В подобных случаях указанная фигура, помимо демонстрирования толерантности к чужому мне­нию, выполняет и другую функцию: она позволяет акцентировать внимание на самых важных проблемах публикации и ключевых позициях автора. Вследствие этого соответствующая конструкция часто используется в сильных позициях текста: в начале и в конце. Так, в статье, посвященной взаимоотношению власти и литературы (ЛГ, 2009, № 42), автор упрекает литераторов в излишнем либера­лизме и неуместных, по его мнению, претензиях к власти, отказы­вающейся помиловать М. Ходорковского. Статья заканчивается следующим образом:

(3) Да, конечно, помиловать можно даже тех, кто повинен в тяж­ких преступлениях. Но закон конкретен: для помилования необходи­мо, чтобы преступники признали свою вину и раскаялись. Но как раз этого они делать и не собираются (ЛГ, 2009, № 42).

Аргументы автора кажутся особенно убедительными благодаря тому, что он выражает готовность признать точку зрения оппонен­тов в самых крайних проявлениях (даже тех, кто повинен в самых тяжких преступлениях). Таким образом, все возможные возраже­ния исключаются: ведь они уже учтены автором, следовательно, его позиция не может быть подвергнута сомнениям. А поскольку эта позиция выражена в конце статьи, читатель все ее содержание оценивает и запоминает в соответствии с точкой зрения автора.

В некоторых полемических материалах конструкция «Да. Но.» оказывается существенным компонентом структуры всего текста. Так, в одной из статей Ю. Болдырева (ЛГ, 2008, № 47) рассматри­вается целый ряд мер правительства по повышению уровня народ­ного представительства в законодательные органы. Обсуждая по­следовательно каждую из этих мер, автор каждый раз использует рассматриваемую конструкцию. Таким образом, он пытается вна­чале найти в данной мере нечто позитивное, после чего следует за­мечание, обнаруживающее ее несостоятельность:

(4) Первая мера: представительство (по одному-два мандата) партиям, набравшим от 5 до 7 процентов голосов. Позволит ли эта мера решить карьерные задачи лидеров этих партий? Наверное. Но даст ли она возможность на что-то влиять? Очевидно — нет (ЛГ, 2008, № 47).

В данном случае выражение согласия сопровождается явной иронией автора (решение карьерных вопросов лидеров партий, безусловно, никак не повышает уровень народного представитель­ства). Таким образом, предложенная мера представляется совер­шенно бессмысленной. Таким же способом обсуждаются в статье другие меры правительства: Вторая мера <...>. Третья мера <.. .> Де­сятая мера <...>. В результате у читателя не остается никаких сомне­ний в неэффективности, непродуманности предлагаемых мер.

Следует заметить, что тактика «возражение под видом согласия» может использоваться не только при реакции на мнение оппонента, но и при своеобразных «самопоправках», когда говорящий внача­ле как будто противоречит высказанному перед этим им самим утверждению, соглашаясь с неким потенциальным оппонентом, но затем сам же опровергает мнение оппонента, возвращаясь, таким образом, к исходному утверждению, проверенному таким спосо­бом «на прочность»:

(5) Публикация в «толстом» журнале — это серьезная заявка... Конечно, журналы выходят уже не миллионными тиражами, но та­кая большая аудитория начинающему литератору и не нужна (ЛГ, 2009, № 38).

Во всех случаях конструкция содержит две части: в первой представлена так называемая «область согласия», во второй — «об­ласть несогласия».

Действие тактики «возражение под видом согласия» основано на использовании целого ряда языковых средств. Можно заметить, что эти средства определенным образом связаны с представлением информации в «зоне согласия » как несущественной для основно­го положения дел, а в «зоне несогласия» — как решающей для него. Такая оценка указанных «зон» (по-видимому, и определяю­щая специфику тактики «возражение под видом согласия») дости­гается прежде всего при помощи противительного союза но и его аналогов: однако, зато, только, при этом, все-таки, а также союза а в значении но. Говоря о семантике союза но, В. Санников отмечает его способность характеризовать содержание второй части противи­тельной конструкции как «решающее для описываемой ситуации» (Санников, 2008: 244—265). Именно это свойство но позволяет использовать первую часть конструкции как «область согласия» (менее важную в данной ситуации), а вторую часть — как «область несогласия» (основную, наиболее важную для данной ситуации). Среди конструкций с союзом но Д.Н. Шмелев выделяет особые, изначально предназначенные для передачи «возражения под ви­дом согласия» «усилительно-уступительные фразеосхемы» (цит. по: Булыгина, Шмелев, 1997: 141). Особенностью данных фразеосхем является лексический повтор компонентов: Работа работой, а отдыхать надо; Читать-то читал, но не запомнил.

Помимо синтаксических средств, передающих «возражение под видом согласия», существуют лексические единицы, создающие специфический облик указанной фигуры.

Большинство специфических языковых средств данной кон­струкции находится в первой ее части.

Одну из групп языковых единиц, характерных для первой части, составляют выражения со значением гипотетичности: может, мо­жет быть, кажется, казалось бы, вроде бы, ну и т.п. Слова подоб­ного рода подчеркивают готовность автора сотрудничать с оппо­нентом и согласиться с ним, даже если реальность факта вызывает сомнение:

(6) Может, человечество и расстается со своим прошлым смеясь. Но у нас это расставание принимает самые причудливые формы (ЛГ, 2006, № 24).

(7) Русский человек, может, и снимет последнюю рубаху, мо­жет, совершит подвиг самопожертвования: бросится под танк или выйдет на Красную площадь с табличкой «За вашу и нашу свободу». Но вот выполнить обещанное в срок — на это он органически не спо­собен (ЛГ, 2010, № 40).

(8) Допустим, Обама действительно задумался о переменах. Но сумеет ли он преодолеть эту гигантскую инерцию экспансии? (ЛГ, 2009, № 29)..

(9)   ...А мастерица детективного жанра щебечет о том, что без сказок душе плохо в мире жестокости и обмана. Как будто все верно и отзвук правды есть в речах каждой из сторон. Только нет в них собственно литературы (ЛГ, 2009, № 41).

Однако значительно большая, основная часть языковых средств, типичных для 1-й части рассматриваемой конструкции, свидетельствует не просто о поддержке оппонента, одобрении его позиции, но и о реальности соответствующего положения вещей. Среди единиц данного рода выделяется три основные группы.

Первую группу составляют слова и выражения, обозначающие согласие с партнером. Они могут быть разделены на две подгруппы. В первую входят слова, выражающие отношение к мнению оппонента (да, согласен, не спорю, я не против, нет слов и т.п.). Средства подоб­ного рода рассматривались в упомянутой выше работе Т.В. Булы­гиной и А. Д. Шмелева (Булыгина, Шмелев, 1997: 137—148):

(10) Я с вами совершенно согласен насчет идей. Они замечатель­ные. Но воплощение... (ЛГ, 2008, № 32).

(11) Кто же против гармонизации сотрудничества?Но вот с при­вязкой к деньгам и технологиям возникают вопросы (ЛГ, 2009, № 36).

Во вторую подгруппу входят слова и выражения, не просто вы­ражающие поддержку мнения оппонента, но и характеризующие утверждение как соответствующее истинному положению вещей: конечно, действительно, разумеется, безусловно, естественно и т.п. (О двух соответствующих гранях значения слов типа конечно, разуме­ется и т.п. см. (Дискурсивные слова., 1998: 345—381)):

(12) Демократия, конечно, не является панацеей от всех бед, но демократия помогает сегодня оценить масштабы ошибок (АиФ, 2009, № 39) .

(13) Солидную добавку персонал принял как должное.

С одной стороны, общество действительно им задолжало, но ведь с другой, и многие из них только и делали вид, что работали (ЛГ, 2009, № 24).

Можно заметить, что использование слов, выражающих согла­сие, нередко создает впечатление ненужности обсуждения содержа­ния 1-й части высказывания. Не случайно в составе типичных маркеров указанной части конструкции выделяется группа кли­шированных сочетаний, выражающих отказ от спора и от обсуж­дения данного вопроса: спору нет, нечего и говорить, слов нет и т.п.:

(14) Вначале — о «Петре». Слов нет, прекрасный корабль, предна­значенный для уничтожения авианосцев. Но его боевые возможности трагически ограничены именно одиночеством («Труд», 29.06.09).

К единицам рассматриваемой группы можно отнести также вы­ражение это святое, характеризующее утверждение как отражаю­щее высшие, основные нравственные ценности, именно поэтому и не требующие обсуждения.

(15) «Наших бьют» — это святое. Но после битвы стоит попы­таться понять, в чем это «наши» выражается (ЛГ, 2006, № 36).

В подобных случаях явно чувствуется ирония автора, обнару­живающая несостоятельность мнения оппонента. «Наших бьют» — это аргумент защитников российских рыбаков, наказанных за бра­коньерство в норвежских водах. Само выражение, типичное для участников уличных драк, в сочетании с высокой фразой это свя­тое явно обнаруживает бездумность позиции оппонентов, лож­ность их патриотизма.

Ко второй группе средств, типичных для 1-й части конструкции «Да. Но.» относятся слова и выражения, указывающие на извест­ность/понятность данного положения дел: понимаю, понятно, из­вестно, знаю, ясно, очевидно и т.п.

(16) Понятно, никто жизни людей уже не вернет, но кто и чем хотя бы ответит?(ЛГ, 2009, № 33—34).

(17) Да, знаю, есть публика, которой русский язык кажется очень трудным. Но это е е трудности (ЛГ, 2009, № 37).

Слова со значением знания и понимания выполняют близкую функцию: в обоих случаях информация представлена как уже име­ющаяся в сознании говорящего и, следовательно, учтенная им. При этом слова понимаю, понятно и т.п. встречаются в текстах зна­чительно чаще, чем знаю, известно и.т.п. Это может быть связано с тем, что использование слов понимать, понятно в меньшей сте­пени ограничивает круг информации, которая может быть учтена говорящим. Глагол понимать может обозначать «любое понима­ние: логическое и иррациональное, возникшее в результате чьего-либо объяснения или собственных размышлений»¹. Кроме того, апелляция к пониманию допускает, на наш взгляд, больше воз­можности манипулирования адресатом: знание в большинстве случаев предполагает какой-либо источник; для понимания же это необязательно, главное — проникнуть в смысл происходящего. Поэтому понять данное утверждение может любой субъект. Этим же, возможно, объясняется преобладание в исследованном мате­риале форм понятно (по сравнению с понимаю): ситуация пред­ставляется учтенной любым субъектом, следовательно, в еще мень­шей степени требует обсуждения, обращения внимания.

Третью группу единиц, характерных для 1-й части рассматрива­емой конструкции, составляют слова и выражения со значением положительной оценки утверждаемого в «области согласия»: это хо­рошо, замечательно, замечательный, хорошее дело, симпатичны, это вы молодцы, красиво, прекрасно, обнадеживает и т.п.

(18) Господдержка — это замечательно, но на ней нельзя все время держаться («Труд», 10.12.08).

(19) Потратить деньги мы вам поможем! — уверил Путина ямальский губернатор Юрий Пселов. В ответе ВВП прозвучали нот­ки сомнения: «Это вы молодцы. Но потратить надо с умом» (МК, 25.09.07).

Средства всех перечисленных выше групп тем или иным спосо­бом выражают готовность говорящего согласиться с оппонентом, высоко оценить или, во всяком случае, учесть его мнение. Однако даже при использовании подобных слов и выражений нередко возникает впечатление неубедительности, слабости утверждения, содержащегося в данной части конструкции. Как ни странно, это впечатление создают приемы, которые, казалось бы, должны лишь укреплять уверенность в правоте оппонента. К таким приемам отно­сятся, например, повторы, очень характерные для данной фигуры:

(20) Да, Маленков был грамотнее и знал, как управлять страной. Да, Берия был лучшим организатором, а Молотов обладал большим авторитетом в партии. Но при этом всем ни один из них не сделал бы главного — не изменил обстановку в стране (АиФ, 2009, № 42).

Кроме того, как можно заметить, перечисленные нами выше языковые средства могут усиливаться различными интенсификаторами (совершенно согласен, без всяких сомнений, никто не спорит и т.п.). Часто слова указанных групп выступают совместно в одной конструкции: (конечно, хорошо; да, конечно; безусловно, замечательно; можно, конечно; понятно, конечно; да, разумеется, известно и т.п.).

(21) Да, еще есть, безусловно, несколько действительно заслужи­вающих внимания спецпрограмм, но они вытеснены куда-то на пери­ферию (ЛГ, 2008, № 27).

В каждой из групп «лидером» по частоте употребления являют­ся слова, в которых данное значение проявляется в наибольшей степени. Так, из группы слов, выражающих согласие, наиболее ча­сто используется конечно, значительно чаще, чем да. Из группы слов, выражающих положительную оценку мнения оппонента, наиболее часто используется слово замечательно. Из слов со зна­чением известности, понятности информации наиболее актуально слово понятно, свидетельствующее о возможности учесть данную информацию максимально широким кругом лиц. Все это должно было бы подчеркнуть желание говорящего согласиться с собесед­ником, найти все аргументы «за». Однако на самом деле подобное акцентирование согласия рождает лишь сомнение в значимости «области согласия» (а нередко и в искренности говорящего) и го­товит к неизбежному опровержению. В связи с этим можно вспом­нить известный рассказ И. Андроникова, в котором один из героев (И.И. Соллертинский), прослушав текст выступления неопытного ведущего, дает ему следующую оценку:

(22) — Великолепно! Грандиозно! Потрясающе! Высокохудожест­венно! Научно-популярно! И даже еще более того! Но, к сожалению, все это абсолютно никуда не годится². Чем более удлиняется ряд обозначений замечательных качеств выступления, чем выше оценки, тем более очевидна ирония автора и слабость, неубедительность выступавшего.

Следует отметить, что в высказываниях с единицами всех четырех групп может использоваться еще один способ снижения значимо­сти «области согласия» — акцентирование какой-то одной части указанной «области». Это делает согласие еще более «ущербным». Очень часто в акцентированной части «зоны согласия» находятся неопределенные местоимения. В результате создается представле­ние о небольшой и несущественной части объектов, иногда под­черкивается их чуждость автору, что еще более снижает ценность данного положения дел:

(23) Может, кому-то эти детали покажутся не заслуживающи­ми внимания, но. («Труд», 05.07.06).

(24) Конечно, у кого-то из читателей хватает сил понять <...> Но, как показывает горький опыт, таких читателей очень и очень мало («Труд», 05.07.08).

Ср. другие акцентированные части: с нашей, стариковской точки зрения.., по нынешним меркам..., в этом отношении.., на бытовом уровне... и т.п.

(25) Конечно, на бытовом уровне есть национализм в Казахстане, но он есть и в России. Не стоит раздувать его в СМИ («Труд», 05.07.06).

На бытовом уровне — это, по мнению автора, небольшая область проявления национализма. Естественно, обсуждать ее в СМИ — значит «раздувать».

Можно заметить, что среди разнообразных единиц, акцентиро­ванных в «области согласия», выделяется некоторый относительно устойчивый набор слов и выражений, регулярно повторяющихся в целом ряде примеров и нередко противопоставленный другому набору единиц, типичных для 2-й части конструкции «Да. Но.», т.е. для «области несогласия». Нами выделено несколько групп по­добных оппозиций:

1. Идеальное (1-я часть) противопоставляется реальному (2-я часть). Данная группа включает несколько более конкретных противопо­ставлений:

Идея (идеал) — воплощение

«Область согласия» ограничивается только идеей, «область же несогласия» — это практика, воплощение идеи. Для 1-й части кон­струкции типичны слова по идее, в идеале и т.п.; для 2-й части — на практике, в реальности, получилось и т.п.

(26) По идее, сочинская встреча должна была расставить все точки над «и». Но вместо точек получилось многоточие (Изв., 30.09.09.).

(27) Конечно, в идеале правительство должно добиваться, чтобы все предприятия, работающие в России, здесь же платили налоги. Однако на практике наиболее эффективным механизмом могло бы стать совмещение кнута и пряника (ЛГ, 2009, № 35).

Теория (наука) — практика.

«Сфера согласия» ограничивается теорией; для 1-й части типич­ны слова теоретически, с научной точки зрения и т.п., для 2-й части (как и в предыдущей группе) — на практике, при реализации и т.п.

(28) Опубликованная программа по борьбе с коррупцией интересна с научной точки зрения, но вызывает сильные сомнения в отношении их реализации (ЛГ, 2009, № 41).

(29) Теоретически «Роснано» может быть приватизировано. Но таких решений правительство не принимало (АиФ, 2009, № 38).

Цель — средства.

Для 1-й части типичны слова цель и т.п.; для 2-й — средства и т.п.

(30) Итак, «что» и «для чего» — ясно. Цели благие и вряд ли вызы­вают у кого-либо сомнения. Главной проблемой остается вопрос «как» (ЛГ, 2009, № 38).

Использование указанных средств основано, по-видимому, на осто­рожном, недоверчивом отношении людей ко всему абстрактному, умозрительному; предпочтении ему конкретного дела, практики.

2. Форма (1-я часть) противопоставляется содержанию (2-я часть). В данном случае зона согласия ограничивается формой, зона не­согласия связывается с содержанием. В 1-й части используются слова формально, по стилистике и т.п.; для 2-й части определенные обозначения менее типичны:

(31) Формально период радикальных перемен вроде бы принес в итоге некие плоды. Но на всех этих достижениях лежит печать какой-то скороспелости, суетливости (ЛГ, 2009, № 39—40).

(32) Да, Обама говорит совсем иначе, чем Буш: Америка должна признать свои ошибки. По стилистике это обнадеживает. А по­ступки? Их пока нет (ЛГ, 2009, № 29).

Акцент на формальном, внешнем сразу обеспечивает «зоне со­гласия» «поражение»: у большинства людей противопоставление формы и содержания связано с предпочтением содержания, тогда как увлечение внешним, формальным обычно осуждается.

3. Общее (1-я часть) противопоставляется частному (2-я часть). В 1-й части могут использоваться слова в целом, в общем, по боль­шому счету и т.п.

(33) По большому счету нынешний польский империализм нам всерьез не угрожает <...> Меня только возмущает откровенно циничная по­зиция Евросоюза (ЛГ, 2005, № 38).

(34) Президент, правительство озвучивают все новые и новые вра­чебные меры. В целом эксперты признают их разумными. Но хватит ли обезболивающих?(АиФ, 2009, № 1—2).

Использование единиц подобного рода основано, по-видимому, на обычном предпочтении человеком частного, конкретного, бо­лее понятного, общему — абстрактному, менее понятному.

4. Одна сторона вопроса противопоставляется другой.

(35) С одной стороны, общество действительно им задолжало, но ведь с другой, и многие из них уже давно только и делают вид, что работают (ЛГ, 2006, № 24).

(36) На первый взгляд, действительно много, но это только на первый (АиФ, 2008, № 24).

(37) Негативные черты детскости очевидны... Однако есть тут и оборотная сторона (ЛГ, 2009, № 36).

С первым взглядом связывается обычно поверхностный подход, поэтому он не вызывает доверия, в отличие от другого взгляда, бо­лее глубокого, учитывающего скрытую от нас сторону явлений.

5. Знания неактуальные (1-я часть) противопоставляются знаниям актуальным (2-я часть). В подобных случаях нередко используются частицы: -то — в 1-й части, вот — во 2-й.

(38) О комиссии по делам несовершеннолетних мало кто знает. Название-то наверняка слышали многие, а вот о том, чем она зани­мается, большинство имеет представление самое примерное (КП, 08.07.06).

(39) Да и археологи не подтверждают скандинавского начала на­шего государства. Следы скандинавов-то на будущей Руси она ви­дит. А вот следов некоего княжения, некоей скандинавской государ­ственности — нет (ЛГ, 2009, № 29).

Использование отмеченных частиц как маркеров актуальных и неактуальных знаний основано на специфике значений -то и вот. На наш взгляд, основное значение —то можно описать следую­щим образом: «-То характеризует обозначенные в высказывании предметы и ситуации как такие, знания о которых являются основными, ключевыми во всей системе общих знаний партне­ров» (Уздинская, 1996: 11). Частица вот в своем основном значе­нии « употребляется для указания на происходящее в непосред­ственной близости, непосредственно перед глазами или как бы перед глазами»³. Таким образом, как -то, так и вот связаны с от­сылкой к общей апперцепционной базе партнеров, вследствие чего обе частицы выполняют целый ряд общих функций (там же: 113). В рассматриваемых нами примерах названные частицы ис­пользуются в акцентирующей функции. При этом следы общего, основного значения сохраняются и в данных употреблениях ча­стиц, что, по-видимому, усиливает воздействие тактики «возраже­ние под видом согласия». Так, частица -то, маркируя 1-ю часть конструкции «Да. Но. », характеризует выделяемый компонент как наиболее способный быть оцененным говорящим с точки зре­ния данного признака, поскольку соответствующий объект ему наиболее известен. (Ср.: Петя-то выучит! — с точки зрения спо­собности выучить Петя известен более, чем кто-либо другой.) В результате содержание «области согласия» представляется как не очень важное, не стоящее обсуждения: ведь оно и так в данной части понятно и известно более, чем что-либо другое. Так, в при­мере (38) из всего, что касается комиссии, ее название более, чем что-либо другое, может быть известно многим. Но название — это очень мало по сравнению со всей информацией о комиссии, по­этому данное утверждение никак не влияет на обсуждаемое поло­жение дел. Что касается частицы вот, то ее значение («указание на происходящее перед глазами или как бы перед глазами»), по-видимому, влияет на маркирование ей второй части конструкции («области несогласия»). Вот характеризует выделяемый элемент как находящийся в сфере внимания, а значит, наиболее актуаль­ный для обсуждаемой ситуации. В рассмотренной нами конструк­ции Название-то слышали многие, а вот о том, чем она занималась, большинство не знает., безусловно, важнее 2-я часть (чем занима­лась комиссия).

Из единиц, характерных для 2-й части рассматриваемой фигуры

(«зоны несогласия»), следует отметить, наряду с частицей вот, ча­стицу ведь. Подобно частице вот, ведь, как нам кажется, связана с отсылкой к знаниям говорящих. Но если вот указывает на акту­альные знания, то ведь актуализирует имеющиеся знания собеседни­ков. При этом, как уже отмечалось, отсылка к знанию (пониманию) информации может характеризовать и 1-ю часть конструкции (на­пример, при помощи частицы -то, слов знаю, понятно, ясно и т.п.). Но для всех средств 1-й части специфика отсылки к знанию (по­ниманию) состоит в том, что эти знания не требуют актуализации, они очевидны, учитываются говорящими без всякого напомина­ния. Информация, которая вводится при помощи подобных средств, не требует обсуждения, обращения на нее серьезного вни­мания. Что касается частицы ведь, то она указывает на знания, на которые нужно обратить внимание, о которых надо напомнить (о способности ведь в аргументативной функции напоминать о фак­те см.: (Дискурсивные слова., 1998: 430)), что свидетельствует о важности этих знаний в данной ситуации:

(39) Я понимаю, что Вы лично не нуждаетесь в господдержке... Но ведь многие писатели нуждаются (ЛГ, 2009, № 39—40).

(40) Можно с полным основанием осудить пакт Молотова—Риб­бентропа... Но ведь годом раньше Франция и Англия подписали с Гит­лером известный договор (АиФ 2009, № 36).

Наряду с ведь, функцию напоминания о знаниях адресата могут выполнять выражения напомню, следует напомнить, вспомните и т.п., также достаточно часто используемые во 2-й части конструкции.

(41) При этом понятно, что рыночная экономика строится на стремлении к прибыли, но стоит напомнить, что регулирование рентабильности — это отнюдь не изобретение российских ученых (ЛГ, 2009, № 33—34).

(42) Пусть тот, кто не хочет даже внешне меняться, так и по­ступает. Но, извините за напоминание, люди некоторым образом связаны друг с другом. (ЛГ, 2009, № 41).

Стремление автора обратить особое внимание адресата на ин­формацию во второй части конструкции проявляется и в исполь­зовании целого ряда других приемов.

Так, для 2-й части конструкции «Да. Но.» характерно наличие апеллятивных средств; они активизируют читателя, обращают его внимание на содержание высказывания и, кроме того, позволяют почувствовать себя участником диалога с автором. К средствам подобного рода относятся, например, риторические вопросы:

(43) Допустим, Обама действительно задумался о переменах. Но сумеет ли он преодолеть эту гигантскую инерцию экспансии? (ЛГ, 2009, № 29).

К другим единицам данной группы, часто отмечаемым в рас­сматриваемой конструкции, относятся средства адресации: поду­майте, представьте, извините, согласитесь, обратите внимание и т.п. Так же, как и риторические вопросы, подобные слова активизируют внимание адресата, причем заставляют воспринимать содержание высказывания как собственный вывод:

(44) Да, каждый волен распорядиться своей землей по своему усмот­рению. Но вы представляете, сколько разного рода процедур надо со­блюсти? (ЛГ, 2006, № 24).

(45) Конечно, этот взгляд был субъективным, но, согласитесь, он пол­ностью соответствовал стереотипам той эпохи («Труд», 07.04.07).

Еще одним способом привлечения внимания к содержанию 2-й части конструкции, подчеркивания ее значимости является ис­пользование в ней различных средств экспрессивного синтаксиса: риторических восклицаний, усеченных предложений, разговорных конструкций и т.п.:

(46) Казалось бы, ну и что? Все сделано правильно: сначала фильм показали, потом его обсудили. Но ведь как прозвучало! (МК, 25.09.09).

(47) Оно, конечно, может, и перебор, но каков результат! (АиФ, 2009, № 34).

(48) Казалось бы, катарсиса не избежать, ан нет!(ЛГ, 2009, № 41).

Итак, как показывает исследование, тактика «возражение под видом согласия» в газетном тексте позволяет сделать полемику более корректной, тактично перевести разговор на другую тему, акцен­тировать внимание читателя на самых важных проблемах, обсуж­даемых в статье, на позиции автора как наиболее убедительной. Указанная тактика осуществляется при помощи целого ряда языко­вых средств, которые свидетельствуют о желании автора, с одной стороны, поддержать собеседника, с другой стороны — показать превосходство своей позиции и еще убедительнее его опроверг­нуть. Для выражения поддержки оппонента используются (в 1-й части конструкции) слова со значением согласия, понимания, положи­тельной оценки и др. Для выражения превосходства своего мнения используется ряд средств и приемов, подчеркивающих незначитель­ную роль информации в «зоне согласия» и важную, решающую — в «зоне несогласия». При этом отмечается ряд тенденций: а) со­держание 1-й части конструкции представляется как очевидное, не требующее внимания, обсуждения; содержание же 2-й части — как требующее обращения внимания, напоминания, активизации мыслительной и эмоциональной деятельности адресата; б) в со­ставе «зоны согласия» и «зоны несогласия» акцентируются неко­торые области, особенно явно обнаруживающие ущербность со­гласия и значимость несогласия; при этом выделяется устойчивый набор обозначений, образующих оппозиции, правая часть которых подчеркивает большую важность «зоны несогласия» по сравнению с левой — «зоной согласия» (теория — практика, форма — содержа­ние, общее — частное, знания неактуальные — знания актуальные и т.п.); в) согласие выражается слишком активно, усиленно, под­черкивается различными способами (посредством повторов, интенсификаторов и т.п.), что вызывает недоверие к утверждению в «зоне согласия». Можно заметить, что если готовность согласиться с оппонентом выражается, как правило, эксплицитно (специаль­ными показателями согласия: согласен, да, конечно), то несогласие проявляется чаще всего неявно, незаметно для оппонента и чита­теля (при помощи частиц, семантика которых трудно поддается объяснению; акцентирования особых областей в «зоне согласия» и «зоне несогласия»; экспрессивных конструкций, повторов и т.п. Все это позволяет объяснить популярность тактики «возражение под видом согласия» в современном публичном общении не толь­ко возможностью смягчения категоричности речи, но и способно­стью использовать как средство манипуляции адресатом.

Примечания 

¹ Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М., 2003. Вып. 3. С. 241.

² Андроников И.Л. В первый раз на эстраде // Юность. 1972. № 2.

³ Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1986. С. 86.

Библиография

Булыгина Т.В., Шмелев Д.Д. Возражение под видом согласия // Облик слова. М., 1997.

Дискурсивные слова русского языка: опыт контекстно-семантического описания / под ред. К. Киселевой, Д. Пайара. М., 1998.

Кормилицына М.А. Наблюдение над разнообразием средств выражения личностного начала и идиостилем авторов в дискуссии «Десять дней, кото­рые потрясли.» на страницах «Литературной газеты» (2001) // Проблемы речевой коммуникации. Вып. 2. Саратов, 2003.

Санников В. Русский язык в семантико-прагматическом пространстве. М., 2008.

Уздинская Е.В. Частица -то в диалектах и разговорной речи (функцио­нальный аспект): дис. ... канд. филол. наук. Саратов, 1996.

Поступила в редакцию 16.12.2010