Кризис материально-технической базы советской печати периода НЭПа

Скачать статью
Бабюк М.И.

кандидат философских наук, доцент кафедры теории и экономики СМИ, факультет журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова, г. Москва, Россия

e-mail: mbabyuk@yandex.ru

Раздел: История журналистики

В исследовании исторических аспектов развития отечественных СМИ в XX в. существует еще немало «белых пятен». В частности, одним из таких вопросов является развитие материально-технической базы российской печати в первой четверти XX в. Предлагаемая работа позволяет существенно уточнить вопрос с точки зрения состояния бумажной промышленности страны, ее развития в условиях первой половины 1920-х гг. и влияния на развитие печати, а также с точки зрения политики партийных и советских органов власти в этой области.

Ключевые слова: печать, бумага, бумажная промышленность, кризис, агитпроп ЦК, НЭП

Введение

Революция и гражданская война в России, как известно, при­вели к существенным изменениям системы массовой коммуника­ции в стране. С точки зрения ее функционирования и развития рыночные принципы регулирования печати были заменены в це­лом принципом политической целесообразности. Это привело к серьезному изменению как системы управления и финансирова­ния в области массовой коммуникации, как характера регулирова­ния деятельности печати со стороны государства и общества, так и к существенному изменению особенностей регулирования ресурс­ной базы СМИ. Вопросы кадров, материально-технического обе­спечения и логистики в целом перестали быть делом самих газет и журналов, но превратились в серьезную политическую задачу, чаще всего решаемую на уровне партийных органов вплоть до ЦК партии большевиков.

Известно, что печать в России после революции оказалась в очень тяжелом положении с точки зрения материально-технических ус­ловий своего существования. Для выпуска газет не хватало типо­графского оборудования, краски, шрифтов. Особенно остро в пе­риод Гражданской войны и НЭПа стоял вопрос нехватки бумаги для выпуска газет и журналов. Мощное государственное регулиро­вание способствовало поддержанию выпуска достаточно внуши­тельных объемов печати в Советской России в период революции и гражданской войны, несмотря на фактический коллапс эконо­мики, парализованные энергетическую и транспортную системы. Однако переход к Новой экономической политике больно ударил по системе советской печати, фактически поставил ее на грань краха. С точки зрения ресурсов это было связано с истощением за­пасов, оставшихся от царской России, при крайне незначительном их пополнении. В частности, в апреле 1921 г. комиссия при агита­ционно-пропагандистском отделе ЦК партии большевиков, рассматривая вопрос о возможном ввозе в страну импортной бумаги, констатировала: «Все запасы бумаги и картона довоенного времени использованы»1.

Бумажная промышленность России до 1917 года

В период перед началом Первой мировой войной в Российской империи сложился динамично развивающийся рынок бумажного производства, чему способствовала промышленная революция, минимальное повышение уровня жизни и грамотности населения, бурный рост спроса на произведения периодической и неперио­дической печати. Так, если в 1910 г. потребление бумаги в России составило 24 млн пудов2, то уже в 1914 г. эта цифра достигла 32 млн пудов3. Справедливости ради нужно отметить, что газетная и печатная бумага в структуре потребления данного сырья внутри страны составляла всего 25% от указанных цифр4, что, в общем, не отменяло показательной общей тенденции: рынок сырья для про­изводства печати был достаточно объемным и находился в состо­янии бурного развития. Правда, учитывая относительную отста­лость российской экономики и догоняющий тип ее развития, можно отметить, что уровень потребления бумаги на душу населе­ния был крайне низок в сравнении с наиболее развитыми странами мира. Если в США и Англии в конце первого десятилетия XX в. уровень потребления бумаги превышал 60 фунтов в год на одного человека, в Германии он равнялся 50 фунтам, то в России в этот же период на одного человека приходилось не более 6 фунтов бума­ги5. Особенно большой эта диспропорция была в области потре­бления печатной бумаги: в среднем на жителя Англии или Герма­нии расход печатной бумаги в общем объеме потребления был выше на 15% в год, чем на жителя Российской империи.

По этим показателям Россия была гораздо ближе к экономиче­ски отсталым периферийным европейским державам, чем к лидерам мировой экономики, что неудивительно, учитывая многоуклад- ность российской экономики, большой процент патриархального общества в стране и сравнительно поздний переход к капитализму. Вместе с тем цифры потребления бумаги росли и требовали посто­янного увеличения производства. Целлюлозно-бумажная про­мышленность в России хоть и динамично росла в конце XIX — начале XX в., но не могла полностью удовлетворить внутренние потребности страны. Например, в 1914 г. при общей потребности рынка в 32 млн пудов бумаги импорт составил 8 млн пудов6. Прав­да, львиная доля (порядка 96%) поставлялась из Финляндии7. По­следняя хоть и входила в состав Российской империи, но обладала существенной автономией в экономических вопросах, а ввозимая оттуда бумага облагалась ввозной пошлиной, защищавшей внут­ренний рынок России8.

Бумажная промышленность в постреволюционный период

Существенные экономические трудности, возникшие в импе­рии с связи с началом Первой мировой войны, не привели сразу же к катастрофическому падению рынка бумаги. В 1916 г. страна, несмотря на военное положение, все еще потребляла порядка 25 млн пудов данной продукции9. Однако революция и последующая за ней гражданская война привели к катастрофическому обрушению бумажного рынка и рынка печатной бумаги в том числе. Факторов, повлиявших на такое положение вещей, было множество — от обнищания населения и остановки крупнейших производств до фактически полного прекращения импорта. Кризис производства бумаги носил, в целом, системный характер и включал в себя мно­жество факторов. Так, в частности, более чем из 200 предприятий целлюлозно-бумажной промышленности, существовавших в стране в 1913 г., к окончанию гражданской войны осталось менее 14010, остальные оказались на территории новых, созданных на обломках империи государственных образований. Оставшиеся же в составе Советской России предприятия отрасли испытывали после рево­люции и гражданской войны колоссальные проблемы.

Прежде всего в условиях экономического паралича страны остро ощущалась нехватка капитальных средств, инженерных и рабочих кадров; перебои с топливом, сырьем и запчастями зачастую делали невозможным поддержание производства при любых минималь­ных проблемах. В качестве примера можно привести Андогскую (Судскую) бумажную фабрику в Вологодской губернии. Достаточно мощное предприятие, способное производить до 7 тыс. пудов бу­маги в месяц (в том числе до 3 тыс. пудов газетной и до тысячи пу­дов печатной) и только перед войной освоившее производство бу­маги, серьезно пострадало от пожара в 1919 г. и было фактически остановлено. Производство бумаги здесь было свернуто и восста­новилось только в 1923 г.11 У молодого советского государства просто не хватало минимальных средств для восстановления столь необходимого ему предприятия. Ситуация была не единичной, поскольку большинство писчебумажных фабрик России в период гражданской войны испытали либо колоссальное падение произ­водства, либо приостановили свою деятельность.

Некоторые сложности в управлении предприятиями были свя­заны и с процессом национализации бумажной промышленности. С одной стороны, эти мероприятия советской власти позволили централизовать управление производством и распределение ре­сурсов в этой отрасли. С другой стороны, отток с предприятий управленческого персонала и введение норм социальной защиты рабочих чаще всего не способствовали увеличению эффективно­сти производства. В частности, партийные источники отмечали серьезное падение культуры управления и производства на фабри­ках и заводах по сравнению с дореволюционным периодом и вли­яние его на себестоимость продукции12.

При этом производство бумаги в стране было одной из приори­тетных задач советской власти, поскольку печать в условиях войны приравнивалась к эффективнейшим видам оружия. Именно по­этому производство и потребление бумажной продукции станови­лись объектом пристального внимания высших управленческих органов Советской республики. В частности, можно отметить не­однократные постановления Совета Народных Комиссаров о по­рядке распределения бумаги13. Было создано специально для регу­лирования производства и потребления бумаги в стране Главное управление государственными предприятиями бумажной про­мышленности (Главбум), которое получило под свой контроль фактически все действующие предприятия отрасли, а также широ­чайшие полномочия по регулированию вопроса производства и распределения бумажной продукции. Такое внимание к производ­ству и распределению бумаги, как видно из документов, было свя­зано, прежде всего, с потребностями советской печати. Производ­ство газет, листовок и других пропагандистских материалов, остро необходимых в условиях гражданской войны, требовало радикаль­ных мер в области регуляции ресурсов. Впрочем, радикальные меры слабо помогали, поскольку производство и потребление бу­маги в стране в течение гражданской войны неуклонно снижа­лось. В самые острые периоды конфликта большевики утратили контроль не только над окончательно ушедшими из-под юрисдик­ции предприятиями бумажной промышленности Прибалтики, Польши и Финляндии, но и над украинскими и уральскими фаб­риками. В 1918 г. только центральный промышленный район снабжал бумагой советские типографии и редакции. Впрочем, за счет ресурсов, оставшихся от Российской империи, потребление бумаги в 1918 г., по данным Агитпропа ЦК РКП (б), еще превышало 30 млн пудов14. В дальнейшем же данная цифра неуклонно снижа­лась, достигнув к окончанию гражданской войны минимальных размеров. Достаточно отметить, что в 1921 г. в стране вырабатыва­лось всего 2 млн пудов бумаги, что было в 12 раз ниже довоенного уровня производства15. Потребление бумаги на душу населения за тот же период сократилось до 1 фунта16.

При этом сам по себе переход Советской России к политике НЭПа привел к усилению кризисных явлений в области производ­ства печати. Если в условиях гражданской войны советскому пра­вительству удавалось поддерживать количество газет и журналов на уровне 800—1000 изданий (см., например: Кузнецов, 2002; Овсепян, 2005), то после ее окончания разоренное государство не могло поддерживать ни такого количества партийной и государ­ственной печати, ни высоких тиражей. В первую очередь это было связано с истощением ресурсной базы, прежде всего бумаги, рас­ходных материалов для станков, а также с острым недостатком финансовых средств. Колоссальная материально-ресурсная база, оставшаяся от Российской империи, истощилась за время граж­данской войны и уже не могла обеспечивать потребности Совет­ского государства в печатной продукции.

Чтобы снизить нагрузку на разрушенную экономику, прави­тельство было вынуждено пойти на серьезное ограничение выпуска печатной продукции в стране. Так, был принят декрет о платности газет, существенно затруднивший их сбыт, но частично разгрузив­ший бюджет разоренной страны. Большинство изданий перевели на самоокупаемость, были существенно снижены тиражи фактиче­ски всех существовавших в стране газет. В частности, только тираж газеты «Правда» упал с декабря 1921 г. по февраль 1922 с 250 тыс. экз. до 75 тыс. Со 150 до 50 тыс. снизился тираж газеты «Труд»17. Наиболее массовая «Беднота» была сокращена с рекордных 600 тыс. экз. осенью 1921 г. до 109 тыс. к апрелю 192218. В 2—5 раз сократи­лись тиражи фактически всех крупнейших региональных изданий19. Многие газеты прекратили свое существование либо по решению партийных органов, либо не справившись с экономическими труд­ностями. Можно констатировать, что тяжелейший кризис печати, разразившийся, как отмечают исследователи (см., например: Овсепян, 2005), в 1922 г., отчасти стал следствием вынужденных действий советской власти, не обладавшей ресурсами для ее поддержки. От­части кризис печати снизил запросы к целлюлозно-бумажной про­мышленности, которая не справлялась с существующим спросом.

Кроме того, был принят ряд мер для реформирования системы производства бумаги в стране. Был расформирован Главбум, но вместо него с целью сохранения централизации бумажного произ­водства, увеличения его капитализации, а также экономического оздоровления в течение 1921—1923 гг. было организовано 8 круп­ных государственных трестов20, в состав которых вошло большин­ство действующих целлюлозно-бумажных предприятий страны. Крупнейшим из них стал Центробумтрест, объединивший 6 фабрик и заводов центрального промышленного района и обслуживавший большинство центральных партийных и советских издательств и типографий, а также редакций ведущих газет и журналов. Тресты сосредоточили в своих руках не только вопросы производства, но и сбыта бумаги по стране. Кроме того, через конторы трестов частич­но решались вопросы импорта бумажной продукции из-за границы.

При этом нужно отметить, что некоторое количество предприя­тий бумажной промышленности все же не вошло в состав трестов, а было сдано в аренду частным структурам или осталось в ведении региональных государственных структур, однако в общем объеме производства бумаги они играли небольшую роль.

Перевод отношений между СМИ и производителями сырья на коммерческую основу позволил последним аккумулировать фи­нансовые средства и постепенно повышать объемы производства. В 1923 г. советская промышленность произвела уже 6 млн пудов бумаги21, постепенно насыщая внутренний рынок. Впрочем, данная цифра и минимально не покрывала нужд страны, которые даже в самом кризисном 1921 г. оценивались комиссией агитпропа ЦК по вопросу о ввозе импортной бумаги в 11 млн пудов по заявкам всех потребителей22. Именно поэтому после окончания граждан­ской войны достаточно быстро наладили импорт бумаги из-за гра­ницы, который был весьма объемным в течение первой половины 1920-х гг., даже несмотря на высокие ввозные пошлины, установ­ленные государством для защиты отечественного производителя.

Документы агитационно-пропагандистского отдела ЦК РКП(б) дают следующую картину производства и импорта бумаги в Совет­скую Россию и СССР в начале 1920-х гг. (табл. 1).

2014-6-74-86 (1).png

Вместе с тем политику советской власти в области производ­ства и потребления бумаги в первые годы НЭПа трудно признать полностью эффективной. Это проявлялось не только в низком уровне производства, но и в качестве производимой бумаги, ее стоимости для органов печати, а также в отношении производите­лей к потенциальным покупателям. Трестовая система, предоставившая большую самостоятельность производителям сырья при минимальной конкуренции, рождала конфликты между ними и потребителями, отклики которых можно найти в документах са­мого высокого уровня. Так, в процессе работы с документами агитпропа ЦК удалось обнаружить достаточно острую критику Центробумтреста со стороны Госиздата, а также редакции журнала «Красная Новь»23. Критика касалась, прежде всего, необоснован­ных цен на бумагу для печатных изданий, их регулярного повыше­ния и нежелания Треста эффективно работать с потребителями путем предоставления последним кредитов на покупку бумаги. В частности, член правления Госиздата Ф.М. Конар указывал в своем докладе, что, несмотря на высокие заградительные пошли­ны и стоимость доставки, даже дешевая небеленая иностранная бумага стоит на 1,5—2 руб. за пуд дешевле отечественной бумаги в ценах 1923 г. В целом, фактически весь ассортимент бумаги отече­ственного производства в данный период по стоимости на внут­реннем рынке был существенно выше иностранной. В частности, в том же докладе Ф.М. Конара приводятся следующие данные по стоимости бумаги в СССР в 1923 г. (табл. 2)24.

2014-6-74-86 (2).png

Представители Центробумтреста, расходясь в некоторых оцен­ках цен на бумагу, в целом признавали существенную дороговизну ее производства предприятиями объединения25. Производство бу­мажной продукции в стране было достаточно малорентабельным в силу высочайшей себестоимости производства, которая, по оцен­кам Госплана СССР в 1923 г., была в 1,46 раза выше, чем в дорево­люционной России26.

Высокая себестоимость была обусловлена системными причи­нами. Она складывалась не только исходя из объективных усло­вий, связанных с дороговизной сырья, топлива и транспортировки. Ф.М. Конар в своем докладе особо отмечал такие причины: а) пе­режог топлива; б) перерасход сырья; в) высокий уровень брака; г) необоснованно высокий уровень зарплат в производстве; д) низ­кий уровень производительности труда; е) высокие накладные расходы27.

Рассматривая данные причины, обратим внимание, что факти­чески все они были связаны с качеством труда на фабриках и заво­дах. Очевидно, что в условиях национализации предприятий про­изошло резкое понижение ответственности рабочих за результаты своего труда. В частности, по сравнению с производственными нормами дореволюционного периода бумажные фабрики в 1923 г. расходовали на 40—100% больше топлива на единицу продукции, тратили на 30% больше сырья, а средняя зарплата по предприятиям возросла на 80—100% от довоенного уровня. Ф.М. Конар в своем докладе особо отмечал, что в условиях 1921 и 1922 гг. перерасход сырья и топлива был еще больше, доходя до 400%28. В условиях колоссального дефицита, перебоев в добыче, производстве и по­ставках сырья, что еще более увеличивало их себестоимость, рен­табельность производства бумажной продукции была крайне низ­кой. К тому же производительность труда рабочего также резко упала по сравнению с довоенным периодом. В среднем в абсолют­ных цифрах выработка бумаги на человека в 1923 г. сократилась по сравнению с 1913 г. примерно в 5 раз29. Проблема здесь была не только в послевоенной разрухе и производственном хаосе. Отчасти в цены на печатную продукцию закладывались расходы на соци­альное государство, которыми относительно высоко оплачивался труд рабочих. Неудивительно, что советская бумага по стоимости не могла конкурировать с иностранной продукцией. Цены на газе­ты, журналы и книги, таким образом, можно было поддерживать на достаточно низком уровне только благодаря государственным дотациям. Изучение документов подотдела Печати Агитпропа ЦК, а после и отдельного отдела в рамках ЦК показывает, что большин­ство советских партийных и советских изданий в первой половине 1920-х гг. не окупали свою деятельность в полной мере, несмотря на переход на самоокупаемость30. И фактор стоимости бумаги в этом процессе играл важную роль, поскольку зачастую ее стоимость составляла до 40—50% себестоимости конечного продукта31.

Нельзя не отметить, что партийные и советские органы власти, придававшие огромное значение печати как ведущему пропаган­дистскому каналу, предпринимали в период НЭПа колоссальные усилия для исправления ситуации. Документы ЦК РКП (б) за рас­сматриваемый период дают объемную картину мониторинга ситуа­ции, совещаний и попыток выработки рекомендаций со стороны ЦК работникам на местах для исправления ситуации. Возможностей влиять на положение дел у них, нужно сказать, сразу после войны было немного, поскольку не хватало самых элементарных ресурсов. Кроме того, в условиях монополизации бумажного производства, ответственные работники трестов, очевидно, не всегда проявляли достаточное желание радикально реформировать предприятия, предпочитая перекладывать издержки на потребителя. При этом нельзя сказать, что в этом плане тресты ничего не делали. В том же докладе Ф.М. Конара приводится любопытная таблица по загрузке фабрик существующих в СССР бумажных трестов (табл. 3)32.

2014-6-74-86 (3).png

Приведенные данные носят исключительно иллюстративный характер. Они не только демонстрируют уровень и объемы произ­водства бумаги в Советской России и СССР в начале 1920-х гг., от­ражают не только положительную в целом динамику по отрасли, но и указывают на определенный модернизационный запас для экстен­сивного развития, которым обладали советские бумажные тресты в этот период. Так, представитель Центробумтреста Н.Н. Бельский на совещании в ЦК по вопросам удешевления бумаги в СССР ле­том 1923 г. заявлял: «Ныне работающие бумажные предприятия по своей технической мощности и наличию реальных запасов сырья и топлива в районах их деятельности могут покрыть не только по­требность данного момента, но и предвидимое на ближайшее 3-летие увеличение спроса на бумагу»33. Заявление звучит явным диссонансом с постоянными жалобами издательств на дороговиз­ну и качество бумаги.

Впрочем, работники советских и партийных органов, ответствен­ные за отрасль, в условиях отсутствия рыночных рычагов регуля­ции работы трестов проводили существенную работу по админи­стративному регулированию отношений между производителями и потребителями бумаги. При этом наличие политической воли, централизация управления в данной области, а также постепен­ный выход страны из состояния экономического коллапса позво­лили советской власти, как видно из приведенных выше данных, уже с 1922 г. последовательно улучшать ситуацию в отрасли. Пред­принимаемые усилия в этой области, в том числе на уровне СНК и ЦК партии, можно назвать весьма существенными и небезуспеш­ными. Интересно отметить, что если в период с 1921 по 1924 г. в архивных документах ЦК можно обнаружить большое количество материалов, посвященных попыткам на самом высоком уровне решить проблему снабжения бумагой, то к середине 1920-х годов документов по данному вопросу в архивах ЦК обнаруживается су­щественно меньше. Это косвенно указывает на снижение остроты проблемы и выход из «бумажного» кризиса. Вопросы бумаги все более «уходили» на уровень профильных ведомств.

При этом по документам можно выделить два основных направ­ления работы партийных и советских чиновников по удешевле­нию производства печати в целом и стоимости бумаги в частности. Первое из них носило явно паллиативный характер и состояло в требовании уменьшения издержек, экономии бумаги и расходных материалов. Здесь в течение первой половины 1920-х гг. можно найти массу интересных решений, начиная от существенного со­кращения тиражей газет, журналов, книг, а также закрытия отдель­ных, не самых необходимых изданий и до проведения акций по экономии материальных средств и т.п. В частности, в 1921 г. попу­лярными были кампании по возврату государству прочитанных работниками государственных организаций и предприятий газет для их вторичного распространения34. Кроме того, в рамках этого направления можно отметить административное регулирование государством цен на сырье и бумагу. Наконец, еще одним факто­ром было максимальное удешевление производства печатной про­дукции за счет, например, таких мер, как использование более низких сортов бумаги, чем требовалось. Впрочем, чем более укреп­лялась экономика советского государства, тем реже такие способы регуляции стоимости печати применялись.

Второе направление касалось, прежде всего, выделения капи­тальных вложений в восстановление и модернизацию производ­ства бумаги. По мере оздоровления экономики в процессе осу­ществления Новой экономической политики государство уже в 1922—1925 гг. могло позволить себе вкладывать достаточно крупные средства в восстановление и развитие производства. Так, в течение этого периода было восстановлено, введено в строй или модернизи­ровано несколько крупнейших в стране целлюлозных и бумажных производств. Если в 1921 г. в стране работало, причем достаточно нестабильно, не более 40% от фабрик, оставшихся после развала Российской империи, то к концу 1925 г. в стране работало уже более 60% предприятий целлюлозно-бумажной промышленности из тех, что числились в России в 1913 г. Капитальные вложения позволили постепенно менять ситуацию и с объемами производ­ства. Как видно из представленных выше материалов, только с 1921 до 1924 г. производство бумаги удалось поднять в 3 раза.

Вливание средств в производство вместе со стабилизацией в ус­ловиях НЭПа, спроса и потребления бумаги привели к тому, что в положительную сторону стала меняться система организации и оплаты труда на производстве. Сдельная оплата, зачастую культи­вировавшаяся трестами в условиях нестабильного производства, все более заменялась стабильной фиксированной зарплатой для рабочих целлюлозно-бумажных производств. Это, в свою очередь, не могло не сказаться на дисциплине и культуре производства. Средняя выработка на одного рабочего к 1925 г., в среднем по стране, повысилась в 2 раза по сравнению с 1922—1923 гг.35 Впро­чем, переоценивать роль данного направления работы советского управленческого аппарата также нельзя, поскольку оно полно­стью зависело от экономической конъюнктуры.

Вместе с тем, архивные документы свидетельствуют, что пар­тийное руководство отчетливо понимало невозможность карди­нально поменять ситуацию с производством бумаги для печати в условиях НЭПа. Производство бумаги даже в условиях существен­ных успехов советской экономики не могло обеспечить внутренних потребностей страны. Поэтому государство вынуждено было изы­скивать и выделять крупные суммы средств на закупку бумаги из-за границы36. Ситуация осложнялась тем, что иностранная бумага, как уже отмечалось, по себестоимости была в 2—3 раза ниже, чем ана­логичная советская, превосходя, как правило, последнюю по каче­ству37. Тем не менее советские органы исходили из приоритета защиты собственного производителя. На ввоз бумаги были установ­лены высокие ввозные пошлины, которые доходили до 20—40% от стоимости продукта38. Государственные типографии, издательства и другие структуры вынуждены были при этом переплачивать колос­сальные средства за бумагу иностранного производства, однако у советской власти было четкое понимание приоритета поддержки и развития собственного производства. И такой стратегический подход себя оправдал в средне- и долгосрочной перспективе.

Выводы

В целом к середине 1920-х гг. советская бумажная промышлен­ность преодолела глубокий кризис, вызванный революцией и граж­данской войной. Большая часть предприятий была восстановлена, производство фактически всех сортов бумаги непрерывно росло и приблизилось к довоенным объемам производства. Вместе с тем, такая ситуация позволяла только минимально покрывать потребно­сти растущей советской экономики. Импорт бумаги, особенно вы­сококачественных сортов, не прекратился и был важным элемен­том производства печати. Для широкого импортозамещения были необходимы радикальные меры. Они последовали уже в конце 1920-х и в 1930-е гг., когда в стране была развернута масштабная ин­дустриализация. В России буквально за десятилетие было введено в строй более 40 крупных целлюлозно-бумажных производств, кото­рые, в целом, позволили стране выйти на качественно новый уро­вень в производстве бумажной продукции. Однако к периоду НЭПа эти события уже не имели отношения.

Примечания 

1 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Д. 842. Л. 104.

2 В отчетах дореволюционного периода повсеместно как основные единицы измерения использовались пуды и фунты. Учитывая, что пуд равняется 16,38 кг, потребление бумаги в России на 1910 г. составляло около 400 тысяч тонн.

3 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 886. Л. 4.

4 Там же.

5 Там же.

6 Там же. Л. 5.

7 Там же.

8 Там же.

9 Там же.

10 Режим доступа: http://www.bumprom.m/index.php?ids=278 (дата обращения: 10.06.2014).

11 Режим доступа: http://www.booksite.ru/fulltext/kom/ple/xle/snoi/32.htm (дата обращения: 10.06.2014).

12 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 886. Л. 8.

13 Речь идет о таких документах, как декрет СНК «О распределении бумаги» от 19 ноября 1918 г., декрет СНК от 27 мая 1919 г. «О порядке распределения бумаги и картона», постановление СНК «О распределении бумаги» от 8 марта 1920 г.

14 См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 886. Л. 6. Как представляется, данная цифра, приводимая работниками Госиздата для 1918 г., все же существенно завы­шена.

15 Там же.

16 Там же. Л. 4.

17 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 917. Л. 12.

18 Там же.

19 Там же.

20 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 886. Л. 7.

21 Там же. Л. 6.

22 Там же. Ед. хр. 842. Л. 104.

23 См., например: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 886. Л. 8 и 34.

24 Там же. Л. 7. Стоимость, очевидно, приводится в советских червонцах, в том числе для 1913 г.

25 Там же. Л. 18.

26 Там же. Л. 11.

27 Там же. Л. 8.

28 Там же.

29 Там же.

30 См., например: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 907. Л. 21.

31 Там же. Л. 21. Л. 61. Так, в отчете газеты «Гудок» за ноябрь 1923 г. отмечалось, что при тираже в 121 тыс. экз. стоимость бумаги составила 45,4% общих расходов на производство газеты. Газете «Рабочая Москва» в том же 1923 г. бумага обходи­лась в 30% сметы.

32 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 886. Л. 7—8.

33 Там же. Л. 11.

34 См., например: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 842. Л. 39.

35 См., например: Прохорчук И.С. Деревообрабатывающая промышленность СССР. М., 1969; Лесная и целлюлозно-бумажная промышленность СССР. М., 1987.

36 См., например: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Ед. хр. 842. Л. 104.

37 Там же. Ед. хр. 886. Л. 7.

38 Там же.

Библиография

Кузнецов И.В. История отечественных СМИ (1917—2000). М., 2002.

Лесная и целлюлозно-бумажная промышленность СССР. М., 1987.

Овсепян Р.П. История новейшей отечественной журналистики. М., 2005.

Прохорчук И.С. Деревообрабатывающая промышленность СССР. М., 1969.


Поступила в редакцию 17.06.2014