Ивелич и Гулливер на страницах эмигрантской газеты «Возрождение» о советском критике Вяч. Полонском

Раздел: История журналистики

В статье рассматриваются некоторые аспекты сотрудничества Н. Н. Берберовой в газете «Возрождение» в конце 1920-х гг., выявляется связь ее публикации, посвященной советскому критику Вячеславу Полонскому, с литературной хроникой, которую совместно вели на страницах издания В. Ф. Ходасевич и Н. Н. Берберова под псевдонимом «Гулливер», делаются некоторые выводы относительно того, насколько литературные и окололитературные события в СССР могли быть понятны эмигрантскому критику и читателю в этот период.

Введение. Русское зарубежье о советской литературе. Хроника Гулливера и статья Нины Берберовой

Главные газеты русского зарубежья, внимательно следившие за политической ситуацией в Советской России, так же подробно освещали и дела литературные. Начиная со второй половины 1920-х гг. в конкурировавших «Последних новостях» и «Возрожде­нии» не только регулярно появлялись статьи, посвященные совет­ским писателям и книгам, выходившим в СССР, но и велись хро­ники, в которых сообщалось о современных изданиях, о новых авторах, отражались извивы советской критики, писательский быт, отношения литераторов с властью и т. д. Взятые вместе, они составляют уникальный документ, предоставляющий бесцензур­ный взгляд на советскую литературу 1920—1930-х гг.

Хроника в газете «Возрождение», выходившая с 1927 по 1939 гг за подписью «Гулливер», велась совместно В. Ф. Ходасевичем и Н. Н. Берберовой, причем последняя, будучи женой Ходасевича, сотрудничала негласно, так как в то же время работала в «Послед­них новостях».

Отсюда возникла проблема определения авторства отдельных публикаций «Литературной летописи» (так хроника стала назы­ваться начиная с 15 декабря 1927 г.), которую исследователи до сих пор решали, обращаясь к корпусу статей В. Ф. Ходасевича, а также к его эпистолярному наследию и рабочему дневнику (Богомолов, 2012: 3—12; Яковлева, 2007: 107—110). В данной работе мы попро­буем поместить некоторые публикации Гулливера в контекст жур­налистского творчества Н. Н. Берберовой и оценить, поможет ли это атрибутировать тексты летописи.

Мы рассмотрим публикацию Берберовой «Игра с мертвецом»¹, напечатанную в «Возрождении» и подписанную ее обычным псев­донимом «Ивелич» (Шруба, 2018: 216). В ней Берберова разбирает статью, а точнее «материалы для статьи», Вяч. Полонского, опу­бликованную в № 4 журнала «Печать и революция» за 1928 г Сравнивая текст Берберовой с содержанием нескольких заметок Гулливера, где также встречается имя советского критика, мы по­пытаемся зафиксировать несовпадение или, напротив, единомы­слие авторов в оценке критики Полонского. На основании этого материалы «Литературной летописи» будут отнесены к творчеству Берберовой или Ходасевича.

Поскольку речь пойдет об одной из авторизованных статей Н. Н. Берберовой в «Возрождении», представляется необходимым раскрыть обстоятельства ее сотрудничества в газете и дать краткий обзор принадлежащих ей публикаций.

Временные рамки сотрудничества Нины Берберовой в газетах «Последние новости» и «Возрождение»

О своем участии в газете «Возрождение» Нина Берберова в ме­муарах говорит так: «Я писала для парижской газеты хронику со­ветской литературы. Считалось, что ее пишет Ходасевич, но на са­мом деле писала ее я, подписывала “Гулливер” и таким образом тайно сотрудничала в обеих газетах, что, разумеется, открыто де­лать было совершенно невозможно»².

Однако, кроме публикаций хроники, на страницах «Возрожде­ния» в 1927-29 гг. появилось еще 47 материалов, подписанных ее именем или псевдонимом «Ивелич»³. Первый из них вышел в кон­це ноября 1927 г.⁴ До этого Н. Н. Берберова уже помещала свои статьи в парижских газетах «Дни»⁵ и «Последние новости». При­чем сотрудничество в «Последних новостях» распадается на эта­пы: июнь-сентябрь 1925 г., когда Берберова вела в газете хронику советской литературы под криптонимом «И.»; конец 1926-27 гг., когда за ее подписью в газете появилось несколько спорадических публикаций; затем с сентября 1929 г. вплоть до закрытия газеты в 1940 г. На протяжении полутора лет, когда Берберова печаталась в «Возрождении» (26 ноября 1927 г. - 18 июня 1929 г.), ее имя и псевдоним не появлялись на страницах «Последних новостей». Кажется очевидным, что в конце 1920-х гг. Берберова на время по­кинула «Последние новости», вслед за Ходасевичем став журнали­стом «Возрождения». Это подтверждает письмо В. Ф. Ходасевича редактору «Современных записок» М. В. Вишняку от 25 декабря 1927 г.: «Кажется, я Вам писал об уничтожении Зайцева в “Посл[едних] нов[остях]”. Затем был изничтожен Муратов — про­шу заметить. Теперь, значит, очередь за мной, потом за Берберо­вой. Это называется: “пиши у нас, а то докажем, что твои писания ничего не стоят”»⁶.

Однако наше внимание привлекает высказывание Берберовой в книге «Люди и ложи» о том, что она работала в «Последних но­востях» 16 лет⁷ (с 1925 по 1940 гг.). Возможно, к моменту выхода этой книги (первое издание - 1986 г.) Берберова просто забыла о двухлетнем перерыве. Хотя не исключено, что она намеренно о нем умолчала, желая представить свое положение в газете «По­следние новости» более независимым от Xодасевича, чем это было в действительности. Может быть, наконец, что она на самом деле оттуда не уходила, а продолжала печатать анонимные заметки и работать машинисткой. Не исключая совсем этой возможности, мы все же считаем ее наименее вероятной. Так или иначе, получа­ется, что явное для современников сотрудничество Берберовой в «Возрождении» в 1927—1929 гг. по прошествии лет, благодаря ее собственным высказываниям в мемуарах, стало тайным (т. е. как бы выпало из видимой нам хронологии ее жизни), а тайное для современников — явным и первостепенным для сегодняшних чи­тателей и исследователей.

Особняком стоит вопрос: насколько профессиональное сооб­щество эмигрантских писателей и журналистов знало о том, кто скрывается под псевдонимом «Гулливер»? Здесь нельзя сказать ничего определенного. Однако в письме к Берберовой от 15 октя­бря 1929 г. Федор Степун, один из редакторов «Современных за­писок», просит ее «прислать что-либо из “возрожденческих” пи­саний Берберовой, Xодасевича или Гулливера»⁸. То есть, вероятно, он не ассоциирует полностью фигуру хроникера с фигурой Xодасевича, что, безусловно, важно знать.

Очертив таким образом круг основных проблем, связанных с работой Н. Н. Берберовой в «Возрождении», перейдем к обзору ее авторизованных публикаций.

Нина Берберова в газете «Возрождение» в 1927—1929 гг.

Свое открытое сотрудничество с изданием Берберова начала, опубликовав рассказ «Сосны идут» в № 907 от 26 ноября 1927 г., то есть почти через год после того, как к «Возрождению» примкнул Xодасевич. В 1928 г. она регулярно пишет для газеты, публикуя от двух до пяти текстов каждый месяц вплоть до октября того же года (в октябре, ноябре и декабре вышло по одному материалу). Даль­ше перерыв. В конце марта 1929 г. снова появляется ее псевдоним под статьей «Тургенев и Анненков», в апреле выходят еще две ста­тьи и, наконец, 18 июня 1929 г. печатается последняя из подписан­ных Берберовой статей — «Мещанский ренессанс». Корпус рас­сматриваемых текстов жанрово очень разнообразен: это стихи и рассказы, переводы (среди которых надо особо отметить перевод отрывка из романа Кнута Гамсуна «Бродяги», сопровождавшийся подробным разбором⁹), критические статьи, рецензии, заметки.

Наибольший интерес представляют для нас публикации, так или иначе связанные с советской литературой. Первая, о которой пойдет речь в дальнейшем, под заголовком «Игра с Мертвецом»¹⁰ вышла 22 марта 1928 г., далее последовала статья «Георгий Чулков о Сологубе»¹¹, опубликованная 3 мая того же года, сюда же можно отнести статью «Смена литературных поколений»¹² от 7 июня, «Десять лет переводной литературы в СССР»¹³ от 2 августа, «Со­ветское строительство и вдохновение»¹⁴ от 10 августа, «Деревня в отражении советского романа»¹⁵ от 23 августа и «Мещанский ренессанс»¹⁶ от 18 июля 1929 г.

Кажется, не так уж много. На самом же деле практически все тексты Берберовой основаны на материалах, напечатанных в со­ветских толстых журналах, которые попадали на отзыв к Гулливе­ру в еженедельную «Литературную летопись»¹⁷. Так, статья «На швейной фабрике» пересказывает одноименную статью Бориса Аннибала¹⁸ в № 1 «Нового мира» за 1928 г.; публикация «Некрасов и Боткин» основана на «Десяти письмах Некрасова к Боткину»¹⁹, представленных с примечаниями И. Н. Розанова в январском но­мере «Печати и революции» за тот же год; материал «Достоевский и уголовная хроника»²⁰, напечатанный в газете 22 мая 1928 г., опи­рается на доклад о влиянии на Достоевского уголовной газетной хроники во время писания им «Идиота» и об отражении некото­рых уголовных дел в этом романе, запись доклада появилась в 3-й книжке «Печати и революции» за 1928 г. и т. д.

Ивелич, Ходасевич и Гулливер о советском критике Вяч. Полонском

Интересующая нас статья «Игра с мертвецом» касается «мате­риалов для статьи» Вячеслава Полонского в цикле «Листки из блокнота», выходившем в советских журналах «Печать и револю­ция» и «Новый мир», которые редактировал Полонский. Эти «Листки» появлялись в печати, когда у Полонского возникала не­обходимость отвечать на критику в свой адрес. Чаще всего в них содержались выпады против авторов журнала «На литературном посту» (органа РАППа), газеты «Читатель и писатель» (Муляева, 2013: 81), а также участников Лефа, что вызывало, в свою очередь, ответную реакцию его противников. Неудивительно, что текст «Листков» временами становился фрагментарным. Статья, выз­вавшая отклик Берберовой, начинается так: «“На лит. Посту” сер­дится. Год, примерно, пристреливался журнал (намеки, экивоки). В 24 номере разразился, наконец, гром. Ничего не поделаешь, надо брать перо. Но скучно: ведь в тысячу первый раз одно и то же»²¹. Далее Полонский замечает, что «ожесточение [авторов “На литературном посту”. — Е.З.] продиктовано тем, что я осмелился (дерзость какова!) противопоставить “свою формулу” “напостовским формулировкам”»²². При этом критик не останавливается подробно на этих формулировках, собираясь, вероятно, говорить только с самым преданным и самым внимательным читателем, до­сконально знающим его полемику с журналом «На литературном посту». Даже приводя, видимо, сильно возмутившее Полонского высказывание его оппонента, он ограничивается только началом фразы, предполагая, что читатель знает так же хорошо статьи его противников, как и его собственные.

Такой формат разговора с аудиторией кажется Берберовой не­приемлемым. Находясь внутри совершенно другой журнальной культуры, где образцами критики были статьи В. Ф. Ходасевича, Г. В. Адамовича, П. М. Бицилли, она подходит к статье Вяч. По­лонского с критериями, которые функционируют в этой среде. Отсюда достаточно резкие высказывания с ее стороны, как, на­пример, следующее: «Печатание каких-то “фрагментов” не очень талантливым и очень серым критиком уже само по себе странно. Или, может быть, умер Полонский, а мы и не знаем? Может быть, ныне уже печатается его “литературное наследие”, всякие “замет­ки”, “записки”, “мысли” (которых, кстати, он не имел)? Вовсе нет. Это он сам, еще живой, предает печати небрежно занесенные на бумагу “материалы”. И все-таки трупным запахом веет от этих “листков”»²³. Далее следует рассуждение самой Берберовой о том, как несущественен для литературы вопрос, вызвавший к жиз­ни «Листки» Полонского: кто ближе «к писанию, то есть, к Лени­ну» — сам Вяч. Полонский, или Л. Авербах, возглавляющий жур­нал «На литературном посту», или создатель «Лефа» В. Маяков­ский и его единомышленник Н. Асеев?

Характерно, что критическая позиция Полонского, ориентиро­ванного на лояльную и, прежде всего, исключительно заинтересо­ванную в журнальной полемике публику, рассматривается Бербе­ровой как зеркальное отражение аналогичного положения дел в советской беллетристике: «Если Пильняк печатал “материалы к роману”²⁴, то почему бы Полонскому не напечатать “материалов для статьи”»²⁵?

С точки зрения эмигрантского критика и в том, и в другом слу­чае на первый план выходят такие качества «материалов», как необ­работанность, неточность, неоформленность текста. Советские же писатель и критик, печатая «материалы», прежде всего заботились о том, чтобы придать своим мыслям форму моментального отклика на события жизни или раздающиеся голоса литературных врагов. Не случайно, формально отвечая на статью в № 24 «На литератур­ном посту» (как мы видим из приведенной выше цитаты), где о Полонском говорилось лишь в разделе «Библиография» в аноним­ной статье «По журналам»²⁶, Полонский то и дело обращается к предыдущему, сдвоенному № 22—23, в котором была напечатана статья М. Лузгина «Герой третьей линии»²⁷, целиком посвященная Полонскому. Вообще же, кажущаяся небрежность, которая пред­ставляется Берберовой вопиющим и достойным осмеяния непро­фессионализмом со стороны Полонского, была только позой, за которой скрывалась сложная подготовительная работа. В архиве критика содержатся материалы, свидетельствующие об этом: более двадцати карточек с темами, которые он собирался осветить в «Листках из блокнота», перечни «Ляпсусов», допущенных в разных изданиях, подборки цитат на заявленную в «Листках» тему, нако­нец, несколько вариантов одного и того же «Листка» и множество готовых, так никогда и не опубликованных (Муляева, 2013: 138).

Если Берберова-Ивелич обращала внимание, главным обра­зом, на композиционную рыхлость «Листков» и «отсутствие иро­нии» у советских критиков вообще и у Полонского в частности «как к себе самим, так и к предмету спора», то Гулливер, упоминая о Полонском в своих заметках, прежде всего, ценит точные заме­чания, которые, как теперь выяснилось благодаря архивным на­ходкам, являются результатом скрытого кропотливого труда По­лонского над своими статьями.

Приведем в подтверждение несколько высказываний Гулливера в «Литературной летописи» о Полонском, следуя хронологии, по­путно фиксируя некоторые соображения относительно авторства той или иной публикации. Еще до выхода статьи Берберовой «Игра с мертвецом» в хронике встречается несколько упоминаний о Вяч. Полонском.

10 марта в № 646 (1927 г.) отмечена статья Полонского «На пути к единому литературному фронту» (в № 1 «Печати и революции»).

21 апреля в № 688 (1927 г.) вскользь упомянуты заметки В. По­лонского об Артеме Веселом (в № 3 «Нового Мира»).

9 июня в № 737 (1927 г.) большую часть хроники занимают за­мечания Гулливера о статье Вяч. Полонского «Блеф продолжает­ся». Критик признает, что она «во многом справедлива и основательна»²⁸. В ней Полонский обрушивается на «Леф» в лице его главы, Маяковского, а также «джаз-банда» (оркестра шумов) жур­нала — Шкловского, Левидова, Асеева. Гулливер констатирует: не­смотря на то что статья Полонского «выделяется своей резкостью; она во многом справедлива и основательна <...> В известной сте­пени спор Полонского с “Лефом” есть, конечно, спор славян между собою, марксист Полонский судит Маяковского и Ком. за их неправоверное отношение к коммунизму, уличает их в “правизне” и т. д. Но все-таки остаются в силе серьезные упреки целой группе поэтов и критиков, называемых Полонским попросту “джаз-бандитами”. Воздавая Маяковскому должное за его фор­мальные достижения, Полонский, однако, припоминает кое-ка­кие ранние вещи Маяковского, в которых уже в достаточной сте­пени сквозил “нахрапизм” <...> От Маяковского, от заправил Лефа, Полонский переходит к “оркестру” или джаз-банду (орке­стру шумов); к сотрудникам журнала. Особенно достается Викто­ру Шкловскому <...> и некоему Мих. Левидову <...> Конечно, По­лонский судит всех этих “хулиганов, которым уже по сорок лет” с точки зрения правительства, но нельзя не признать своевременно­сти поставленного им вопроса о добросовестности этих шумящих господ. С особенной резкостью говорит Полонский об Асееве, ко­торый в последнее время играет при Маяковском роль Санхо-Пансы»²⁹.

Из приведенных фрагментов ясно: во многом Гулливер согла­шается с Полонским. Но замечая, что об Асееве советский критик говорит с особой резкостью, автор хроники не совсем точен. На­чнем с того, что в статье «Блеф продолжается» об Асееве сказано, во-первых, меньше, чем о других участниках Лефа, а во-вторых, оценка критиком фигуры Асеева неоднозначна: «Об Асееве не хо­чется говорить совсем: он меня сильно огорчает. Вследствие сни­жения поэтического достоинства Маяковского, Асеев в Лефе сей­час самый крупный мастер, которого не заели еще халтурные тенденции»³⁰. Тут важно отметить, что Полонский не отрицает полностью литературных (не идеологических) заслуг футуристов. Он просто эти заслуги оставляет в стороне: «Но каковы бы ни были поэтические достоинства Асеева и Маяковского — они не дают нам оснований покрывать и оправдывать “маяковщину” — “нахрап”, балаганную шумиху, “внутреннюю разнузданность”, “интеллигентское самомнение”, невероятнейшее чванство, узур­пацию не принадлежащего им звания “левого фронта”, с помо­щью которых “новые Лефы” завоевывают “свое” место под солнцем»³¹.

Из всего этого скорее следует, что Полонский как раз в Асееве видит наибольший потенциал. Гулливер же в своей заметке рас­ставляет акценты таким образом, что будто бы Асеева и советский критик признает самым что ни на есть последним поэтом, даже среди столь несимпатичных Полонскому участников Лефа. Из­вестно, что, после того как Асеев опубликовал уничижительную рецензию на книгу стихов Ходасевича «Тяжелая лира»³², Ходасе­вич причислил его к своим литературным врагам. Именно из-за Асеева произошел разрыв отношений Ходасевича с Пастернаком (Малмстад, 1990: 52). Таким образом, Гулливер в лице Ходасевича вполне мог обратить внимание лишь на те высказывания Полон­ского об Асееве, которые представляли последнего жалким эпиго­ном Маяковского, и не заметить, что в творческом отношении критик «Печати и революции» ставит Асеева выше всех остальных «Лефов». Исходя из этого и принимая во внимание сочувствие, выказанное Гулливером по отношению к некоторым выводам По­лонского, сочувствие, которого гораздо меньше можно было бы ожидать от Берберовой, чем от Ходасевича, мы с некоторыми ого­ворками можем отнести эту заметку к последнему.

20 октября в № 870 (1928 г.) Гулливер упоминает статью Вяч. Полонского «Художник и классы» о социальном заказе в литера­туре. Сообщается, что Полонский против социального заказа; он говорит, что это «“выдумка деклассированной интеллигенции” и что истинный художник должен прежде всего не отрываться от своего (рабочего) класса — тогда не возникнет ни “заказчика”, ни того, кому заказывают»³³.

10 мая в № 1073 (1928 г.), уже после выхода статьи «Игра с мерт­вецом», в отзыве об одном из следующих выпусков «Печати и Рево­люции» (№ 3) Гулливер пишет: «Вяч. Полонскй продолжает свои полемические “Листки из блокнота”, справедливо вскрывающие невежество и недобросовестность советской критики»³⁴. Между прочим, начинает хронику Гулливер с разбора статей о Пушкине, опубликованных в том же номере журнала. Если принять точку зре­ния, которую разделяют исследователи творчества Ходасевича, что пушкинистика оставалась за ним (Малмстад, 1990: 53), даже если рубрику целиком они готовили вместе с Берберовой, это почти бла­госклонное высказывание о Полонском, вероятно, принадлежит Xодасевичу.

28 июня в №1122 (1928 г.) Гулливер опять обращает внимание на «Листки». Он приводит достаточно большие — в сопоставлении с размерами отдельных публикаций рубрики — цитаты из № 4 «Печати и революции»: «В последнем (четвертом) номере москов­ского журнала “Печать и Революция” один из редакторов, В. По­лонский, печатает продолжение “Листков из блокнота”, о кото­рых у нас своевременно сообщалось. Эти “Листки” чрезвычайно характерны для той литературной атмосферы, в которой живут и работают российские журнальные работники. Каждый месяц по­является новое имя, новая знаменитость в среде тамошних лите­ратурных критиков-блюстителей ленинизма, наводящая свои по­рядки в журнальных делах. Несколько месяцев тому назад грозой русской литературы был некий Лузгин. Ныне о нем забыто, и на сцену выводится товарищ Ермилов, сотрудник журнала “На лите­ратурном посту”, доносчик и невежда. Полемизируя с Ермило­вым, Полонский попутно делает несколько интересных замечаний по поводу литературных дел в сов. России. Невежество, саморе­клама, грубая, площадная полемика — вот “болезни” этого быта. “Самореклама у нас особый вид самодеятельности. Таковая же должна быть поощрена. Если ты сам о себе не будешь заботиться, кто о тебе позаботится? Указать хотя бы на Маяковского”. “Ны­нешний день определяется снижением качества. Количественно-то мы растем. Непрерывно. Качественного же роста нам не хвата­ет”. О В. Шкловском: “Он не умеет договаривать, потому что договорить-то ему нечего. Оттого он значительно умолкает. Это интригует наивных. Шкловский вообще самый кокетливый из пи­сателей. В нем вообще есть что-то инфантильное. Если бы он не был Шкловским, он стал бы Эльзой Триоле. Он был бы фельето­нистом, но природа не подарила ему содержания. В литературе он останется подростком, которому не удалось подрасти”»³⁵. Нетруд­но заметить, что автор хроники выбирает те высказывания о Мая­ковском и в особенности о Шкловском, с которыми мог согла­ситься и Xодасевич. Возможно, и эта заметка тоже принадле­жит ему.

12 июля в № 1136 (1928 г.) в «Литературной летописи» появля­ется сообщение о том, что «в Москве, в Госиздате, вышла книга сов. критика и марксистского историка литературы В. Полонского “Очерки литературного движения революционной эпохи 1917—1927 гг.”»³⁶. Упомянуто также, что часть из нее была ранее напечата­на в «Печати и революции», о чем сообщалось на страницах «Воз­рождения»; тут же дана ссылка на статью Ходасевича от 31 января 1928 г. «История советской литературы»³⁷.

25 октября в № 1241 (1928 г.) Гулливер помещает заметку об очередном, 6-м номере «Печати и революции»³⁸: «Ценному отделу материалов слишком не соответствует отдел статей. Если бы мы не так привыкли уже к большевицкой критике, статьи “Печати и ре­волюции” могли бы раздражать. Привычка делает их смешными <...> Авторы наперебой стараются превзойти друг друга в знании “писания” — не толстовского, а марксистского. Получаем набор из “авторитетов”, известных своей некомпетентностью в литера­турных делах. Узнаем, что думали о Толстом гг. Ольминский, Лу­начарский, Раскольников, Ленин, Плеханов, Мартынов, даже г-жа Аксельрод, даже. Борис Волин, даже В. Бонч-Бруевич. Бед­ный Полонский жалеет, что у него нет места привести еще мнения Петра Когана, Розы Люксембург, Льва Троцкого, Кранихфельда и Фриче»³⁹. К. Яковлева в статье «Ходасевич и “Гулливер”: источни­ки атрибуции авторства» (Яковлева, 2007: 109) указывает на то, что согласно записи в рабочем дневнике от 22 октября («22, понед.<ельник>. “Арина Родионовна”. — Хроника»⁴⁰) можно за­ключить, что В. Ф. Ходасевич работал именно над этой хроникой. Кроме записи в дневнике, само содержание хроники говорит о том же: в частности, упоминается статья Анатолия Виноградова⁴¹, которого Гулливер характеризует «писатель не молодой, но начи­нающий» и добавляет: «До большевиков его избегали печатать, не за марксизм, конечно, а за бездарность. Марксистом г. Виноградов никогда не был». Н. Берберова, незадолго перед эмиграцией во­шедшая в литературный круг Петрограда и совсем почти незнако­мая с московской литературной жизнью, вряд ли слышала имя этого автора, чьи ранние произведения действительно мало известны⁴².

В следующем, 1929 г. в хронике советской литературы неодно­кратно упоминается Вяч. Полонский:

2 мая в № 1430 (1929 г.) Гулливер называет его заметки о романе Хаджи-Мурата Мугуева «любопытными». Тут же разворачивается небольшая полемика с Сизифом. Под этим псевдонимом в газете «Последние новости» с аналогичной хроникой выступал Георгий Адамович. История полемики В. Ф. Ходасевича и Г. В. Адамовича достаточно подробно описана (Hagglund, 1976: 239-52; Коростелев, Федякин, 1994: 204-250; Богомолов, 2012: 3-12). В хронике от 2 мая 1929 г. Гулливер обращается к Сизифу с разъяснениями относитель­но одного из предыдущих выпусков «Летописи». По его словам, Си­зиф «не понял иронии» Гулливера, обращенной на С. Городецкого, и напрасно с серьезностью укорял его за то, что сорокалетний Горо­децкий был назван в ней «старичком»⁴³. Ввиду этого особого обсто­ятельства данный отзыв мы склонны закрепить за Ходасевичем.

13 июня в № 1472 (1929 г.) Гулливер обращает внимание своих читателей на новый уменьшенный формат «Печати и революции», а также на то, что в журнале «от Луначарского, Полонского, Ме­щерякова и других столь же симпатичных имен не осталось и следа»⁴⁴. Конечно, определение «симпатичный» здесь может иметь некоторый иронический оттенок. Но в целом, говоря о начале де­сятилетия (1923 год назван Ходасевичем в упомянутой уже статье «История советской литературы» «золотым» тоже не вполне се­рьезно, но все же с определенными — и перечисленными в ней — основаниями), и Ходасевич, и Берберова чувствуют, что советская литература гомогенизируется. На смену критическим статьям, ко­торые давали возможность полемики или хотя бы отклика (пусть и недоброжелательного), приходят явления внелитературные. В той же самой заметке хроникер отмечает, что весь номер «Печати и ре­волюции» состоит исключительно из «доносчицких» статей, где Горбова, например, называют «недорезанным идеалистом». Автор задается вопросом: «Не есть ли “Печать и революция” отделение журнала “На литературном посту”? Или проще — отделение ГПУ, так как только там могут интересоваться тем, чем интересуются в “Печати и революции”»⁴⁵.

Отметим еще один только отклик Гулливера на статью Полон­ского об Олеше⁴⁶, «открытием» которого в той же самой хронике двумя годами ранее Берберова так гордилась⁴⁷. Этой заметкой мы завершим наш обзор, который, впрочем, можно было бы до­полнить рядом публикаций, появившихся в хронике в начале 1930-х гг., что свидетельствует по крайней мере о неослабевающем внимании хроникера к фигуре этого критика вплоть до смерти по­следнего в 1932 г.

29 августа в № 1549 (1929 г.) Гулливер пишет: «В “Новом мире” помещена большая статья В. Полонского “Преодоление Зависти”. Полонский принадлежит к поклонникам Олеши, он прочит писа­телю большую будущность, ставя, однако, ему условия довольно стеснительные. Полонский все силится доказать, что намерения у Олеши хорошие, соответствующие видам начальства, но осущест­вить их не вполне удалось. Дальнейшее творчество Олеши, пишет Полонский, должно показать, “с нами он или против наc”. Сло­вом, история старая: в России все талантливое подвергается поли­тическому сыску, которому нет ни смысла, ни оправдания. Между прочим, Полонский, как никто, знает, что настоящей коммунизированной литературы в России нет и никогда не было». Тут же Гул­ливер еще раз подчеркивает, что «среди книг, вышедших в России, нам не приходилось встречать более обещающего автора и вместе с тем более своеобразного», чем Олеша, а также замечает: «“За­висть” до сих пор служит в России предметом споров. Советские критики не видят в повести главного и заняты вовсе второстепен­ным. И те, что бранят Олешу, и те, что хвалят, одинаково исходят из партийных соображений, взвешивая каждую строку с коммуни­стической точки зрения»⁴⁸.

На наш взгляд, по содержанию эту заметку можно отнести к любому из соавторов хроники — к Берберовой или к Xодасевичу В пользу первой говорит, может быть, персоналия, о которой идет речь в заметке, важная для Берберовой, и тот факт, что рядом, на 3-й и 4-й полосах, напечатана обширная статья Xодасевича о со­ветской литературе под названием «Общественная нагрузка». Если это не заранее заготовленный фельетон (а, судя по рабочему днев­нику, это не так: написание статьи помечено 23 августа 1929 года⁴⁹, к тому же приходится на период усиленной работы над «Держави­ным»), то на подготовку хроники у Xодасевича бы просто не было времени. Принимая такое предположение, интересно проследить, как меняется отношение Берберовой от резкого неприятия писа­ний Полонского в статье «Игра с мертвецом» до вполне спокой­ной констатации непонимания настоящего значения Олеши кри­тиком, который тем не менее принадлежит к его поклонникам.

***

Итак, обратившись только к одной общей для Берберовой-Ивелича, Xодасевича и Гулливера теме — критическим статьям Вяч. Полонского, относительно которых у Xодасевича и Берберо­вой были разные мнения, — нам удалось сделать некоторые выво­ды об авторстве отдельных выпусков «Летописи». Это дает основа­ния предполагать, что дальнейшее сопоставление журналистского творчества Берберовой и Ходасевича предоставит нам еще больше новых результатов атрибуции отдельных статей «Летописи».

Несмотря на то что заинтересовавшая нас публикация Бербе­ровой «Игра с мертвецом» включает материал для сравнения с вы­пусками литературной хроники в газете «Возрождение», а также показывает, в какой мере конъюнктура советской литературы мо­гла быть понятна зарубежному читателю, читателю диаспоры, ее содержание не дает ясного представления о литературной полеми­ке, которой касается. Берберова завершает свои замечания о «Листках» в статье «Игра с мертвецом» тем, что констатирует: это «на редкость показательное для нас проявление так называемого литературно-общественного движения в СССР, — и добавляет,— “движения нет, — сказал мудрец брадатый”...»⁵⁰. Но, главное, Бер­берова не видит, что полемика, кажущаяся на первый взгляд топ­танием на месте, в которой враждующие стороны апеллируют к одним и тем же авторитетам, трактуя одни и те же высказывания Ленина, Маркса, Бухарина или Меринга, на самом деле и есть движение, в результате которого разнообразные литературные объединения будут вскоре упразднены, то есть поглощены Сою­зом писателей.

Примечания

¹ Ивелич. Игра с Мертвецом // Возрождение. 1928. 22 мар. № 1024. С. 3.

² Берберова Н. Н. Курсив наш: Автобиография / Нина Берберова; предисл. A. Кузнецовой. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2015. С. 362.

³ В трех случаях встречается также сокращенный вариант псевдонима: И-ч. Именно так подписан перевод отрывка из романа Кнута Гамсуна «Бродяги», поме­щенный в выпуске газеты от 26 апреля 1928 г., № 1056, с. 2. Здесь же напечатана ста­тья, посвященная этому роману, уже за подписью «Ивелич». На основании темати­ческого единства указанных публикаций мы можем закрепить за Н. Н. Берберовой данный вариант псевдонима и, помимо вышеупомянутой, две более ранние публи­кации: «На швейной фабрике» и «Бреды» от 20 и 23 февраля 1928 г. соответственно, №№ 993, 996, подписанные так же. Тем более что содержательно они очень хорошо вписываются в корпус статей Ивелича в «Возрождении». Первая основана на одно­именном очерке Б. Аннибала, напечатанном в № 1 «Нового мира» за 1928 г., с. 277—284; вторая касается разнообразных литературных курьезов и «патологий». Кроме того, М. Шруба относит к Берберовой заметку, подписанную И. «Новый ко­рабль» // Возрождение. 1928. 5 янв. № 947. С. 3 (Шруба, 2018: 205).

⁴ Н. Берберова. Сосны идут // Возрождение. 1927. 26 нояб. № 907. С. 3—5.

⁵ В «Днях» Берберова также вела хронику советской литературы (Закрыжевская, 2016: 192—203).

⁶ См.: «Журнальная работа и впроголодь не кормит»: Н. Н. Берберова и B. Ф. Ходасевич / публ., вступ. ст. и примеч. Дж. Малмстада. В «Современные за­писки» (Париж, 1920-1940). Из архива редакции / под ред. Олега Коростелева и Манфреда Шрубы. М.: НЛО, 2013. Т. 2. С. 293.

⁷ Берберова Н. Н. // Люди и ложи. Русские масоны XX столетия. М.: Прогресс-Традиция, 1997. С. 7.

⁸ См.: «Журнальная работа и впроголодь не кормит»: Н. Н. Берберова и B. Ф. Ходасевич / публ., вступ. ст. и примеч. Дж. Малмстада. В «Современные за­писки» (Париж, 1920-1940). Из архива редакции / под ред. Олега Коростелева и Манфреда Шрубы. М.: НЛО, 2012. Т. 2. С. 315.

⁹ И-ч. Гибель шкипера Скааро: отрывок из нового романа Кнута Гамсуна «Бро­дяги» // Возрождение. 1928. 26 апр. № 1056. С. 2; Ивелич. «Бродяги» Кнута Гамсуна // Там же. С. 4.

¹⁰ Ивелич. Игра с Мертвецом // Возрождение. 1928. 22 мар. № 1024. С. 3.

¹¹ Ивелич. Георгий Чулков о Сологубе // Возрождение. 1928. 3 мая. № 1066. С. 3.

¹² Ивелич. Смена литературных поколений // Возрождение. 1928. 7 июн. № 1101. C. 3.

¹³ Ивелич. Десять лет переводной литературы в СССР // Возрождение. 1928. 2 авг № 1157. С. 3.

¹⁴ Ивелич. Советское строительство и вдохновение // Возрождение. 1928. 10 авг. №1165. С. 4.

¹⁵ Ивелич. Деревня в отражении советского романа // Возрождение. 1928. 23 авг. № 1178. С. 3.

¹⁶ Ивелич. Мещанский ренессанс // Возрождение. 1929. 18 июл. № 1507. С. 2.

¹⁷ С момента возникновения 10 февраля 1927 года (№ 618) по 15 декабря того же года (№ 919) рубрика называлась «Литературная хроника».

¹⁸ Б. Аннибал. На швейной фабрике // Новый мир. 1928. № 1. С. 277-284.

¹⁹ Десять писем Н. А. Некрасова к В. П. Боткину / предисл. и примеч. И. Н. Ро­занова // Печать и революция. 1928. № 1. С. 45-54.

²⁰ В. С. Дороватовская-Любимова. «Идиот» Достоевского и уголовная хроника его времени // Печать и революция. 1928. № 3. С. 31-53.

Вяч. Полонский. Листки из блокнота (Материалы для статьи.) // Печать и революция. 1928. № 1. С. 106.

²² Там же.

²³ Ивелич. Игра с Мертвецом // Возрождение. 1928. 22 мар. № 1024. С. 3.

²⁴ Пильняк Б. Материалы к роману. [Роман] // Красная новь. 1924. № 1. С. 3-27.

²⁵ Ивелич. Игра с Мертвецом // Возрождение. 1928. 22 мар. № 1024. С. 3.

²⁶ Библиография: по журналам // На литературном посту. 1927. № 24. С. 79-83.

²⁷ М. Лузгин. Герой третьей линии // На литературном посту. 1927. № 22-23. С. 31-37.

²⁸ Гулливер. Литературная летопись // Возрождение. 1927. 9 июн. № 737. С. 4.

²⁹ Там же.

³⁰ Вяч. Полонский. Критические заметки. Блеф продолжается // Новый мир. 1927. № 5. С. 164.

³¹ Там же. С. 167.

³² Ник. Асеев. По морю бумажному // Красная новь. 1922. № 4. С. 245-247.

³³ Гулливер. Литературная летопись // Возрождение. 1927. 20 окт. № 870. С. 3.

³⁴ Гулливер. Литературная летопись // Возрождение. 1928. 10 мая. № 1073. С. 3.

³⁵ Гулливер. Литературная летопись // Возрождение. 1928. 28 июн. № 1122. С. 3.

³⁶ Гулливер. Литературная летопись // Возрождение .1928. 12 июл. № 1136. С. 3.

³⁷ Владислав Ходасевич. История советской литературы // Возрождение. 1928. 31 янв. № 973. С. 3.

³⁸ Вяч. Полонский. Лев Толстой и марксистская критика // Печать и револю­ция. 1928. № 6. С. 7-48.

³⁹ Гулливер. Литературная летопись // Возрождение. 1928. 25 окт. № 1241. С. 3.

⁴⁰ Владислав Ходасевич. Камер-фурьерский журнал. М.: Эллис Лак 2000, 2002. С. 339.

⁴¹ Анатолий Корнелиевич Виноградов (1888—1946) — писатель, переводчик, автор романов-биографий об Анри Бейле, декабристах братьях Тургеневых и др., вышедших в 1930-х гг., автор исследования «Мериме в письмах к Соболевскому» (1928) и комментария к изданию Академии наук «Мериме в письмах к Дубенской. Письма семье Лагренэ» (1937).

⁴² См. о нем: Шумихин С. Москва 1938-й. Delirium persecution А. К. Виноградо­ва // Нов. лит. обозрение. 1993. № 4 С. 264—300. М. И. Цветаева в очерке «Плен­ный дух» упоминает Виноградова как одного из тех, кто был частью «близкого круга» Андрея Белого (см.: Цветаева М. И. Собр. соч.: в 7 т. Т. 4. М.: Эллис Лак, 1994. С. 224). В 1913 г. он выступил с переводом поэмы Юлия Словацкого «Ангелли», выпущенным в издательстве «Мусагет». Ходасевич, друг Белого, также пере­водивший польских поэтов и близкий к названному издательству, вероятно, был с ним знаком. Интересно, что, отозвавшись здесь резко о публикации А. Виногра­дова, посвященной Л. Толстому, Гулливер позже, в 1937 г., назовет его вводную статью к изданию Академии Наук «Мериме в письмах к Дубенской. Письма семье Лагренэ» «обстоятельной». См.: Гулливер. Литературная летопись // Возрождение. 1937. 16 июл. № 4087. С. 9.

⁴³ «Под сегодняшний день работает и старичок Сергей Городецкий, поместив­ший в “Красной Нови” длинное стихотворение о Чернышевском: вместе с Чер­нышевским он заодно прославил и Ленина». Гулливер. Литературная летопись // Возрождение. 1929. 4 апр. № 1402. С. 3.

«Гулливер, ведущий “Возрождении” еженедельную литературную летопись, писал в последний четверг: “Старичок Сергей Городецкий, поместивший в ,Красной Нови‘ длинное стихотворение о Чернышевском.” Старичку этому сейчас. самое большое сорок три — сорок четыре года. Маловато, как будто, для старости. Удивительно, как спутались понятия о возрасте в нашей литературе. У нас теперь нередко называют “молодыми поэтами” юношей под сорок лет. В сорок пять лет им, очевидно, предстоит стать “старичками”. На зрелость больше нескольких лет не отпускается».

Сизиф. Отклики // Последние новости. 1929. 11 апр. № 2941. С. 3.

«Затем Полонский переходит к С. Городецкому и его стихам “Памяти Черны­шевского”, о котором мы недавно упоминали, как о примере подлаживания под казенную идеологию (При этом мы назвали Городецкого “старичком”, разумеет­ся — иронически и по сравнению с советской молодежью, под которую он подде­лывается. Иронии не понял г. Сизиф из “Последних Новостей” — и сообщил, что Городецкий еще не старичок. Справедливо; Городецкому всего 45 лет.). “Городец­кий, пишет Полонский, из монархиста сделался попутчиком — очень хорошо! Пожмем руку Городецкому!” Но “суть не в ярлыках, суть в ‘существе’”. Меньше ярлыков, больше подлинного усвоения идеологии нашего времени! Несчастный Городецкий — типичный представитель не потрафивших попутчиков».

Гулливер. Литературная летопись // Возрождение. 1929. 2 мая. № 1430. С. 3.

⁴⁴ Гулливер. Литературная летопись // Возрождение. 1929. 13 июн. № 1472. С. 3.

⁴⁵ Там же.

⁴⁶ В. Полонский. Преодоление «Зависти» // Новый мир. 1929. № 5. С. 198—208.

⁴⁷ Берберова Н. Н. Курсив мой. М.: АСТ, 2015. С. 362.

⁴⁸ Гулливер. Литературная летопись // Возрождение. 1929. 29 авг. № 1549. С. 3.

⁴⁹ Владислав Ходасевич. Камер-фурьерский журнал. М.: Эллис Лак 2000, 2002. С.345.

⁵⁰ Ивелич. Игра с Мертвецом // Возрождение. 1928. 22 мар. № 1024. С. 3.

Библиография

Богомолов Н. А. Ивелич — Сизиф — Гулливер: хроники советской лите­ратуры в парижских газетах // Refraction de l’Union sovietique et de la litterature sovietiques dans l’emigration. Т. 13 из Modernites russes. Universite Jean Moulin Lyon 3, Centre d‘Etudes Slaves Andre Lirondelle Lyon, 2012. С. 3—12.

Закрыжевская Е. А. Анонимная хроника советской литературы в эмигрантской газете «Дни» 1925—26 гг К проблеме атрибуции // Русская филология: сб. науч. работ молодых филологов. Tartu University Press, 2016. С. 192—203.

Коростелев О. А., Федякин С. Р. Полемика Г. В. Адамовича и В. Ф. Хо­дасевича (1927—1937) // Российский литературоведческий журнал. 1994. № 4. С. 204—250.

Малмстад Дж. Единство противоположностей. История взаимоотно­шений Ходасевича и Пастернака // Лит. обозрение. 1990. № 2. С. 51—59.

Муляева Т. А. Вяч. Полонский в общественно-литературной ситуации 1920-х годов: дис. ... канд. филол. наук. Саратов, 2013.

Шруба М. Словарь псевдонимов русского зарубежья в Европе (1917— 1945). М.: НЛО, 2018.

Яковлева К. Ходасевич и «Гулливер»: документальные источники атри­буции авторства // Русская филология. Тарту. 2007. № 18 С. 107—110.

Hagglund R. (1976) The Adamovic —Xоdasevic polemics. Slavic and East European Journal 20: 239—52.

Поступила в редакцию 28.12.2017