Трансформация общественно-политического телевещания в постсоветский период: факторы, параметры, проблемы

Раздел: Телевидение и радио

В статье выделяются факторы и параметры трансформации общественно-политического телевизионного вещания в постсоветской России с целью последующего анализа изменений, произошедших в данном тематическом сегменте, и его современного состояния. Общественно-политическое телевещание является знаковой частью современного телевизионного эфира, однако редко становится предметом изучения в научной среде, а в публицистике подвергаются критике его особенности, унаследованные с советских времен. На взгляд автора, критика — явление деструктивное. Изучение трансформаций, произошедших с общественно-политическим телевещанием, позволило бы выработать сбалансированный подход к анализу явления, определить направления его исследования и совершенствования. В статье рассматриваются наиболее известные модели коммуникации, нормативные теории и компаративистские исследования (Лассуэлл; Сиберт, Шрамм, Питерсон; МакКуэйл; Халин & Манчини; Норрис). В результате выделяются параметры, характеризующие структуру и содержание общественно-политического вещания, способы влияния на него, возможные медиаэффекты, профессиональные качества журналистов. Аудитория должна, по мнению автора, рассматриваться как активный субъект, не только воспринимающий информацию, но и влияющий на контент.

DOI: 10.30547/vestnik.journ.5.2018.6282

Проблемы анализа общественно-политического телевещания

Общественно-политическое телевещание остается знаковым тематическим сегментом в современной медиасистеме. Даже прайм-тайм российских универсальных телеканалов программи­руется с учетом значительного количества общественно-полити­ческих проектов в отличие от западного коммерческого телевиде­ния (например, Esser at al, 2012). Новости и политические передачи показывают рейтинг, свидетельствующий об их востре­бованности у телевизионного зрителя. Вместе с тем данный тема­тический сегмент остается малоизученным.

Исследований, посвященных современному общественно-по­литическому вещанию, немного: очевидно, авторы не берутся за столь идеологически детерминированную сферу, опасаясь обвине­ний в необъективности. Достаточно традиционной остается крити­ческая парадигма: авторы по большей части обращают внимание на маркеры пережитков советской системы на современном телеэ­кране. Данное направление особенно актуально в публицистике, но встречается и в научной литературе (например, Карпова, 2010). Другим направлением исследований оказывается анализ последст­вий коммерциализации общественно-политического сегмента: упрощение предоставляемого контента, подача его в максимально сенсационной форме, подмена объективного информирования ме­лодраматической популяризацией общественно-политических со­бытий (например, Новикова, 2008; Ильченко, 2016). Эта тенденция является закономерным продолжением западной критики, которая негативно оценивает влияние коммерческого вещания на его об­щественно-политический сегмент (например, Dahlgren, 1995; Franklin, 2004). Данный проблемный аспект был невозможен в условиях общественно-политического телевещания советского пе­риода и стал приметой телевидения постсоветского времени. Ис­следовательских работ, посвященных структуре и функционирова­нию изучаемого сегмента, совсем мало (например, Бережная, 2010; Гуленко, 2016). Данное направление имеет высокую практическую и теоретическую значимость, так как позволяет выработать новые коммуникационные решения в политической сфере, что небезраз­лично для улучшения качества демократии в России.

По мнению автора, сформировать сбалансированное отноше­ние к общественно-политическому сегменту советского телевиде­ния помог бы анализ произошедших с ним перемен.

Сложность подбора параметров для анализа изменений, да и текущей практики телевизионной политической журналистики связана с отсутствием среди исследователей концептуального со­гласия. Как отмечает Норрис, спорной темой стала роль средств массовой информации в развитии демократии, нормативные стандарты, которым они должны соответствовать, а также воз­можность реализации этих стандартов на практике. Должны ли СМИ устанавливать повестку дня, привлекая внимание публики к насущным проблемам, служить источником мягких новостей для максимально широкой аудитории; обязан ли журналист сохранять нейтралитет или может занимать критическую позицию по отно­шению к власти в условиях внутриполитического или внешнепо­литического кризиса в стране? (Norris, 2011). Эти и другие вопро­сы требуют не только глубокого анализа, но и постоянного обсуждения в профессиональной среде.

Проблематичность применения нормативных концепций для телевидения обусловлена суггестивными его возможностями, от использования которых мало кто может отказаться по доброй воле. Именно телевизионный контент усваивается наиболее лег­ко, некритично и эмоционально (Борецкий, 2003).

Таким образом, объектом исследования данной статьи является общественно-политическое телевещание, предметом — факторы и параметры его трансформации в постсоветский период. Целью данной работы было не описание произошедших с общественно­политическим вещанием перемен, но, скорее, выработка параме­тров для изучения этих изменений и современного состояния сег­мента.

Исследователи оценивают современное общественно-полити­ческое телевещание преимущественно по такому параметру, как зависимость/независимость его от государства. Согласно гипоте­зе, анализ как самого сегмента, так и произошедших с ним пере­мен не может ограничиваться исследованием лишь данного про­блемного вектора. Отдельной самодостаточной работой должно стать выделение необходимого количества параметров, отражаю­щих своеобразие контента, а также провоцируемые им медиаэф­фекты, соотнесенные с современной теорией коммуникации. Вы­бранные критерии могут быть использованы как ключевые точки для дальнейшего исследования общественно-политического теле­вещания, его роли в современном демократическом процессе, для поиска путей максимально эффективной реализации стоящих пе­ред ним задач.

Под общественно-политическим телевещанием в данной рабо­те мы понимаем зависимый от политической конъюнктуры сег­мент вещания, «в который входят передачи, освещающие деятель­ность различных субъектов политической системы: испол­нительной и законодательной ветвей власти, партийных и общест­венных организаций — и обеспечивающие коммуникацию между ними» (Долгова, 2016). Таким образом, в эмпирическую базу ис­следования входят телевизионные передачи общественно-полити­ческой направленности и новости. В ходе пилотного исследова­ния будут проанализированы программные верстки главных телеканалов в 1971 и в 2018 гг., а также информационные выпуски прайм-тайма телеканалов большой тройки за три недели до прези­дентских выборов 2018 г.

Для реализации поставленной задачи будут рассмотрены наи­более популярные теории коммуникации и исследования медиа­компаративистики (Lasswell,1948; Лассуэлл,1948; Сиберт, Шрамм, Питерсон, 1998; McQuail, 2010; Hallin & Mancini, 2004; Norris, 2011)   — с целью выявления параметров для анализа трансформа­ций и актуального функционирования общественно-политиче­ского телевизионного вещания. Данные характеристики затем бу­дут уточнены исходя из особенностей поля исследования и систематизированы в виде таблицы. Выделенный спектр параме­тров, на наш взгляд, должен расширить представления о пробле­мах, стоящих перед общественно-политическим телевещанием, что продемонстрирует и пробный анализ выборочных критериев.

Общественно-политическое телевещание: факторы трансформации

Становление общественно-политического телевещания, как и многих других тематических сегментов современного телевиде­ния, произошло на этапе зарождения телевизионной журналисти­ки, совпавшем с советским периодом истории нашей страны. Об­щественно-политическое телевещание тогда являлось важнейшим и выполняло пропагандистские задачи управления массовым со­знанием, обеспечивая стабильное функционирование существую­щей политической системы.

Изменения, произошедшие в структуре, стилистике и функцио­нальной специфике данного сегмента, как и во всей медиасисте­ме, были связаны с трансформационными процессами в политике и экономике страны (Вартанова, 2014; Засурский, 2004), завер­шившимися ликвидацией существовавшего строя и, как следст­вие, системы государственного телевидения. Сложность анализа политической коммуникации в новых условиях была связана с ка­тегорическим отказом от всех реалий советского периода и сле­пым копированием западной модели. Вместе с позитивными нор­мами новой модели были скопированы и многие ее негативные черты, в частности зависимость политической коммуникации от бизнеса (Борецкий, 2003; Засурский, 1999). Достаточно быстро стало понятно, что полностью отказаться от некоторых элементов советского телевидения, например управленческой, пропаган­дистской функции, невозможно, а часто и нецелесообразно.

Политические перемены в России совпали по времени с обще­мировыми трансформационными процессами в медиаотрасли и с информационной революцией, что значительно усложнило фор­мирование сбалансированного отношения к общественно-поли­тическому вещанию. Как в России, так и за рубежом авторы, ана­лизирующие данный тематический сегмент, руководствуются нормами, сформулированными в совершенно иных условиях, — например, теория «четвертой власти» (Kuhn and Nielsen (eds.), 2013). Обращение телевидения к самому широкому сегменту зри­телей подразумевает высокую степень ответственности, позволяя решать те задачи, которые не стояли во времена Эдмунда Берка и Томаса Маколея, — в частности, проблему аполитичности совре­менного зрителя-избирателя.

Другим важным вызовом современного телевещания стано­вится развитие новых технологий и борьба телевидения за право оставаться самым оперативным и популярным носителем ин­формации для всех категорий аудитории. В данной ситуации Ин­тернет оказывается не только конкурентом, но и помощником современного общественно-политического вещания — в реализа­ции задачи демократизации политического процесса, предостав­ляя зрителям возможность обратной связи (Коханов, 2015). Кро­ме того, если расширять понимание телевидения до любого видеоконтента, в том числе распространяемого через Cеть (Коломиец, 2014: 73), то содержание общественно-политического телевещания окажется гораздо менее контролируемым со сторо­ны бизнеса и власти.

Таким образом, трансформационные процессы в общественно­политическом телевещании были обусловлены как внутренними, так и внешними факторами. С одной стороны, перемены в данном сегменте были вызваны политическими и экономическими собы­тиями, произошедшими на постсоветском пространстве. С другой стороны, они были обусловлены влиянием на современную поли­тическую коммуникацию продолжающейся информационной ре­волюции и процесса глобализации.

Выделение потенциальных параметров анализа

Стремясь классифицировать отношения к темам власти и нера­венства в существующих медиатеориях, Д. МакКуэйл использовал линейную модель коммуникации Г. Лассуэлла (1948), выделив для описания «модели доминирования» и «плюралистической моде­ли» следующие параметры: социальные силы, медиа, продукция, содержание и мировоззрение, аудитория и эффекты (McQuail, 2010: 77). По мнению Е. Дьяковой, «имеющийся комплекс медиа­исследований описывается с помощью выделенных Д. МакКуэйлом моделей достаточно точно», если не считать Торонтскую шко­лу, которая данной темы избегала (Дьякова, 2002: 39).

Стоит отметить, что Д. МакКуэйл систематизировал исследова­ния по политической коммуникации, а не саму медиареальность. Однако именно приложение данной схемы к трансформацион­ным процессам в отечественном общественно-политическом те­левещании свидетельствует о ее применимости и к анализу медиадействительности¹. Используя формулу Лассуэлла, автор статьи исследовал изменения в технологиях пропаганды с 1985 по 2002 гг Выделенные выше параметры были дополнены такими, как роль государства, контроль над политической ТВ-информацией, цель пропаганды, политика против инакомыслящих (Долгова, 2002). Анализ демонстрировал присутствие политической пропаганды в течение всего изучаемого периода, а также ее эволюцию от более авторитарной модели к более демократичной. Данный анализ не может быть применим в нашей работе, так как сконцентрирован лишь на пропагандистских передачах общественно-политическо­го вещания; кроме того, выделенные характеристики ограничива­ли проблемы общественно-политического сегмента вопросом по­иска независимости от власти.

Существование в исторической ретроспективе нашей страны совершенно иной медиасистемы позволяет использовать для вы­явления параметров анализа характеристики, используемые в компаративистских исследованиях. Обратимся к представителям трех поколений медиакомпаративистики.

В классификации медиасистем, ставшей основной в ХХ в. (Сиберт, Шрамм, Питерсон, 2004), советская теория прессы, а с ней и советское общественно-политическое телевизионное вещание, за­нимало свое, хоть и не очень привлекательное, но законное место. Советскую систему СМИ авторы «четырех теорий» сравнивали с авторитарной концепцией, одновременно отмечая значительную «ответственность» советских журналистов. В качестве основного параметра анализа были выделены взаимоотношения государства и массовых СМИ.

После падения Берлинской стены, распада социалистического лагеря и изменения общественного устройства СССР потребовал­ся пересмотр как самой концепции, так и места в ней медиасисте­мы, принадлежащей новому постсоветскому государству. Решить эту задачу в рамках уже несуществующей парадигмы кажется про­блематичным. Кроме того, вследствие сильной идеологизированности теории американских авторов и отсутствия четко обозна­ченного спектра критериев для сравнения, современную российскую медиасистему и общественно-политическое вещание России можно отнести к любой из оставшихся моделей — в зави­симости от взглядов исследователя.

По мнению Халина и Манчини, авторы четырех концепций прес­сы, по сути, не анализировали ни связь между медиасистемой и со­циальной системой, ни ее функционирование, но были ориентиро­ваны на теорию, которая их легитимизирует (Hallin, Mancini, 2004: 9). Их собственная трехчастная концепция считается непригодной (хотя и используется) для анализа постсоветского пространства, так как ориентирована на классификацию сложившихся демократий. Авторы выделяют четыре параметра сравнения: степень вмешатель­ства государства в систему СМИ, степень политического паралле­лизма, историческую специфику развития медиарынка, степень журналистского профессионализма. Изучение поляризованной плю­ралистической медиасистемы позволяет найти в ней много общих черт с современной медиасистемой России (Hallin, Mancini, 2004).

Проблемой большинства сравнительных работ, считает С. Бодрунова, продолжает оставаться сильная ориентация на либераль­ной идеал. Например, в упомянутом выше исследовании Халина и Манчини «демократический вектор определен единственной со­циальной функцией медиасистемы — функцией «сторожевого пса демократии»» (2015: 50). Кроме того, как было отмечено выше, либеральный идеал мало достижим для телевидения, с его высо­ким манипулятивным потенциалом.

Критики концепции Халина и Манчини предлагают выделять больше критериев и формулировать их более конкретно. В качестве таковых Норрис предлагает следующие параметры: коммуникационная структура; структура медиасобственности²; нормативно-пра­вовая база, а также практика ее реализации; профессиональные на­выки журналиста (доступность тренингов, профессиональная эти­ка); содержание новостных медиа (разнообразие взглядов и интере­сов в обществе, реализация широкого спектра функций); медиа­эффекты (теория повестки дня, теория фреймов, теория прайминга и пр.) (Norris, 2011). Стоит обратить внимание, что предложенные параметры фактически являются характеристиками классической коммуникационной модели Лассуэлла: кто (профессиональные на­выки журналиста), что (содержание новостных медиа), с каким эф­фектом (медиаэффекты). Также появляется такой параметр, как ин­ституциональная структура (в каких условиях), в которой ведется общественно-политическое вещание. К этой категории может быть отнесено описание нормативно-правовой базы, а также практики ее реализации; коммуникативной структуры, т. е. доступности для аудитории различных источников информации.

Такую категорию, как аудитория, Норрис опускает. Тем не ме­нее, на наш взгляд, телевизионная аудитория, безусловно, должна стать одной из основных категорией исследования. Причем важно как отношение к аудитории субъектов, влияющих на производст­во телепередач или производящих их, так и отношение аудитории к контенту общественно-политического телевизионного вещания. Включение аудитории как активного субъекта превращает предложенную концепцию из линейной в нелинейную, т. е. в коммуни­кационную цепочку с обратной связью. Именно данный параметр позволит судить о достижении целей коммуникатора.

Норрис опускает в перечне описание субъектов, желающих по­влиять на содержание общественно-политического блока. Однако данная категория — назовем ее шумы, или помехи, в коммуникаци­онной цепи — весьма важна для российской политической журна­листики в исторической ретроспективе и существующей медиа­практике.

Авторы используют различные наименования для элементов, характеризующих современные медиасистемы. Одновременно при достаточно полном и разнообразном спектре выделяемых параметров указанные категории соотносятся с элементами комму­никационной цепочки, которая в данной работе будет представле­на в следующем виде (см. табл. 1).

Матрица исследования общественно-политического телевещания: уточнение параметров

Выстраивая собственную матрицу исследования, мы будем основываться на выделенных ранее параметрах. Однако отмечен­ные характеристики были использованы авторами для анализа медиасистем, тогда как в данной работе речь идет лишь о тематиче­ском сегменте телевизионного вещания. Именно поэтому так важно уделить внимание содержанию общественно-политическо­го вещания, которое аккумулирует влияние других характеристик.

Разноаспектная характеристика каждого из параметров позво­лит более точно описать произошедшую с общественно-политиче­ским телевещанием трансформацию и его современное состояние. Предложенные в таблице 2 параметры призваны описать сегмент как коммуникационную деятельность по предложенной выше схеме.

 

Первая группа характеристик описывает условия, в которых функционирует общественно-политическое телевещание. Сюда мы можем отнести такие параметры, как коммуникативная структура, нормативно-правовая база, форма собственности. К данному разде­лу можно добавить также характеристику исторической специфики развития медиарынка, степени политического параллелизма.

Рассуждая о профессионализме журналистов, Норрис отмечает такие факторы, как профессиональная этика и доступность про­грамм повышения квалификации (Norris, 2011). На наш взгляд, более продуктивно для современной российской медиапрактики дробление данного параметра на следующие аспекты: наличие профессиональных стандартов, этических норм, зафиксирован­ных в документах, практика реализации профессиональных стан­дартов, принятие профессиональных стандартов журналистским сообществом. Необходимо исследование понимания журналиста­ми функциональной специфики своей работы, а также их отноше­ния к скрытой цензуре и самоцензуре.

Зависимость общественно-политического телевещания от раз­личных политических сил и бизнес-элиты представлена катего­рией «субъекты, влияющие на контент»: действующая власть, по­литическая элита в виде экспертного сообщества и оппози­ционных сил, спонсоры или представители бизнеса, а также груп­пы влияния (церковь, НКО и др.). В каждом случае необходимо исследование объектов и способов влияния.

Многоаспектной представляется такая категория, как содер­жание общественно-политического блока. Здесь важно проана­лизировать функции общественно-политического телевещания (как понимают их главные редакторы и журналисты), спектр представленных в телевизионных материалах мнений, стиль по­дачи информации, удельный вес данного тематического сегмента в общем объеме вещания, место в программной сетке, жанрово­форматную структуру сегмента. Содержание общественного по­литического телевещания, цели, которые ставят перед собой ав­торы, качество текста в широком понимании этого слова — та группа параметров, которая может влиять на эффективность медиадеятельности по демократизации современного российско­го общества.

В категории медиаэффекты исследуются как прогнозируемые, так и нежелательные последствия восприятия сообщений общест­венно-политического блока телевизионной аудиторией: прайминг, создание необходимой повестки дня и др.

Как отдельная категория исследования представлена аудито­рия, по отношению к которой должны анализироваться такие аспекты, как интерес к сегменту, возможность влияния аудитории на общественно-политическое вещание (значимость рейтингов, использование интерактивных технологий в телевизионных пере­дачах).

Пилотный анализ параметров

Рассмотрение общественно-политического вещания по выде­ленным параметрам не является целью данной статьи, так как изу­чение каждой категории может стать самостоятельным исследова­нием. Одновременно можно говорить о том, что даже выборочный анализ некоторых характеристик будет свидетельствовать о значи­тельном спектре внутренних проблем, которые по разным причи­нам умалчиваются современным научным сообществом.

Формально общественно-политическое вещание сегодня функ­ционирует в совершенно иных условиях, чем это было в советский период. Современная медиасистема России предполагает много­образие форм собственности на СМИ, в том числе и на телевидение (в России существуют как государственные, так и частные и общест­венные телеканалы), телевизионные журналисты руководствуются новой нормативно-правовой базой.

Вместе с тем в общественно-политическом контенте, доста­точно похожем на разных каналах, эксперты находят приметы преемственности политической тележурналистики советского пе­риода, в частности явления скрытой цензуры и умалчивания (на­пример, Ершов, 2012: 13). Данные характеристики входят в про­блемное поле зависимости/независимости телевидения от государства и правящей элиты, а параметры для его анализа мож­но найти в разных частях предложенной таблицы 2.

Обратимся к такому критерию, как спектр представленных мне­ний. Анализ информационных программ прайм-тайма каналов боль­шой тройки («Первый канал», «Россия 1», НТВ) в течение трех недель, которые предшествовали президентским выборам 2018 е, показал, что парламентская оппозиция не упоминалась в этих программах (за исключением предвыборного блока), непарламентская оппозиция упоминалась единожды — в день годовщины смерти российского по­литического деятеля, оппозиционера Б. Немцова. Оппозиционные ак­ции центральными телеканалами также часто не освещаются (как, на­пример, это было с антикоррупционным митингом 26 марта 2017 е).

Однако можно утверждать, что специфика открытого инфор­мационного общества не позволяет оставить невыгодные — для власти, бизнеса — темы за кадром. Например, умалчивание теле­каналами упомянутого антикоррупционного митинга стало само­стоятельным информационным поводом и активно обсуждалось в СМИ, и уже на следующий день пресс-секретарю президента Дмитрию Пескову пришлось комментировать ситуацию.

Современный телевизионный эфир можно назвать чрезвычай­но политизированным. Является ли это традицией, унаследован­ной от советского периода, поможет выяснить анализ програм­мных версток телеканалов ЦТ в предпрайм и прайм-тайм в 1971 г и телеканалов большой тройки весной 2018 г.

Таблицы наглядно демонстрируют, что политизированность эфира даже несколько возросла по сравнению с 1971 г., а общест­венно-политическое вещание стало значительно разнообразнее. Обращаясь к количественным показателям, можно отметить, что в случайный день 1971 г. общественно-политическое вещание на пер­вой кнопке занимало 23% эфирного времени предпрайма и прайм-тайма, тогда как весной 2018 г. на «Первом канале» — 48%⁴, 60% — на телеканале «Россия 1», хотя на телеканале НТВ — лишь 13%.

Позитивная или негативная коннотация параметров анализа не может быть определена однозначно. Например, программирова­ние в прайм-тайм новостных выпусков можно рассматривать как доступность политической информации для граждан, с одной сто­роны, и как навязывание определенной повестки дня (не связан­ной с частными интересами граждан) — с другой.

Предположим, что меньший удельный вес общественно-поли­тического телевещания в предпрайм и прайм-тайм на советском телевидении связан с общей идеологизированностью всего эфира, даже передач для школьников и молодежи. Советским телезрите­лям не было доступно современное многообразие источников ин­формации. Сегодня можно потреблять видеоинформацию обще­ственно-политической тематики не только посредством теле­визора, но и в Сети, которая пока считается менее зависимой от власти и бизнеса. Меняются и качественные характеристики те­лезрителей: происходит старение аудитории (Полуэхтова, 2015), молодежь уходит в Интернет, и не всегда в поисках общественно­политической информации. Проблема политической информиро­ванности молодых и аполитичных категорий граждан остается значительной проблемой современных политических систем (на­пример, Esser at al, 2012).

Исследование жанрово-форматной структуры общественно­политического вещания свидетельствует об обращении телевизи­онных авторов к диалоговым форматам с использованием интер­активных элементов, предполагающих участие аудитории в дискус­сии (или иллюзии дискуссии). Значительная доля программ фор­мата ток-шоу в современном общественно-политическом блоке свидетельствует об актуальности тенденции к развлекательнос­ти (см. табл. 3). Передачи в стиле политейнмент преподносят серьезную информацию более доступным для зрителей спосо­бом, однако такой стиль подачи контента ставит вопрос о ка­честве политического информирования граждан и о доверии зрителей к таким передачам (например, Prior, 2003; Higgins et al., 2012).

На наш взгляд, одним из перспективных направлений анализа общественно-политического вещания является использование интерактивных технологий, создающих иллюзию публичной сфе­ры в различных телепрограммах (например, Higgins, 2008), а также выявление способов максимально эффективного включения те­лезрителя в коммуникационную цепочку.

Исследование даже выборочных показателей трансформации демонстрирует, с одной стороны, стабильно важное место общест­венно-политического телевещания в системе политической коммуникации России, с другой — подвижность состояния изучаемо­го явления, эволюция которого ставит перед ее участниками новые задачи.

Выводы и дискуссия

Данная статья направлена на выявление факторов, параметров и проблем трансформации общественно-политического вещания. Как и ожидалось, проблематика, связанная с современным состо­янием сегмента, несколько шире дилеммы зависимость/независи­мость от правящей элиты или даже бизнеса. Для того чтобы опи­сать произошедшие изменения, целесообразно выделить широкий спектр параметров для сравнения. Помимо традиционно выделяе­мых характеристик, соотносящих существующую практику поли­тической тележурналистики в России с нормативными концепци­ями СМИ (коммуникативная структура, нормативно-правовая база, структура собственности, профессионализм журналистов), необходима также группа параметров, касающихся содержания и провоцируемых телевидением эффектов (функциональная специ­фика, удельный вес данного тематического блока в общем объеме эфирной продукции, место общественно-политических передач в программной сетке, стиль подачи информации). Кроме того, принципиальным оказывается исследование роли аудитории — как субъекта, не только воспринимающего политическую инфор­мацию с телевизионного экрана, но и стремящегося влиять на нее.

Исследование показало, что сложность изучения трансформа­ционных процессов и современного состояния общественно-по­литического вещания в России связана с многофакторностью про­изошедших изменений, которые были обусловлены переменами в устройстве страны, а также эволюционным движением, происхо­дящим в производстве, потреблении и изучении масс-медиа в ми­ровом масштабе и обусловленным цифровой революцией и глоба­лизацией.

Произошедшие изменения сделали актуальными для россий­ского общественно-политического вещания такие проблемы, как качество подачи информации посредством легких форматов, незаинтересованность зрителей в политической информации, традици­онная для России зависимость общественно-политического веща­ния от правящей элиты. Одновременно в данной работе были намечены лишь реперные точки, скрупулезное изучение которых в дальнейшем помогло бы не только обозначить существующие в те­матическом сегменте проблемы, но и наметить пути их решения.

Примечания

¹ Д. МакКуэйл справедливо отмечал условность данной схемы и большую ве­роятность встретить именно смешанные модели.

² Параметр структура медиасобственности характеризует, с одной стороны, институциональную структуру, с другой — субъектов, инициирующих создание общественно-политических передач и влияющих на них. В данной работе эта ха­рактеристика относится к первой категории. В качестве субъектов коммуникаци­онной цепи выделены только журналисты и редакторы как главные акторы обще­ственно-политического вещания.

³ Телевизионная программа // Известия. 2 ноября. 1971.

⁴ Безусловно, нельзя считать Первый канал или «Россию 1» правопреемника­ми первой программы телевидения СССР. Но в данном случае сравнивается коли­чество общественно-политического вещания на телеканалах, которые считаются главными.

Библиография

Бодрунова С. С. Медиакратия: СМИ и власть в современных демокра­тических обществах: дис. ... д-ра полит. наук. СПб, 2015.

Борецкий Р. А. Телевидение в социально-историческом контексте // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2003. № 3. С. 9—19.

Бережная М. А. Алгоритмы освещения социальных проблем на телеэ­кране // Извест. Уральск. гос. ун-та. Сер. 1. Проблемы образования, нау­ки и культуры. Т. 62. №. 1—2. 2009. С. 167—172.

Вартанова Е. Л. Постсоветские трансформации российских СМИ и журналистики. М.: МедиаМир, 2014.

Гуленко П. В. Общественно-политическое ток-шоу на телеканале НТВ: проектирование формата // МедиаАльманах. 2016. № 4. С. 56—65.

Долгова Ю. И. Модели политической пропаганды на ТВ: выбор Рос­сии // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2002. № 1. С. 104—113.

Долгова Ю. И. Специфика и сущность понятия «общественно-полити­ческое телевещание» // Медиаскоп. 2016. № 3.

Ершов Ю. М. Телевидение регионов в поиске моделей развития. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2012.

Дьякова Е. Г. Массовая коммуникация и власть. Екатеринбург: УрО РАН, 2002.

Засурский И. И. Масс-медиа второй республики. М.: Изд-во Моск. ун­та, 1999.

Засурский Я. Н. Искушение свободой: Российская журналистика: 1990—2004. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004.

Новикова А. А. Современное телевизионное зрелище: истоки, формы и методы воздействия. СПб: Алетейя, 2008.

Ильченко С. Н. Политические игры современного шоу-бизнеса в теле­эфире: дискурс манипуляции // Гуманитарный вектор. 2016. Т. 11. №.5. С. 110—115.

Карпова А. Ю. Кризис системы общественно-политического вещания в России: маркеры и эффекты (на примере Томского телевидения) // Вестн. Томск. гос. ун-та. 2010. № 336. C. 35—37.

Коломиец В. П. Трансформация отечественного телевидения // Рос­сийский рекламный ежегодник 2013. М.: НИПКЦ Восход-А, 2014.

Коханов Е. Ф. Политические ток-шоу: диалогичность и интерактив­ность // Вопросы теории и практики журналистики. 2015. Т. 4. № 1. C. 50—59.

Полуэхтова И. А. Как и что мы смотрели в 2014 г. // Искусство кино. 2015. № 4. С. 28—37.

Сиберт Ф. С., Шрамм У., Питерсон Т. Четыре теории прессы. М.: Вагриус, 1998.

Dahlgren P. (1995) Television and the public sphere. London: Sage.

Esser F. et al (2012) Political information opportunities in Europe: A lon­gitudinal and comparative study of thirteen television systems. The International Journal of Press/Politics 17 (3): 247—274.

Franklin B. (2004) Packaging Politics: Political Communication in Britain's Media Democracy. London: Arnold.

Hallin D. & Manchini P. (2004) Communication, society and politics: comparing media systems: three models of media and politics. Cambridge: Cambridge University Press.

Higgins M. (2008) Media and Their Public. New York: McGraw-Hill: Open University Press.

Higgins M., Montgomery M., Smith A., Tolson A. (2012) Belligerent broadcasting and makeover television: Professional incivility in Ramsay’s Kitchen Nightmares. International Journal of Cultural Studies 15 (5): 501—518.

Kuhn R. and Nielsen R. K. (eds.) (2013) Political Journalism in Transition: Western Europe in a Comparative Perspective. London: I. B.Tauris.

Lasswell H. D. (1948) The structure and function of communication in society. In L. Bryson (ed.) The Communication of ideas. Рp. 32—51. New York: Harper and Row.

McQuail D. (2010) Mass Communication Theory. 6th edition. London: Sage.

Norris P. (2011) Political communication. In D. Caramani (eds.) Comparative politics. Рp. 352—370. Oxford: Oxford University Press.

Prior M. (2003) Any Good News in Soft News? The impact of soft news preference on political knowledge. Political communication 20 (April/June): 149—171.

Поступила в редакцию 05.04.2018