Развитие теорий медиа в российских научных журналах в 2010-е гг.: результаты первого этапа исследований

Раздел: Теория журналистики и СМИ

В статье представлены результаты первого этапа изучения направлений и методов развития теорий медиа в российском научном сообществе. Эмпирическую базу составили данные, полученные после обработки результатов контент-анализа более 300 статей о журналистике, медиа и коммуникации, опубликованных в пяти отечественных научных журналах. Были проанализированы структура статей, ключевые слова и списки литературы, а также основной текст каждой статьи, в котором вычленялись все упомянутые и/или процитированные авторы и теоретические концепции/ парадигмы и определялись их функции в тексте. Собранные данные показали, что в российском научном дискурсе пока ограниченно представлен исследовательский подход, в результате чего невелик объем оригинальных эмпирических и теоретических результатов. Объект-предметное поле научного дискурса почти полностью сконцентрировано на журналистике, при изучении которой преобладают филологические и нормативные концепции. Теоретико-методологическая база, в которой доминируют отечественные и небольшая группа переведенных зарубежных работ, показывает невысокий интерес российского исследовательского сообщества к интеграции в глобальный исследовательский контекст.

Введение

В последние несколько лет руководство научной и образова­тельной сфер в России ставит перед ее представителями задачи, связанные с повышением уровня исследовательской работы, увеличением объемов и качества новых эмпирических данных и тео­ретических обобщений. В этой ситуации российским исследовате­лям медиа и коммуникации необходимо решать на современном этапе своего развития задачи интеграции в международное иссле­довательское сообщество и повышения публикационной активно­сти в глобальных профильных изданиях.

В связи с этим представляется актуальным изучение позиций, на которых исследования медиа и теоретические обобщения ре­зультатов этих исследований находятся в нашей стране в настоящий момент, и обращение для достижения этой цели к изучению публикаций в научных журналах.

Выбор корпуса журнальных статей в качестве объекта исследо­вания можно обосновать, с одной стороны, текущими стратегиче­скими приоритетами, связанными с развитием публикационной активности. Напомним, что для всех областей научного знания в качестве ключевого параметра замера эффективности работы уче­ных используются универсальные показатели количества и во­стребованности статей в журналах и сборниках, входящих в круп­нейшие реферативные базы данных научных публикаций.

С другой стороны, в этом случае мы идем в русле сложившейся глобальной исследовательской традиции. Первые работы, обоб­щающие опыт изучения коммуникации и медиа и выделяющие научные парадигмы, в русле которых этот опыт формировался (см. Lazarsfeld, 1941; Gitlin, 1978; Rogers, 1982; Rosengren, 1983), были основаны на анализе огромного теоретико-методологиче­ского багажа, накопленного авторами этих попыток — выдающи­мися и опытными учеными. Однако на следующем этапе их по­следователи использовали уже вполне конкретный исследо­вательский инструмент — контент-анализ статей в профильных научных журналах. Именно с его помощью были проведены так называемые метаисследования, результатом которых стали кон­цепция трех парадигм в изучении медиа (Potter, Cooper, Dupagne, 1993), развивающая ее классификация методологических подхо­дов к изучению массовой коммуникации (Fink, Gantz, 1996), вы­деление наиболее активно используемых научных школ и теорий (Bryant, Miron, 2004).

Обращение именно к научным статьям в этом контексте пред­ставляется более чем обоснованным. Количество регулярно пуб­ликуемых текстов позволяет формировать необходимо объемную и репрезентативную выборку, а обязательная в западной научной традиции четкая структура статьи, включающей в том числе обзор литературы и обязательные выводы и «дискуссию», дает возмож­ность изучать теоретико-методологическую базу и теоретический вклад исследования.

В Советском Союзе первый научный журнал, посвященный вопросам исследований журналистики и массовой коммуникации («Вестник Московского университета. Серия 11. Журналистика»), начал выходить еще в 1960-е годы. Сегодня статьи по «журнали­стике» публикуют около трех десятков профильных изданий, ра­боты по медиа и коммуникации появляются в журналах по социо­логии, истории, лингвистике, антропологии, менеджменту, рекламе, связям с общественностью. В общей сложности в науч­ных изданиях ежегодно появляется несколько сотен статей инте­ресующей нас тематики.

При этом приходится признать, что в отечественной академи­ческой гуманитарной практике традиционно доминировали круп­ные тексты: базовые идеи, связанные с теоретическим осмысле­нием медиа и коммуникации, появлялись преимущественно в монографиях, диссертациях, учебных пособиях. Поэтому и пер­вые попытки исследований традиций и текущего состояния эмпи­рических исследований и теории медиа базировались на изучении диссертационных работ (Дунас, 2016). При этом нельзя не отме­тить и первые образцы метаисследований на основе российских журнальных статей, например работу А.В. Вырковского, посвя­щенную выделению актуальных тенденций в изучении медиаэко­номики и медиаменеджмента (Вырковский, 2016).

В рамках исследовательского проекта «Разработка фундамен­тальных основ отечественной теории медиа в условиях трансфор­мации общественных практик и цифровизации СМИ» (грант РНФ № 17-18-01408) мы предприняли попытку изучить направле­ния развития теории медиа в статьях, опубликованных в ведущих русскоязычных изданиях по журналистике, массовой коммуника­ции и медиа. Научная новизна решаемых задач и полученных ре­зультатов обосновывается исследовательским контекстом, о кото­ром мы говорили выше.

Цель предпринятой работы — выявить актуальные тенденции изучения, концептуализации и развития теорий медиа в россий­ском исследовательском поле. Это, в свою очередь, потребовало решения следующих исследовательских задач:

- формирование представлений об общей культуре проведения и презентации результатов исследований медиа, отраженных в текстах научных статей,

- выявление ключевых исследовательских парадигм и теорети­ческих концепций, определяющих работу российских ученых при изучении медиа и коммуникации,

- определение направлений развития теории медиа, приоритет­ных для отечественного исследовательского сообщества.

Методология исследования

На первом этапе для анализа были отобраны пять научных жур­налов, публикующих статьи по проблемам функционирования и развития журналистики, коммуникации и медиа и издающихся в университетах с устоявшейся традицией исследований в заданном объектно-предметном поле. В сформированный список вошли «Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 9. Филоло­гия. Востоковедение. Журналистика» (вошел в Russian Science Ci­tation Index), «Вестник Томского государственного университета. Филология» (вошел в RSCI), «Известия Уральского Федерального университета. Серия 1. Проблемы образования, науки и культу­ры», «Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Литературоведение, журналистика» и «Научные ведомости Белго­родского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки».

Были изучены все выпуски отобранных журналов за 2012— 2016 гг. Выбор временного периода обоснован, в частности, при­вязкой к современному этапу развития отечественных исследова­тельских практик, начало которого можно отсчитывать от прези­дентского Указа № 599 «О мерах по реализации государственной политики в области образования и науки», за которым последова­ли формулировки мер по повышению конкурентоспособности российских вузов. Прошедшие пять лет, за которые в том числе произошло снижение частоты издания сборников статей, наибо­лее популярной формы организации научных публикаций в конце 1990-х — начале 2010-х гг., и усилилась «журналоцентричность» публикационной активности, можно считать достаточным сроком для выявления актуальных тенденций современного этапа иссле­дований медиа.

При формировании выборки исследования было проведено раз­деление статей на группы (см. табл. 1) на основе критериев, связан­ных с общей тематикой научного поиска. Так, в выборку не попали статьи по истории журналистики (включая изучение отдельных ав­торов) и медиа, а также по праву СМИ, в которых объект, предмет и используемый научный инструментарий предоставляют минималь­ное пространство для теоретических обобщений. В число проанализированных статей также не вошли тексты, представлявшие ре­зультаты исследований рекламы и связей с общественностью, и статьи, которые можно отнести к «лингвистическому кластеру» (стилистика, лингвистика дискурса). Эти два кластера статей имеют иную специфику: основной корпус текстов этих групп публикуется в специализированных профильных журналах, понять систему по­падания статей в изучаемые в рамках нашего исследования издания не представляется возможным. Изучение этих текстов предполагает иные принципы формирования выборки, аналогичной тем, что ис­пользовались при исследовании статей о медиаэкономике (Вырковский, 2016).

В общей сложности за изучаемый период в отобранных журна­лах были опубликованы 523 статьи, из которых после отсечения нескольких кластеров по вышеописанным критериям нами были отобраны для анализа 315 текстов (60% от совокупности), рассма­тривающих вопросы функционирования журналистики и медиа и потенциально содержащих материалы, направленные на развитие медиакоммуникационных теорий.

Основными методами исследования стали контент-анализ и анализ дискурса.

Были проанализированы структура статей, ключевые слова и списки литературы, а также структура и основной текст каждой статьи, в котором вычленялись все упомянутые и/или процитиро­ванные авторы и теоретические концепции/парадигмы и опреде­лялась их функция в тексте (просто цитата/часть теоретико-мето­дологической базы/развиваемая или подтверждаемая теория). Обобщение и анализ полученных данных позволили выделить и сформулировать актуальные тенденции развития теорий медиа и соответствующего научного дискурса.

Характеристики и типология журнальной научной статьи

Одним из первых результатов исследования стало формирова­ние представлений о жанровой специфике текстов, которым мы изначально дали общее определение «научной статьи». В каждом тексте мы попытались выделить структурные элементы, теорети­чески являющиеся обязательными для презентации результатов научной работы. При этом мы опирались не только на требования к публикациям, отраженные в журналах ведущих мировых науч­ных издательств, но и на отечественные подходы, прописанные, в частности, специалистами Министерства образования и нау­ки РФ².

Подавляющее большинство статей (табл. 2) не выдерживают форматных критериев научного текста, не содержат четко обозна­ченных элементов, связанных с постановкой целей и задач, обо­снованием научной новизны и описанием методов, не имеют тео­ретико-методологической и эмпирической базы.

Только 2% изученных статей (даже при относительно лояльных критериях анализа, когда, например, необходимые элементы не выделены, но очевидно присутствуют в тексте) имеют четкую структуру, обзор теорий (в ряде случаев не адекватный остальному материалу) можно обнаружить в 5%, а описание методологии — в 7% статей.

По жанровым признакам большая часть попавших в выбор­ку текстов может быть отнесена к эссе или разделам учебного по­собия.

При этом необходимо признать, что в отечественной традиции, которая пока трансформируется крайне медленно, отсутствие в статье оговоренных элементов и обращение к жанру эссе или учебного пособия не означает автоматически, что материал не основан на результатах исследовательской работы. Однако деталь­ный анализ текстов показал очевидную неоднородность изучае­мых статей, что дает основание для разделения их минимум на две неравные группы.

Критерием для выделения внутри выборки отдельного сегмен­та текстов мы будем считать наличие в них элемента, который можно назвать «новым знанием». Этим термином в рамках нашего исследования обозначаются статьи, содержащие оригинальные эмпирические данные и теоретические обобщения (прежде неиз­вестные/неочевидные для специалистов), полученные в результа­те применения общенаучных исследовательских методов и мето­дов социально-гуманитарных наук, в частности социологических, антропологических и лингвистических, а также являющиеся ре­зультатом анализа и переосмысления теоретических концепций. Использование этого критерия позволило (при определенном уровне допущений) выделить группу из 64 статей (всего 20% от выборки и около 12% от всего количества опубликованных тек­стов), построенных на презентации «нового знания».

Статьи, отнесенные к вышеописанному сегменту, мы будем на­зывать «исследовательскими». Остальные (n=251) тексты будут охарактеризованы как «академические», что мы подробнее обоснуем в этом разделе далее.

Внутри «исследовательского» сегмента (см. табл. 3) можно вы­делить три типа статей, разделив их на группы по критериям нали­чия эмпирической базы и результатов, связанных с развитием тео­рий.

1. Эмпирическая. Статья, содержащая результаты проведенно­го (чаще всего эмпирического) исследования, в которой автор ог­раничивается исключительно изложением полученных оригинальных данных без попыток сформулировать выводы, разви­вающие/подтверждающие/опровергающие и т. д. какую-либо тео­рию или дающие материал для формулировки оригинальных теоретических подходов к пониманию медиа.

2. Теоретическая. Статья, содержащая результаты (научного) осмысления/обобщения группы концепций и теоретических под­ходов к пониманию медиа или иных институтов/процессов (явлений действительности), на базе которых предпринимается попыт­ка развивать какую-либо теорию или создавать оригинальный теоретический подход к пониманию медиа, вводя в научный обо­рот новые термины или концепции.

3. Эмпирико-теоретическая. Статья, содержащая результаты проведенного (чаще всего эмпирического) исследования, в ко­торой автор не ограничивается исключительно изложением по­лученных оригинальных данных и предпринимает попытку сформулировать положения, развивающие/подтверждающие/ опровергающие и т. д. какую-либо теорию или дающие материал для формулировки оригинальных теоретических подходов к по­ниманию медиа.

Статей третьей группы, по содержанию которых и следовало бы изучать развитие теорий медиа, мы выделили всего 15: это около 3% от попавших в выборку и 5% от всех опубликованных за изученный период, что наталкивает на неутешительный вывод о сохраняющей­ся маргинальности исследовательской работы в области медиа. Мы отдаем себе отчет в том, что наш подход к классификации при же­лании можно подвергнуть критике как «валюнтаристский», базиру­ющийся на авторском и не оперирующем конкретными обсчитыва­емыми критериями понятии «нового знания». Поэтому дальнейший анализ развития теорий медиа мы не сводили к изуче­нию статей только второй и третьей групп, а провели по всей вы­борке. Весь корпус текстов по медиа мы можем представить как пространство «академического дискурса», характеризующееся, как будет показано далее, значительным уровнем единообразия в пони­мании и использовании теоретических концепций. При этом в по­казателях мы все-таки выделили данные по «исследовательским» статьям, на основании которых попытались проследить возможную специфику «исследовательского дискурса».

Объект-предметное поле исследований медиа

В рамках изучения развития теорий медиа важным этапом ста­новится определение объекта и предмета исследовательской рабо­ты, которые в идеале определяют выбор используемых/развивае­мых теорий и парадигм.

При анализе было решено ориентироваться не на заголовки статей, а на списки ключевых слов. Сегодня это обязательный структурный элемент каждой статьи, который (как мы предпола­гали) должен максимально конкретно детализировать ее объект­но-предметное поле за счет использования не менее пяти специ­ально отобранных слов и словосочетаний.

Для удобства представления результатов в таблицах мы обоб­щали показатели по базовым и производным словам: например, в строке «культура» обобщены результаты не только непосредствен­но по «культуре», но и «культурным традициям», «культурному уровню» и т. д. — все они кодифицировались через «культуру».

Все наиболее часто встречавшиеся ключевые слова мы раздели­ли на несколько групп по критерию принадлежности к условной тематической категории. В отдельных случаях, когда возможно включение понятия в две и более группы, мы выбирали ту, которая представляется нам наиболее показательной для характеристики научного дискурса.

В таблице 4 отражены результаты по двум группам наиболее ча­сто упоминающихся и, одновременно, наименее информативных понятий. Использование в качестве ключевых слов «СМИ», «ме­диа» или, например, «телевидения» никак не выделяет текст из массива работ по заданной тематике, хотя в очень многих случаях действительно отражает объект изучения/обсуждения. Для иссле­дования направлений развития теорий медиа они также мало по­лезны, так как не позволяют идентифицировать возможные пара­дигмы или теории/группы теорий, в рамках которых могла бы вестись исследовательская работа авторов.

В таблице 5 обобщены данные по другим тематическим катего­риям, которые позволяют охарактеризовать общее направление отечественных исследований медиа. В общей сложности авторами было использовано более 1 000 слов и словосочетаний, что, скорее всего, говорит об отсутствии терминологического единства (мно­гие понятия могут называться по-разному в разных текстах) и мас­штабных научных направлений, которые бы формировали внутри себя универсальные объектно-предметные и функционально­семантические поля. Самые употребляемые слова и их производ­ные встречались не чаще одного случая на десять изученных ста­тей, большинство «популярных» слов упоминалось по 0,03—0,05 раз на статью, что оказалось ниже наших ожиданий.

Мы также выделили наиболее часто встречающиеся слова в семи категориях за пределами первых двух (табл. 4) и объединили их в таблицы (табл. 6 и 7), отражающие доминирующие элементы объектно-предметных полей «академического» и «исследователь­ского дискурсов».

Анализ статей по ключевым словам показал, что этот важный структурный раздел в отечественной практике пока не всегда эф­фективно выполняет свою базовую функцию — выделять исследо­вание и написанную на его основе статью в массиве научных тек­стов, помогать делать более таргетированным поиск по реферативным базам. Его основная функция состоит, скорее, в за­давании ориентиров, создании маркеров внутри научного дискур­са — во многих случаях список слов или отдельных слов в списках выглядят не как «ключевые», а как «правильные».

Выше мы обращали внимание на большое количество исполь­зованных слов и задействованных понятий, что должно говорить мозаичности вырисовывающегося объектно-предметного поля. Отрицать этого нельзя, однако если переводить анализ на уровень соотношения тематических категорий и просматривающихся вну­три них групп понятий, можно зафиксировать ряд тенденций, го­ворящих, скорее, о цельности и универсальности «академического дискурса».

Вывод об ограниченном использовании авторами в рамках журнального «академического дискурса» оригинальной эмпири­ческой и четко проработанной теоретико-методологической базы, который мы сделали в предыдущем разделе (в частности, на основании данных табл. 2), подтверждается и результатами анализа ключевых слов. Из таблицы 5 видно, что понятия, отсылающие даже к наиболее известным теоретическим концепциям изучения медиа и коммуникации, а также связанные с исследо­вательской терминологией, встречаются настолько редко, что их доля в общем массиве единиц анализа находится на уровне ста­тистической погрешности. В этой ситуации показатели низкого уровня ориентации на результаты исследовательской работы ста­новятся одной из универсальных характеристик «академического дискурса».

Данные, содержащиеся в таблицах 5 и 6, показывают, что на фоне вышеупомянутой тенденции «академический дискурс» концентрируется вокруг обсуждения влияния институциональ­ных факторов и связей (обращение к проблемам культуры, поли­тики, религии, власти) на журналистику (которая остается ос­новным объектом и исследований, и обсуждения современных медиа — см. табл. 4) и нормативных подходов к пониманию и из­учению СМИ и журналистики. Нормативные подходы мы интер­претируем в русле отечественной традиции (Прохоров, 1998; Корконосенко, 2010), которая при расхождении ключевых авто­ров в деталях продолжает сохранять очевидную цельность. Если ориентироваться на ключевые слова, то можно констатировать, что на протяжении изучаемого периода российский «академиче­ский дискурс» оставался в значительной степени законсервиро­ванным, наиболее сильно зависимым от таких характеристик, как филологичность (жанры, образ, нарратив, тип, тематика сре­ди наиболее часто встречающихся слов) и нормативность (цен­ности, функции, диалог, творчество, воспитание, гуманизм, ду­ховный, миссия). Ряд актуальных понятий и явлений, появ­ляющихся в списках, вроде «конвергенции» и «мультимедиа», используются, скорее, декоративно как актуальный контекст для ключевых направлений обсуждения. Изучение текстов статей по­казало, что их упоминание лишь несколько раз совпадало с ре­альным исследованием.

Анализ ключевых слов, определяющих «исследовательский дискурс», на основе данных из таблиц 5—7 не показывает карди­нального отступления выделенных нами исследовательских статей от «магистрального» пути развития «академического дискурса» в целом, однако несколько важных специфических его черт выде­лить позволяет. Можно отметить, что их объектно-предметное поле более конкретизировано: часто встречающиеся слова нахо­дятся в соотношении 1:5/1:7 к общему числу статей в выборке. Ряд наиболее употреблявшихся слов демонстрирует показатели упоминаемости значительно выше, чем в рамках «академического ди­скурса», и представляет понятия (новость, текст, редакция, про­фессиональная культура) более доступные для эмпирического изучения и обоснованных теоретических обобщений. При этом можно отметить и меньшую вовлеченность в обсуждения институ­ционального и нормативного уровней: культура, религия, глоба­лизация, идеология, власть, жанры, функции, творческая деятель­ность, мораль, духовность, миссия в списках отсутствуют или представлены минимально.

Проанализированные в этом параграфе данные дают основа­ние считать, что в рамках российского «академического дискурса» возможности развития теорий медиа остаются пока минимальны­ми. В то же время есть небольшие, но в контексте нашего исследо­вания все-таки важные положительные (в нашем понимании) тен­денции, зафиксированные в исследовательских статьях.

Теоретическая база исследований медиа: тексты, авторы, теории

Следующим этапом изучения исследований и развития теорий медиа стал сбор и обработка данных, позволяющих составить представление об их теоретико-методологической базе. В рамках этого этапа были изучены списки литературы и полные тексты 315 статей, попавших в выборку. При подсчетах было исключено самоцитирование (упоминание авторами статей других собственных работ).

В изученных списках использованной литературы мы выдели­ли 117 книг, глав/разделов в монографиях и учебных пособиях и статей, упоминавшихся не менее двух раз. Из них 90 работ были написаны советскими и российскими авторами и 27 — зарубежны­ми. При этом повышение планки отсечения до четырех упомина­ний, что в рамках выборки можно считать хотя бы минимально за­метным статистическим показателем, оставляет в списке уже только 13 источников (табл. 8).

Из таблицы 8 следует, что среди работ отечественных авторов наиболее востребованными оказались учебники и учебные посо­бия, а также постановочно-просветительские статьи. Из 29 рос­сийских работ, упоминавшихся по три раза, к этой группе можно отнести еще 17 книг и статей. Преобладание материалов, которые можно классифицировать как «учебные» над «научными», харак­теризует, таким образом, не только основное содержание текстов «академического дискурса», но и используемую теоретико-мето­дологическую базу.

В число наиболее часто оказывавшихся в списках литературы за­рубежных авторов ожидаемо попали Маклюэн и Луман, а также ван Дейк, канонический для отечественных исследователей дискурса (корреляцию с ключевыми словами можно проследить по табл. 6 и 7), и Кастельс, ассоциирующийся с рассуждениями об информа­ционном обществе. Из 27 зарубежных источников 19 — переводные, в том числе все ключевые упоминавшиеся работы (только «Галакти­ку Гуттенберга» Маклюэна трижды привели в канадском издании).

Для выявления круга авторов, наиболее часто встречающихся в отечественных научных статьях о медиа, мы использовали более комплексный подход: к показателям, которые складывались при изучении списков литературы мы добавили все упоминания, встречавшиеся в основном тексте статей.

На этой стадии исследования мы столкнулись с рядом методо­логических сложностей, часть из которых одновременно можно отнести и к характеристикам отечественного «академического дискурса». Списки литературы, которые есть практически в ка­ждой статье, схожи со списками ключевых слов и до сих пор очень часто выполняют не столько навигационную функцию, сколько «нормативную» — показывают не реально использованные источ­ники, а работы, которые следует упоминать для создания «пра­вильного» академического контекста. В результате расхождения между упоминаниями авторов в основном тексте и в списках лите­ратуры могут быть очень значительными. Отдельным следствием этой же тенденции можно считать влияние на списки организа­ции-учредителя научного журнала: большое число статей авторов, представителей университета-учредителя, сопровождается значи­тельным количеством автоматических упоминаний его наиболее авторитетных представителей (что не искажает глобальную карти­ну, но может сказываться на отдельных частных результатах).

Еще одна важная проблема связана с отсутствием культуры структурирования статей (см. табл. 1), которая напрямую влияет на то, что в текстах невозможно вычленить раздел или хотя бы фраг­мент, содержащий обзор литературы и теоретический аппарат. Ключевая же сложность заключается в том, что не всегда можно об­наружить закономерности, согласно которым в статье упоминается конкретный автор или теория — в подавляющем числе случаев упо­минание теории или цитирование того или иного автора никак не коррелируют с темой, проблемой и даже тематикой статьи.

Несмотря на эти особенности «академических статей», мы со­брали данные по ключевым авторам, которые представлены в таб­лице 9. В получившийся список вошли 107 авторов — 80 советских и российских и 27 зарубежных, упоминавшихся не менее трех раз в списках литературы и в текстах. Подавляющее большинство из них попало в обе категории, хотя встречаются и авторы, отсутству­ющие в списках литературы, но появляющиеся в текстах. Среди последних, например, встречаются такие крупные фигуры, как Г. Дженкинс и Э. Роджерс.

Списки авторов и наиболее востребованных книг (см. табл. 8) во многом пересекаются: «академический дискурс» на современ­ном этапе апеллирует к работам М. Маклюэна, Н. Лумана, М. Кастельса, Е.Л. Вартановой, Е.П. Прохорова. Можно обратить вни­мание и на развитие выделенных в предыдущем параграфе (см. табл. 5—7) характеристик филологичности и даже литературной привязки (присутствие Бахтина, Шмида), а также нормативности (Прохоров, Корконосенко) современного дискурса.

Отдельное рассмотрение данных, которые собираются при вы­делении показателей «исследовательских» статей, в целом не об­наруживает его кардинального отличия от универсальных тенден­ций. Хотя все-таки нельзя не обратить внимание на результаты по упоминаниям непосредственно в текстах статей этой группы. Они выявляют нулевую заинтересованность в цитировании Маклюэна и отсутствие обращений к теориям постиндустриального и инфор­мационного общества (Кастельс, Тоффлер, Белл), показательное для «академического дискурса» в целом. Просматривается именно в этом кластере интерес к концепциям, которые более или менее операционализируются в рамках исследовательских задач — тео­рии повестки дня (Маккомбс), теории политического поля (Бурдье) или теории журналистики (Прохоров).

Отдельно необходимо обратить внимание на важнейшую про­блемную зону, которую высвечивает анализ используемых источ­ников. За пределами «академического дискурса» остается практически весь корпус классических и актуальных зарубежных текстов, монографий и научных статей, посвященных исследованиям и те­ориям медиа. Используется только небольшой круг переведенных работ, что лишает большинство авторов отечественных статей до­ступа к целым пластам теоретического и эмпирического знания.

Это очень важный фактор, который непосредственно влияет на сам процесс развития теорий медиа в отечественной научной прак­тике. В ситуации, когда абсолютное большинство известных теоре­тических концепций принадлежит зарубежным авторам, чрезвы­чайно сложно развивать теории, ключевые тексты по которым недоступны и практически не используются.

Еще один фактор — механизмы использования даже имеющих­ся и задействованных при подготовке статей работ. В большинстве случаев упоминание в списках и даже в тексте автора не означает непосредственной и обоснованной апелляции к разрабатываемой/ разработанной теории. Так, занимающие первые позиции Маклю­эн и Луман выступают почти везде в роли источников цитат «на все случаи жизни», а не теоретических концепций, положенных в основу исследования. Собранные нами данные показывают, что наиболее адекватно и инструментально в исследованных текстах использовались концепции, связанные с медиаконвергенцией (Дженкинс, Манович, Олешко) и дискурсом (Ван Дейк, Деррида, Фиске, Карасик, Михалева, Русакова). Также можно выделить ис­пользованные не единожды теории фрейминга, формирования повестки дня и диффузии инноваций. При этом отсутствие пере­веденных первоисточников, возможно, объясняет встречающиеся трактовки последних двух, не всегда адекватные авторским подхо­дам (Rogers, 1962; McCombs, Shaw, 1972; McCombs 2005).

Анализ текстов также показал, что в рамках «исследовательско­го дискурса» российские авторы на основе эмпирических исследо­ваний более одного раза предпринимали попытки развития теоре­тических положений, связанных с медиаменеджментом, медиа­конвергенцией, межкультурной коммуникацией, формированием повестки дня и концепцией «спирали молчания».

В 2004 г. были опубликованы результаты метаисследования американских специалистов по теории массовой коммуникации Д. Брайанта и Д. Майрон (Bryant, Miron, 2004), в рамках которого они, в частности, выделили наиболее часто используемые автора­ми научных статей теории как на протяжении второй половины ХХ столетия, так и на рубеже ХХ—ХХ1 вв.

В таблице 10 можно увидеть результаты поиска упоминаний этих теорий в статьях из используемой нами выборки. Учитыва­лось любое упоминание теории, которое может быть отнесено к формированию теоретико-методологической базы или развитию теоретических концепций. Нельзя не заметить, что включенность даже в обсуждение, не говоря уже о развитии, важнейших для гло­бального научного поиска теоретических концепций остается крайне низкой.

Исследования медиа: методика получения результатов

Последние данные, собранные в рамках проведенного исследо­вания, базируются только на изучении 64 текстов, которые мы от­несли к исследовательским. В предыдущих разделах мы давали по ним отдельные данные практически по всем измерявшимся пока­зателям и несколько раз подчеркнули, что выделенная группа ста­тей вовлечена в производство «нового знания» и зафиксированное развитие теоретических концепций. В этом разделе представлены еще несколько характеристик исследовательского процесса, отра­женных в журнальных статьях.

В 40 случаях из 64 авторами являлись кандидаты/доктора наук, в 18 — аспиранты, а еще шесть текстов были написаны совместно на­чинающими и уже «остепененными» исследователями. При этом обращает на себя внимание низкая — менее 20% — доля статей, име­ющих более одного автора. В изученных нами параллельно статьях, опубликованных в глобальных изданиях Journalism, Journalism Stud­ies и European Journal of Communication в 2012—2016 гг., 46% (333 из 725) текстов были результатом коллективной работы. Более актив­ная научная коллаборация между российскими исследователями может стать важным фактором развития теорий медиа, так как потенциально позволяет получать и обрабатывать большие объе­мы необходимой для этого эмпирической и теоретической инфор­мации.

В качестве объектов в исследовательских текстах чаще всего фигурировали медиатекст (26 раз), работа журналиста (9 случаев) и аудитория (4 раза). При этом можно обратить внимание на то, что в наиболее востребованных теориях медиа и массовой комму­никации (см. табл. 10) основные положения выводились из изуче­ния объектов и субъектов коммуникационного процесса в боль­шей степени, чем из исследования продуктов медиа.

В таблице 11 также представлены методы исследования, наибо­лее часто использовавшиеся для получения «нового знания» и де­монстрирующие потенциально продуктивный для развития теории медиа баланс лингвистических, социологических и антропо­логических подходов.

Выводы и дискуссия

Изучение 315 журнальных статей, посвященных различным проблемам функционирования медиа, показало, что развитие тео­рий медиа и массовой коммуникации в России испытывает влия­ние нескольких важных факторов.

Первым из этих факторов можно признать медленное форми­рование непосредственно исследовательской традиции в актуаль­ном научном дискурсе. Об этом говорит статистически практиче­ски незаметная доля статей, выдерживающих структурные требования к формату научного текста. И это, в свою очередь, яв­ляется формальным показателем редкого проявления в текстах оригинальных эмпирических или теоретических результатов. Ис­пользовав для характеристики последних понятие «нового зна­ния», можно выделить в совокупности проанализированных ста­тей группу «исследовательских» текстов, составившую менее четверти от выборки.

Еще одним фактором является просматривающаяся при анали­зе объект-предметного поля изученных статей ограниченность отечественного научного (корректнее охарактеризованного как «академический») дискурса, сконцентрированного на журнали­стике и редко выходящего за пределы филологических и норма­тивных подходов. Схожие выводы можно сделать и после обработ­ки данных, полученных в ходе изучения списков литературы и упоминаний отдельных авторов и концепций в текстах статей.

Анализ теоретико-методологической базы выявляет еще один важный фактор — минимальную включенность представителей отечественного исследовательского сообщества разных поколений в глобальный исследовательский контекст. Это проявляется, в частности, в крайне ограниченном и одностороннем использова­нии даже наиболее востребованных у зарубежных исследователей теорий.

Статистические показатели, которые формируются при изуче­нии теоретической базы российского «академического дискурса», настолько малы, что пока не дают достаточного материала для формирования представлений о важнейших исследовательских парадигмах и направлениях развития теорий медиа.

Полученные при изучении статей в научных журналах данные пока не позволяют полностью принять предшествующие подходы к оценке состояния отечественного научного дискурса. В частно­сти, его ключевые характеристики не очень корректно ставить в контексте «девестернизации» исследований медиа (Curran, Park, 2000; Вартанова, 2015; Корконосенко, 2015). Ведь она подразуме­вает имевшуюся на определенном этапе «вестернизацию», которая должна проявляться в увеличении доли непосредственных эмпи­рических и теоретических исследований и усилении интеграции в теоретико-методологическую базу широкого круга востребован­ных зарубежных концепций, чего пока зафиксировать не удается.

Примечания

¹ Исследование выполнено за счет средств гранта Российского научного фон­да (проект № 17-18-01408).

² Краткие рекомендации для авторов по подготовке и оформлению научных статей в журналах, индексируемых в международных наукометрических базах дан­ных / под общ. ред. О.В. Кирилловой. М.: АНРИ, 2017. Режим доступа: https://минобрнауки.рф/новости/9481/файл/8695/ИТОГОВАЯ%20версия%20кратких%20рекомендаций.pdf 

Библиография

Вартанова Е.Л. Современные российские исследования СМИ: обнов­ление теоретических подходов // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журнали­стика. 2015. № 6. С. 5-26.

Вырковский А.В. Новые исследовательские задачи в области медиаме­неджмента и медиаэкономики России // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2016. № 6. С. 209-229.

Дунас Д.В. Национальное своеобразие российской школы исследова­ний СМИ: теоретическая направленность диссертаций в период 1991— 2010 гг. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2016. № 1. С. 103— 119.

Корконосенко С.Г. Теория журналистики : моделирование и примене­ние : учебное пособие. М.: Логос, 2010.

Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики. Учебник для студен­тов вузов. М.: РИП-Холдинг, 1998.

Bryant J., Miron D. (2004) Theory and Research in Mass Communication. Journal of Communication 54 (4): 662—704.

Curran J., Park M.-J. (2000) De-Westernizing Media Studies. London: Routledge.

Fink E.J., Gantz W (1996) A Content Analysis of Three Mass Communica­tions Research Traditions: Social Science, Interpretive Studies, and Critical Studies. Journalism and Mass Communication Quarterly 73 (1): 114—134.

Gitlin T. (1978) Media Sociology: The Dominant Paradigm. Theory and So­ciety 6 (2): 205—253

Korkonosenko S. (2015) Global De-Westernization Trend in Media Studies and Russian Journalism Theory. Central European Journal of Communication 8 (2): 175—186.

Lazarsfeld P. (1941) Remarks on Administrative and Critical Commu­nications Research. Studies in Philosophy and Social Sciences 9: 2—16.

McCombs M. (2005) A Look at Agenda Setting: Past, Present and Future. Journalism Studies 6 (4): 543—557.

McCombs M., Shaw D. L. (1972) The Agenda Setting Function of Mass Media. Public Opinion Quarterly 36 (2): 176—187.

Potter W. J., Cooper R., Dupagne M. (1993) The Three Paradigms of Mass Communication Research in Mainstream Communication Journals. Communication Theory 3 (4): 317—335.

Rogers E. M. (1982). The Empirical and Critical Schools of Communication Research. In M. Burgoon (ed.) Communication Yearbook 5. New Brunswick, NJ: Transaction Books. Pр. 125—144.

Rogers E. M. (1983) Diffusion of Innovations. 3^rd ed. New York: Free Press.

Rosengren K. E. (1983) Communication Research: One Paradigm, or Four? Journal of Communication 33 (3): 185—207.

Поступила в редакцию 26.11.2017