«Новый мир» Александра Твардовского в контексте дневника А. В. Жигулина

Раздел: История журналистики

В статье впервые анализируются дневниковые записи крупнейшего поэта второй половины ХХ века, уроженца Воронежского края, бывшего узника сталинских лагерей Анатолия Владимировича Жигулина (1930—2000), касающиеся истории самого популярного в годы хрущевской «оттепели» журнала «Новый мир» и деятельности его главного редактора Александра Трифоновича Твардовского (1910—1971). Сделан вывод о необходимости начать работу по подготовке научного издания дневника А. В. Жигулина.

Введение

Ежемесячный литературно-художественный и общественно­политический журнал «Новый мир» — уникальное явление в ду­ховной и культурной жизни советского и постсоветского общест­ва. Основанный в 1925 г. на базе издательства «Известия» по предложению редактора газеты «Известия» Ю. М. Стеклова «Но­вый мир» многие десятилетия считался главным литературным журналом страны, в котором честью для себя считали возмож­ность опубликовать свои произведения как широко известные, так и начинающие творческий путь писатели и публицисты.

Безусловно, одним из самых значимых этапов в истории «Но­вого мира» является период, когда во главе журнала дважды вста­вал великий поэт и гражданин А. Т. Твардовский (1950—1954, 1958—1970). Под его руководством издание продолжило лучшие традиции «Современника» А. С. Пушкина и Н. А. Некрасова, «Отечественных записок» Н. А. Некрасова и М. Е. Салтыкова- Щедрина, получило всесоюзную и мировую известность.

Можно с уверенностью говорить о том, что появление в стране такого журнала было вызвано объективными причинами. «Новый мир» Твардовского заполнил нишу в духовном и культурном про­странстве страны, которая образовалась после проведения ХХ съе­зда КПСС (1956), осудившего культ личности И. В. Сталина и практику «идеологического догматизма и начетничества».

Основными составляющими успеха журнала «Новый мир» можно назвать следующие:

— личность самого А.Т. Твардовского, его выдающиеся органи­заторские способности, талант, разносторонние вкусы, редактор­ский опыт;

— профессионально подобранная редакционная команда (В. Я. Лакшин, А. Д. Дементьев, А. И. Кондратович, Б. Г. Закс, И. А. Сац, И. И. Виноградов, Ю. Г. Буртин, М. Н. Хитров и др.);

— последовательная гражданская позиция журнала, идеологи­ческую основу которой составляли либеральные и демократиче­ские ценности;

— близость взглядов главного редактора и сотрудников редак­ции на происходящие в литературе и обществе процессы, что по­зволяло проводить самостоятельную «новомировскую» линию, во многом отличную от направлений других толстых журналов.

О «Новом мире» Твардовского за прошедшие десятилетия напи­сано так много, что, казалось бы, тема полностью исчерпана. Со­держательные воспоминания о «Новом мире» и его главном редак­торе оставили В. Я. Лакшин, А. И. Кондратович, И. И. Виноградов, Ю. Г. Буртин, С.Г.  Караганова¹, много лет работавшие с Твардовс­ким, и другие. Особняком стоит автобиографическое произведение А. И. Солженицына «Бодался теленок с дубом (Очерки литератур­ной жизни)», в котором значительная часть текста посвящена «Но­вому миру» и его главному редактору А. Т. Твардовскому (Солжени­цын, 1991).

Наконец едва ли не самым главным литературно-публицисти­ческим трудом на данную тему является «Новомирский дневник» самого А. Т. Твардовского, изданный уже в наше время и расска­зывающий о его редакторстве и «мытарствах», связанных с выпу­ском журнала (Твардовский, 2009). Большую работу по составле­нию текста и комментариев проделали В. А. и О. А. Твардовские, дочери создателя «Страны Муравии» и «Василия Теркина». Они же стойко защищают «Новый мир» 1950—1960-х гг. от несправед­ливых нападок и необъективной критики, появляющихся время от времени в периодической печати.

«Советская власть обвиняла “Новый мир” и его редактора в не­достатке партийности. В наше время либеральствующие критики <...> по-большевистски непримиримо уличают журнал Твардовс­кого в излишней советскости. Партийное руководство находило в “Новом мире” “очернительство” и клевету на советскую действи­тельность. Нынешние отважные противники тоталитарной систе­мы бичуют новомирцев за склонность к компромиссам и "полу- ложь”. Они по-своему согласны с партийной критикой в том, что задачам времени журнал не соответствовал», — отмечают В. А. и О. А. Твардовские (Твардовские, 2007: 56—65).

На наш взгляд, незатухающие дискуссии о роли журнала «Но­вый мир» Александра Твардовского в духовно-нравственном прео­бражении общества свидетельствуют об одном: интерес к неорди­нарному явлению в истории отечественной литературы и журналистики 50-60-х гг. минувшего столетия возрастает.

Архив А. В. Жигулина

Материалы писательского архива А. В. Жигулина (около 300 дневниковых книжек, 250 рабочих тетрадей, несколько тысяч чи­тательских писем, различные документы), поступившие в 2012— 2013 гг. на постоянное хранение в Воронежский областной литера­турный музей им. И. С. Никитина, содержат новые, ранее не известные страницы жизни и творчества поэта, вносят дополни­тельные штрихи в историю советской литературы послесталинского периода, в том числе журнала «Новый мир».

Практически все, кому довелось лично знать А. В. Жигулина и бывать у него дома, отмечают, что в жизни и быту поэт был очень аккуратным и даже педантичным человеком. Это качество его ха­рактера проявилось также в эпистолярном и дневниковом творче­стве. Все дневниковые книжки и рабочие тетради писателя имеют сквозную нумерацию. На титульном листе каждой из них каллиг­рафическом почерком автора сделана следующая надпись: «Днев­никовая книжка (рабочая тетрадь) номер... Начата... Окончена... Принадлежит писателю Анатолию Владимировичу Жигулину. В слу­чае нахождения утерянной тетради просьба сообщить, возвратить (вознаграждение гарантируется). Телефон... Адрес.»²

Следует отметить, что А. В. Жигулин был одним из постоянных авторов «Нового мира», он горячо поддерживал творческую и иде­ологическую линию, проводимую редакционным коллективом во главе с А. Т. Твардовским.

О встречах с Твардовским поэт рассказал в статье «Слезам нуж­но верить...», в «Страницах автобиографии», повести «Черные камни»³. Как оказалось, поэт рассказал многое, но далеко не все, что хранила его совестливая и тревожная память.

Первые записи об А. Т. Твардовском и журнале «Новый мир» по­являются в дневнике Жигулина на рубеже 50-60-х гг., то есть неза­долго до того момента, когда произошло их личное знакомство. И они свидетельствуют о том, что был лишь один принципиальный вопрос, по которому мнения А. В. Жигулина и А. Т. Твардовского не совпадали, — об отношении к культу личности И. В. Сталина при его жизни.

«21 июля 1961 года, пятница.

<...> Читал новое издание “За далью — даль” Твардовского» (Дн. № 59. С. 77).

«12 августа 1961 года, суббота.

<...> Новые главы поэмы “За далью — даль”, посвященные куль­ту личности, очень слабы. Есть, конечно, и сильные строки, но. Но есть недостатки. Очень принципиальный недостаток есть. Од­нако об этом надо подробно писать и серьезно. А если коротко, то, на мой взгляд, слишком уж Твардовский оправдывает людей, обо­жествлявших Сталина. И слишком уж категорически говорит Твар­довский, что не было людей, выступавших против культа личности при жизни Сталина. Были такие люди и не так уж мало! Только пло­хо они, бедняги, кончили. Посмертно реабилитировали их.

Да. Может быть, и не время сейчас заострять эти вопросы.

Пусть наши потомки подробно во всем разберутся» (Дн. № 59. С.  136-138).

В сентябре 1961 г. воронежский критик и литературовед Анато­лий Михайлович Абрамов послал А. Т. Твардовскому только что вы­шедшую книгу А. Жигулина «Костер-человек» и письмо, в котором просил обратить внимание на молодого талантливого поэта. Вскоре на имя А. М. Абрамова поступила телеграмма: «НАПИШИТЕ ДЛЯ НОВОГО МИРА РЕЦЕНЗИЮ НА КОСТЕР ЖИГУЛИНА ЗПТ ПЕРЕДАЙТЕ АВТОРУ МОЮ ПРОСЬБУ ПРИСЫЛАТЬ НОВЫЕ СТИХИ - ТВАРДОВСКИЙ»⁴.

С этой телеграммы началось многолетнее и плодотворное со­трудничество А. В. Жигулина с журналом «Новый мир» и А. Т. Твар­довским. Их первая встреча состоялась в редакции «Нового мира» 4 ноября 1961 г. Только что в Москве закончился XXII съезд КПСС, проходивший с 17 по 31 октября 1961 г. впервые в Кремлевском Дворце съездов. Под натиском Н. С. Хрущёва на нем было принято решение об усилении мер борьбы с культом личности Сталина, в частности, о выносе тела «вождя всех времен и народов» из Мавзо­лея, переименовании городов и объектов в СССР, названных его именем, снятии памятников и т. д. Твардовским был не только деле­гатом съезда, но и одним из выступающих на злободневную тему о задачах советской литературы в современных условиях.

Бывший «враг народа» Жигулин, прильнув к радиоприемнику, с волнением слушал в Воронеже сводки новостей и радиорепорта­жи со съезда, на котором кипели нешуточные страсти.

«29 октября 61 г., воскресенье.

Рано утром слушал <по радио> заключительную речь Н. С. Хру­щёва на XXII съезде. Он, как и Шелепин, говорил о кровавых прес­туплениях Молотова, Кагановича, Маленкова в период культа лич­ности. Потрясающие трагедии! <...> Весь день нахожусь под впечатлением ужасных подробностей террора, проводившегося кликой Берия» (Дн. № 61. С. 14-15).

Как следует из дневника, в Москву Жигулин приехал утром

30   октября 1961 года. Закрутившись в литературных и личных де­лах, он оставляет в блокноте лаконичную запись: «Поехал в “Но­вый мир”. Встречу с Твардовским я подробно опишу после. А сей­час скажу только, что он очень тепло меня принял, похвалил стихи. "Флажки”, “Ночная смена”, "Земля” намечены в первый но­мер журнала» (Дн. 63. C. 56).

В январском номере «Нового мира» за 1962 год появилась под­борка стихотворений А. Жигулина, отобранных к печати лично А. Т. Твардовским. Уже в первых строчках читателю нетрудно было почувствовать мотивы болезненной для общества темы полити­ческих репрессий: «Флажки на трассе в снежной шири, / Но будет речь о них потом. / А раньше Слово о чифире, / Напитке горьком и густом.» (Флажки); «Из штольни вышли в пыльных робах, / На свет взглянув из-под руки. / И замелькали на сугробах / Густые черные плевки. » (Ночная смена); «Мы сначала снимали / Твой снежный покров. / Кисти мерзлой брусники / Алели, как кровь.» (Земля)⁵.

К «трудной», как писали в те годы литературные критики, теме автор имел непосредственное отношение. В сентябре 1949 г. сту­дент первого курса Воронежского лесотехнического института Анатолий Жигулин был арестован и объявлен «врагом народа» за участие в создании и деятельности подпольной антисталинской организации Коммунистическая партия молодежи (КПМ). Нака­зание отбывал в лагерях и тюрьмах в Сибири и на Колыме. После смерти Сталина был освобожден и полностью реабилитирован. «Сибирско-колымская одиссея» станет главной темой его стихов, написанных в 50-60-е годы.

В октябрьские дни 1961 г. в другом провинциальном городе — Рязани — так же внимательно наблюдал за ходом партийного съезда еще один бывший узник ГУЛАГа — Александр Исаевич Солжени­цын, тогда еще никому не известный учитель физики и математики местной школы. Как вспоминал А. И. Солженицын, именно в те дни, находясь под впечатлением от выступления А. Т. Твардовского на XXII съезде КПСС, в котором тот напомнил о главной задаче пи­сателя — стремиться воплотить всю полноту правды в своих произ­ведениях, не ограниченную никакими требованиями, откуда бы они ни исходили (текст его выступления был опубликован в газете «Правда» 29 октября 1961 года) — он решил передать свой рассказ «Щ-854» (позже названный «Один день Ивана Денисовича») глав­ному редактору «Нового мира», предварительно изъяв из рукописи наиболее острые фрагменты. Сразу осознавший масштаб таланта и личности А. И. Солженицына и предвидя цензурную непроходи­мость повести, А. Т. Твардовский обратился лично к Первому секре­тарю ЦК КПСС, Председателю Совета министров СССР Н. С. Хру­щёву с просьбой прочитать «Один день.» и дать собственную оценку антисталинскому произведению.

Повесть «Один день Ивана Денисовича», опубликованная в ноябрьском номере журнала «Новый мир» за 1962 г., была вос­торженно встречена Жигулиным.

В один из тех дней в редакцию «Нового мира» на имя А. Т. Твар­довского и А. И. Солженицына была отправлена телеграмма: «С большой радостью прочел повесть “Один день Ивана Денисови­ча”. Поздравляю автора и редакцию! Это очень здорово, что мы мо­жем, наконец, написать и опубликовать полную правду о том, что нами пережито. Теперь легче дышать и работать, когда правда ска­зана. Пусть торжествует правда!

Поэт Анатолий Жигулин, бывший заключенный номер И-2-594 Особого лагеря» (Дн. № 78. С. 47-48).

С таким же радостным чувством А. В. Жигулин отнесся к пу­бликации и других произведений А. И. Солженицына на страни­цах «Нового мира»: «Матренин двор» (авторское название «Не стоит село без праведника»), «Случай на станции Кречетовка» (первоначальное название - «Случай на станции Кочетовка» - было изменено в связи с тогдашним противостоянием между «Но­вым миром» и «Октябрем» В. А. Кочетова) и «Для пользы дела». Все три рассказа были напечатаны в «Новом мире» в 1963 г. в пер­вом и седьмом номерах.

В дневнике А. В. Жигулина нашли отражение такие события в жизни А. И. Солженицына, как выдвижение 28 декабря 1963 г. ре­дакцией журнала «Новый мир» повести «Один день Ивана Денисо­вича» на соискание Ленинской премии за 1964 г. (в результате голо­сования на заседании Комитета по премиям предложение было отклонено), опала, диссидентство, изгнание, возвращение на Роди­ну. Но это тема для другого не менее важного и актуального иссле­дования.

Из дневниковых записей видно, с каким участием Твардовский отнесся к судьбе молодого воронежского поэта. Пользуясь государ­ственными и общественными полномочиями (депутат Верховного Совета РСФСР, кандидат в члены ЦК КПСС, секретарь Союза пи­сателей СССР), Александр Трифонович устраивал А. Жигулина в московскую больницу, звонил хирургу, который должен был его оперировать. Дело в том, что из сталинских лагерей Анатолий Жи­гулин принес с собой «целый букет» серьезных заболеваний, в том числе - туберкулез легких.

Воодушевленный поддержкой Твардовского, в сентябре 1963 г Жигулин поступает на Высшие литературные курсы Союза писа­телей СССР и переезжает на постоянное место жительства в Мос­кву.

В феврале 1963 г. А. В. Жигулин представил в «Новый мир» «поэму» под условным названием «Не верю в слезы», в которой поднималась тема культа личности и политических репрессий. Фактически это был цикл лагерных стихов, причем большинство из них были уже опубликованы в сборнике «Костер-человек». Одна из главных мыслей жигулинского произведения: в эпоху Сталина были люди, не склонившие головы перед тоталитарным режимом, активно отстаивавшие принципы правды и справедли­вости. В отдельных стихотворениях прослеживалась почти откры­тая полемика с поэмой «За далью - даль».

Беседа с А. Т. Твардовским стала для молодого поэта уроком, который он запомнил на всю жизнь.

«6 марта 1963 года, среда.

Днем в понедельник, 4 числа, поехал в “Новый мир”. Караганова⁶ встретила меня приветливо, хотя и не узнала сначала. Достала мою рукопись и говорит:

—   Надо нам с вами пойти еще к Александру Трифоновичу. Он уже читал ваши стихи и у него есть замечания, но я сначала скажу вам о своих замечаниях. Между прочим, это, конечно, ни в коем случае не поэма, это цикл стихов. Я даже, видите, зачеркнула здесь слово “поэма”. А Александр Трифонович прочитал и спро­сил: “А где же поэма? Он мне говорил о поэме”.

<. > Твардовский принял нас в небольшом кабинете, в том, что рядом с большим залом. Сказал:

—   Здравствуйте, товарищ Жигулин! Ну, что ж, сядем рядком и поговорим.

И начал читать стихи и делать замечания. Итог разговора таков. Работать надо над стихами “Москва”, “Поезд”, “Вина”. В первых двух переписать последние строфы. <...> Дойдя до главы ‘Вина”, сразу пе­речеркнул средние строфы карандашом и сказал:

—   Это все от лукавого. Ничего вы не могли знать и понимать даже смутно!

И даже предпоследние две строфы вымарал, сказав:

— Нет-нет! Это ни в коем случае нельзя!..

<...> Что еще сказать? Поэма, безусловно, проиграла, когда ее стали рассматривать, как цикл стихов. Твардовский разгромил та­кие стихи, как "Отец”, "Сны”, "Стихи” по отдельности очень легко. Вместе (в поэме) им было бы удобнее защищаться. А когда их рас­сматривали по одному, то каждое стихотворение было убито таки­ми словами:

— Ну, и что? И зачем это?

И все-таки Твардовский сказал, что в "Снах” есть отличные строфы, что "Стихи” тоже интересны, но плохо, что гениальные лермонтовские строки^[7] обрамляют мои слабые и нерифмованные. Невыгодное соседство!

Окончание главы “Москва” он предложил сделать теплее, чело­вечнее. Зачем, мол, эта твердокаменность — "не верю в слезы’? Разве это хорошо — не верить в слезы? И Москва, мол, получается какой-то свирепой, а вы к ней присоединяетесь. <...>

Вот запомнил еще одну деталь. Когда говорили о стихотворе­нии "Хлеб”, Твардовский спросил, действительно ли была норма 20 кубометров. Я объяснил, что норма зависит от диаметра дере­вьев, от породы дерева, погоды, пилы и т. п. Объяснил, зачем "бойся!” кричат.

<...> Караганова говорит, что, может быть, в ближайшее время они и не смогут дать эти стихи, но все-таки хотят иметь их в своем портфеле» (Дн. № 80. С. 3—13).

После беседы с Твардовским Жигулин окончательно осознал, что осуществить свой замысел — написать масштабное произве­дение о пережитом, о перенесенных страданиях, о КПМ — в поэ­тической форме невозможно. А проза в тот момент была ему не­подвластна. Осуществить мечту удалось в средине 80-х гг. Автобиографическая повесть «Черные камни» была опубликова­на в журнале «Знамя» за 1988 г. (№№ 7 и 8) и вызвала широкий общественный резонанс (Подробнее об этом: Колобов, 2011).

Дневник А. В. Жигулина, как зеркало, отражает позицию де­мократической части советской интеллигенции по отношению к по­литической травле журнала «Новый мир» и Александра Твардовско­го, которая велась по указанию и с участием высокопоставленных партийных чиновников и литературных «генералов». С присущим ему стремлением к абсолютной точности в выражении чувств и мыс­лей и одновременно очень эмоционально поэт запечатлел хронику затянувшегося на многие годы конфликта «Нового мира» с властью, который достиг апогея после смещения Н. С. Хрущёва с высших по­стов (это произошло на пленуме ЦК КПСС в октябре 1964).

С негодованием А. В. Жигулин пишет о публикациях в журна­лах «Молодая гвардия», «Октябрь», «Наш современник», «Мо­сква», «Огонек», газетах «Правда», «Известия», «Советская Рос­сия», «Социалистическая индустрия», «Литературная газета», в которых содержались прямые или косвенные нападки на «Новый мир» и его главного редактора. Как правило, это делалось в виде различных «рецензий» на новомировские произведения, «писем читателей», безымянных передовиц на газетных полосах и т. п. Поэта возмущают также организационные и политические сан­кции, примененные в отношении непокорного журнала: вмеша­тельство в кадровые вопросы, искусственное сдерживание подпи­ски, грубое вмешательство цензуры в производственный процесс.

«29 декабря 1966 года, четверг.

<. > Тучи над единственным нашим честным журналом сгу­щаются. Из “Нового мира” снимают с работы А. Г. Дементьева и Б. Г. Закса. “Новый мир” - орган Союза писателей СССР, и дела­ется это официально через Союз, но дирижирует этим актом, ко­нечно, ЦК партии. Да, именно оттуда нажимают сейчас на Твар­довского. И это, конечно, естественно, - в отделе культуры ЦК сидят <...> прямые литературные противники “Нового мира”. Через них правая группировка писателей и давит на Твардовско­го. Как это мерзко — использовать партийно-государственный аппарат для сведения литературных счетов!» (Дн. 99, № 10—11).

По иронии судьбы, с одним из партийных деятелей - инструк­тором отдела культуры ЦК КПСС Л. И. Лавлинским⁸ Жигулин был хорошо знаком и даже находился в приятельских отношени­ях. В дневнике много записей о жарких, подчас непримиримых, спорах с Лавлинским по поводу публикаций в «Новом мире» и по­зиции его главного редактора. Нетрудно догадаться, какие мнения при этом высказывали поэт, не скрывавший симпатий к «Новому миру», и партийный функционер, в чьи обязанности входи­ло «надзирать и не пущать». Справедливости ради скажем, что Л. И. Лавлинский, сам писавший стихи, выступавший в печати в роли литературного критика, был не самым плохим партийным куратором культуры по сравнению со своими коллегами.

«23 марта 1969 года, воскресенье.

<...> Пришел наконец первый номер “Нового мира”. Истерзан­ный, изломанный, но живой! Выход каждого номера этого журна­ла — редкий праздник в тяжких буднях нашей многострадальной литературы. Когда берешь в руки свежий номер, сразу жадно смотришь содержание (что там?!). Ефим Дорош. Новые стихи Твардовского. Даже под невинной рубрикой “Из редакционной почты” чаще всего скрывается интересный, острый материал. Заг­лянул в этот раздел и вдруг увидел свою фамилию. Оказывается, опубликована подборка писем в защиту рассказа А. Кузнецова “Артист миманса”, подвергнутого демагогической травле “Лит. га­зетой”. Одна из читательниц в своем письме, защищая рассказ Кузнецова, цитирует полностью мои стихи “Кто додумался правду на части делить?..”. Они опубликованы в том же четвертом номе­ре, что и рассказ» (Дн. № 110, с. 130).

«7 августа 1969 года, четверг.

Плохи дела. А. Твардовского, вероятно, снимут с поста редак­тора ж. “Новый мир”. Серия клеветнических статей против “Н. м.” продолжается. После выступлений “Огонька”, “Соц. индустрии”, “Сов. России” и “Лит. России” — третьего числа снова появилась в “Сов. России” статья, где Твардовский обвиняется чуть ли не в шпионаже. Поводом для статьи явился комментарий в ”Нью- Йорк Таймс” по поводу нападок на “Новый мир”. Полемика эта расценивается в “Н.-Й.Т.” как борьба двух направлений в совет­ской литературе. Что ж, не много ума надо, чтоб это понять. Борь­ба-то борьба, но, к сожалению, неравная. Больше, пожалуй, похо­же не на борьбу, а на избиение связанного» (Дн. № 111, с. 172).

После решения Секретариата Союза писателей СССР о снятии ключевых фигур в редколлегии журнала и назначении на эти дол­жности людей из «противоположного лагеря», загнанный в угол Твардовский в феврале 1970 г. был вынужден сложить редактор­ские полномочия.

А. В. Жигулин в отчаянии пишет:

«13 февраля 1970 года, пятница, 12.30.

Сейчас, когда я пишу эти строки, идет заседание Секретариата СП СССР. Рассматривают заявление Твардовского, радостно потира­ют руки. Добились своего: формально Твардовский уходит сам. <...>

12 лет существовал "Новый мир” Твардовского. Целая эпоха русской советской литературы. Наши внуки и правнуки, наши по­томки будут изучать в школах этот период. Специальный раздел будет в учебниках литературы.

Вся прогрессивная Москва прощается с "Новым миром”. Сот­ни людей ежедневно приходят в редакцию в эти дни. Словно на панихиду, словно на похороны» [Дн. № 112. С. 181—182].

«21 февраля 1970 года, суббота.

Вчера был большой и очень тяжелый день. После краткого ви­зита в ЦДЛ (за гонораром в Бюро, за книгами в библиотеку) пое­хали с Ирой в "Новый мир”. У входа повстречали уходящих Лак­шина и Кондратовича. Внизу, в отделе публицистики, грустные Юра Буртин и Лева Левицкий. Заходил И. Виноградов. Лева:

— Вы пришли, ребята, в исторический день. Сейчас Александр Трифонович заходил, прощался.

Надо было нам сразу подняться наверх, и мы застали бы еще Твардовского. Но задержались у Юры, печально беседовали о том, как это все произошло. Трифонович письмо написал Брежневу и Косыгину. Не помогло и это — свалили. И как все неожиданно, дико получилось! Затишье было, словно после совещания в Чиерне-над-Тиссой⁹. Тихо-тихо было, а потом вдруг — танки. Так и на "Новый мир” были неожиданно брошены все силы.

.На втором этаже заплаканная Караганова:

— Ах, как жаль! Только сейчас ушел Твардовский, три минуты назад! Но скажу ему, что Вы заходили. Я еще увижу его.

Грустная Софья Ханановна, секретарша:

— Разорили нас.

Так это горько было сказано! Действительно, разорили. Безжа­лостно, зверски разбили, растоптали живой, талантливый орга­низм!» (Дн. № 112, с. 186—188).

В дневнике А. В. Жигулина подробно, по-денно описан, навер­ное, самый драматичный этап в истории «Нового мира», связанный с разгромом тогдашнего состава редакции (в этой связи невольно вспоминаются аналогичные записи в рабочих тетрадях А. Т. Твардов­ского). Горечью и болью наполнены дневниковые записи о послед­них месяцах жизни и преждевременной смерти Твардовского, насту­пившей 18 декабря 1971 г. в подмосковном поселке Красная Пахра.

Как и А. И. Солженицын¹⁰, Жигулин считал, что Твардовский фактически был убит. Убит не пулей, не осколком снаряда, а на­сильственным отлучением от журнала — главного дела его жизни.

В 1972—1974-х гг. А. В. Жигулин работает в редакции журнала «Дружба народов» в должности члена редколлегии, заведующего отделом поэзии. Среди его добрых дел — публикация подборки писем А. Т. Твардовского в пятом, майском, номере журнала «Дружба народов» за 1973 г. Эта история также нашла отражение в жигулинском дневнике.

Заключение

Проведенный анализ писательского дневника А. В. Жигулина (в статье процитирована лишь незначительная часть его записей о журнале «Новый мир» и главном редакторе А. Т. Твардовском) по­зволяет сделать следующие выводы.

Введение в научный оборот материалов писательского архива А. В. Жигулина, несомненно, позволит расширить знания об исто­рии отечественной литературы советского и постсоветского перио­да в целом и журнала «Новый мир» А. Т. Твардовского, в частности.

Представляется целесообразным уже в ближайшие годы начать работу по подготовке научного издания дневника А. В. Жигулина. Реализация сложного и перспективного проекта, на наш взгляд, может стать крупнейшим событием не только в литературоведе­нии, но и в духовно-культурной жизни современной России.

Примечания

¹  См.: Лакшин В. «Новый мир» во времена Хрущёва: Дневник и попутное (1953—1964). М., 1991; Кондратович А. Ровесник любому поколению: Докумен­тальная повесть о Твардовском А.Т. М., 1987; Виноградов И. «Он остался одной из самых светлых личностей в моей жизни...» // Континент. 2010. № 144; Буртин Ю. Исповедь шестидесятника. В школе Твардовского // Дружба народов. 2001. № 2; Караганова С. В «Новом мире» Твардовского // Вопросы литературы. 1996. № 3.

² В связи с тем, что архив в настоящее время находится в обработке и по этой причине новые источники еще не введены в научный оборот, в нашем исследова­нии после цитирования записей А. В. Жигулина в скобках указаны номера днев­никовых книжек в авторской редакции самого поэта и страницы, на которых они расположены.

³ Жигулин А. В. «Слезам нужно верить...» // Воспоминания об А. Твардовском (сборник). М., 1978; Жигулин А. В. Страницы автобиографии // Избранное. М., 1981; Жигулин А. В. Черные камни. Автобиографическая повесть // Знамя. 1988. №№ 7-8.

⁴ Абрамов А. М. Письма Александра Твардовского [Текст]. Режим доступа: http://podyom.ruspole.info/node/1657

⁵ Жигулин А. Флажки. Ночная смена. Земля // Новый мир. 1962. № 1. С. 78—79.

⁶ Караганова С. Г. — сотрудник редакции журнала «Новый мир» в 1960— 1970-е гг.

⁷ Речь идет о лермонтовских строках «Вы, жадною толпой стоящие у трона, / Свободы, Гения и Славы палачи! / Таитесь вы под сению закона, / Пред вами суд и правда — все молчи!..» в произведении А. Жигулина «Стихи».

⁸ Лавлинский Леонард Илларионович (1930—2005) — русский литератор, поэт и критик. В 1965—1970 гг. работал инструктором отдела культуры ЦК КПСС, в 1970—1977 — первым заместителем гл. редактора журнала «Дружба народов», в 1977—1997 — гл. редактором журнала «Литературное обозрение».

⁹ Имеется в виду встреча руководителей Компартий Чехословакии и Совет­ского Союза в Чиерне-над-Тиссой 29 июля — 1 августа 1968 года, на которой было принято решение о вводе войск Варшавского договора (кроме Румынии) для по­давления событий в Чехословакии (Пражская весна).

¹⁰ См.: Солженицын А. И. Поминальное слово о Твардовском // Наш современ­ник. 1989. № 9.

Библиография

Жигулин А. В. Материалы писательского архива / Фонд Воронежского областного литературного музея им. И.С. Никитина.

Колобов В. В. Жигулинский век. Документальная повесть. Воронеж, 2011.

Солженицын А. И. Бодался теленок с дубом: Очерки лит. жизни / [При­меч. ред.] // Новый мир. 1991. №№ 6—8, 11, 12.

Твардовская В. А. М. Золотоносов против «Нового мира» [Текст] / В. А. и О. А. Твардовские // Вопросы литературы. 2007. № 1.

Твардовский А. Т. Новомирский дневник: В 2 т. М. : ПРОЗАиК, 2009. Т. 1: 1961—1966 / Предисл. Ю. Г. Буртина, подготовка текста, коммента­рии В. А. и О. А. Твардовских; Т. 2: 1967—1970 / Подготовка текста, ком­ментарии, указатель имен В. А. и О. А. Твардовских.

Поступила в редакцию 29.01.2016