Гуманитарная повестка СМИ и стратегии ее реализации

Скачать статью
Фролова Т.И.

кандидат филологических наук, доцент кафедры периодической печати факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва, Россия

e-mail: t_frolova@bk.ru

Раздел: Периодическая печать

В статье представлена теоретическая концепция гуманитарной повестки средств массовой информации как определенного содержательного сегмента медиаконтента, представляющего собой звено в логической последовательности таких понятий, как «гуманитарные ценности общества», «антропоцентрическая медиапарадигма», «гуманистическая миссия журналистики». Описывается структура гуманитарной повестки и характеризуются методологические подходы к оценке ее реального состояния в текущей практике СМИ. Обозначены основные качества гуманитарной повестки российской периодики, выделенные по итогам проведенных исследований последних лет.

Ключевые слова: дегуманизация медиапространства, гуманистическая миссия СМИ, гуманитарная повестка и ее структура, информационные стратегии, медиакарьера социальной проблемы

Продолжающаяся публикация данных Переписи населения Российской Федерации 2010 г. поддерживает вопрос о социальном неблагополучии россиян в режиме постоянной актуальности: лишь 44% домов и квартир в России оборудованы всеми базовыми видами благоустройства; 1,5 млн домохозяйств не имеют электри­чества, 13 млн — горячей воды, 2,6 млн чел. живут в общежитиях, а 2,8 млн — в коммунальных квартирах. Даже в столице нет элек­тричества в 58 тыс. домохозяйств, у 64 тыс. нет отопления. Это данные всего лишь из одного тома переписи1. Исследования Ин­ститута социологии РАН говорят о том, что официальная числен­ность бедных в России занижена почти втрое и составляет 25%: такое количество россиян испытывает лишения в самом необходимом — питании, жилье и медицинских услугах2. В опросах наши соотече­ственники ссылаются на разнообразные социальные проблемы (бедность, угроза безработицы, состояние ЖКХ, необходимость везде платить и низкое качество образовательных и медицинских услуг и др.) как наиболее важные для себя, считая их самыми остры­ми. Фактов, цифр, исследований, которые со всей очевидностью указывают на главное препятствие в обретении Россией подлинной цивилизационной компетентности, предостаточно. Традиционно острая, многогранная и имеющая давнюю историю проблематика социального бытия человека, составляющая основу гуманитарной повестки современных средств массовой информации, представ­ляет значительный научный и практический интерес.

От гуманистической миссии — к гуманитарной повестке СМИ

Необходимость разработки теоретических основ гуманитарной повестки СМИ, а также методологических подходов к оценке ее качества в практике массмедиа обусловлена угрозой дегуманиза­ции медиапространства — проблемой, значимость которой выво­дит ее на уровень глобальной проблемы современности. Ее прояв­ления множественны. Научные работы последних десятилетий, в которых заявлены социально-антропологические трансформации человека и общества под воздействием медиакоммуникаций, об­рели статус классических исследований. Как объект изучения, гу­манитарная повестка СМИ может быть представлена в различных связях и сочетаниях, наиболее очевидным из которых представля­ется изучение текущего состояния медиаконтента.

Прежде всего, следует подчеркнуть, что антропоцентрическая медиапарадигма (и гуманитарная повестка как ее элемент) орга­нично вписывается в общенаучный контекст. Начало нового тыся­челетия проходит под знаком настоящего антропологического бума, ознаменовавшего серьезные изменения в подходах к осмыс­лению человека и становление философской антропологии как самостоятельной научной дисциплины (Алексеев, 2005; Ананьев, 2010; Барулин, 2007; Гуревич, 1997; Лебедев, 2010; Минюшев, 2009; Моторина, 2003; Фролов, 2003). Человек в современных научных воззрениях — «подлинное основание и субстанция общества» (Алексеев, 2005: 22). Его сопряженность с общественным миром — сложная и разветвленная система отношений, включающая несколь­ко уровней: весь мир, национальное общество, «социомикромир повседневности» (Барулин, 2007). Поворот к человеку — общий вектор современных научных исследований широкой гуманитар­ной направленности. Заявлены «превращение проблемы человека в общую проблему всей науки» (Ананьев, 2010: 4), «гуманитарная парадигма науки» и «антропологические основания постнеклассической науки»3, «принятие антропоцентристской концепции об­щества» (Алексеев, 2005: 23). Многомерность человека ведет к новому образу социальной реальности, рассмотрению общества сквозь призму отдельной личности и выявлению сущности «чело­веческих экзистенциалов». Судьбу мира определяют «человеческие качества» (Печчеи, 1985) и ценности — к такому выводу единодуш­но пришла современная наука, в которой человек стал междисцип­линарным объектом.

Последнее десятилетие отмечено изменением соотношения между позитивными и негативными оценками последствий изме­нения инфоструктуры массовой коммуникации. Усилилась трево­га, вызванная обнаружившимися опасными для человеческого развития тенденциями — стремительной коммерциализацией и приватизацией медиапространства, товаризацией информацион­ных продуктов, влекущей за собой сокращение публичной сферы, фрагментацией общества и виртуальным эскапизмом, незащи­щенностью от недоброкачественной информации, тотальным инфотейнментом, ослаблением традиций письменной культуры и способности к рефлексии. Исследователи, критикующие сужение публичной сферы журналистики, с тревогой констатируют, что «свобода рыночных отношений в области СМИ и растущего воз­действия на них нерегулируемых экономических прессингов обо­рачивается такой коммерциализацией и монополизацией инфор­мационных средств и таким всесилием рекламного бизнеса, что необходимая для демократии публичная сфера в ее инфоструктуре сокращается, а гражданские чувства и идеи партнерских отноше­ний между личностью и обществом... уступают дорогу конфор­мистской потребительской психологии с ее равнодушием к тревогам за решение социальных проблем, за сохранение духовных ценно­стей и традиций интеллектуального искусства, вытесняемого сти­хией мультимедиатизированной массовой культуры» (Землянова, 2010: 105-106).

Трансформация российской социальной среды, а вслед за ней и национальной медиасистемы, стала фактором, в еще большей сте­пени обострившим проблему дегуманизации медиапространства: «Приняв с готовностью вызовы коммерциализации, коммерческая модель СМИ вытеснила многие социально и культурно важные для общества “повестки дня”, став активно продвигать новую куль­туру потребления» (Вартанова, 2010: 31—32). В работах отече­ственных исследователей, появившихся в последние годы, рассмат­риваются различные стороны становления и развития российской национальной медиасистемы, обусловившей место и особенности гуманитарной повестки. Все эти исследования в той или иной мере, с различных сторон анализируют состояние отечественного медиа­рынка, оказывающее воздействие (нередко — негативное) на реали­зацию социальных функций журналистики, что позволяет рассма­тривать их в качестве непосредственного теоретического основания для разработки гуманитарной повестки СМИ (Вартанова, 2009, 2013; Дзялошинский, 2012; Засурский, 2004; Иваницкий, 2010; Корко­носенко, 2010; Федотова, 2003; Фомичёва, 2011; Щепилова, 2010).

Наконец, немало конкретных примеров, которые иллюстриру­ют сугубо прагматическую потребность в разработке обозначенной проблематики. В 1997 г., на заре выделения социальной журна­листики в самостоятельную профессиональную специализацию, Агентство социальной информации провело опрос среди журна­листов с целью определения сущностных признаков направления, где назывались «защита интересов неблагополучных слоев обще­ства», «освещение социальной политики государства», «все, что ле­жит вне политики и экономики», «жизнь разных социальных слоев», «изображение человека и всего, что касается его близко, непосред­ственно», «частная жизнь человека», «ориентация на гарантиро­ванную защиту интересов человека»4. Вполне естественно, что среди ответов практикующих журналистов нет определенных и ис­черпывающих; к тому же эти суждения характеризуют время ста­новления и поисков.

Однако спустя 15 лет ситуация не стала намного определеннее, о чем свидетельствует проведенное в 2013 г. исследование. Изучая концепции и практику разделов «Общество» ведущих российских газет, мы обнаружили заметные расхождения изданий в понимании предмета. Не отрицая права каждого СМИ на выбор тематических приоритетов и стратегий их реализации, приходится признать, что дело не только в них. Более очевидно отсутствие концептуально­сти в подходе к освещению одного из наиболее важных тематиче­ских направлений, спонтанность и субъективность в выстраивании гуманитарной повестки.

Еще один достойный внимания факт. Информационно-анали­тическая служба Public.ru напечатали данные по итогам проведен­ного исследования: «Социально направленные публикации зани­мают в среднем не более 2% от общего количества публикаций прессы в течение 2011 года», лидером рейтинга «российских СМИ, наибольшее внимание уделявших освещению социальной пробле­матики на протяжении 2011 года», второй год подряд называется интернет-ресурс «Кавказский узел»5. Абсурдность подобных утверж­дений вызывает закономерный вопрос: что именно считают авто­ры исследования «социальной проблематикой» и «социально на­правленными публикациями»? Налицо признаки неоправданной редукции данных понятий, сведения одной из главных составляю­щих медиаконтента к частным вопросам.

Все эти проявления — подмена понятий, политизация и ком­мерциализация гуманитарной проблематики, зыбкость границ и неопределенность предмета в выстраивании содержательных кон­цепций — наглядно показывают, что проблема концептуализации тематических повесток СМИ существует и нуждается в теоретиче­ской разработке.

Гуманитарная повестка СМИ как теоретическая конструкция

Гуманитарная повестка СМИ как определенный содержатель­ный сегмент медиаконтента представляет собой звено в логической последовательности таких понятий, как «гуманитарные ценности общества», «антропоцентрическая медиапарадигма», «гуманисти­ческая миссия журналистики». Долгое время спектр проблем, обус­ловленный приоритетным вниманием к человеческой повседневно­сти и социальным реалиям, понимаемым в узкосферном значении социального6, именуют «социальной журналистикой». Вопреки воз­ражениям со стороны ревнителей терминологической чистоты и однозначности «социальная журналистика» прижилась в профес­сиональном, отчасти и в научном обиходе, хотя и избегала откры­той дислокации в заголовках солидных исследований, что объяс­нимо: осмотрительно жертвуя местом и объемом привлекаемого внимания, ряд авторов настойчиво разрабатывает не самую попу­лярную, но объективно востребованную и нужную обществу про­блематику, не позволяя ей раствориться в других тематических пластах и видя в ней эффективное средство развития человеческого потенциала (Бережная, 2005, 2009; Дзялошинский, 2006; Нуриджанов, 2003; Фролова, 2009; Ясавеев, 2004).

Сегодня, когда научная легитимность «социальной журналисти­ки» как самостоятельного объекта фактически признана, пришла пора развивать направление и утверждать не столько потребность в нем, сколько качественные основания, константы, способные вывести проблематику человека в современной инфоструктуре на более высокий профессиональный уровень. Стихийно процесс уже запущен: об антропоцентризме и социоцентризме СМИ нема­ло говорится в связи с осознаваемыми угрозами тотальной ком­мерциализации, товаризации, обезличивании информационных потоков. Концептуально социальную журналистику, таким образом, следует укрепить и конкретизировать через детальную разработку гуманитарной повестки как ее смысловой основы.

Вопрос о границах, или предметной определенности, гуманитар­ной повестки не прост. В первом приближении содержательное наполнение повестки сопоставимо с основными областями жизнен­ной активности человека (труд, образование, здоровье, семейные отношения)7, которые функционально обеспечиваются деятель­ностью соответствующих социальных институтов и инфраструкту­рой. «Социальная журналистика» ассоциируется с определенным тематическим сегментом в контенте СМИ, объектом которого яв­ляется социальная сфера жизни общества (Осадчая, 2003; Волгин, 2008). «Сферный» принцип делает понятие о социальной журна­листике предметно-определенным, представимым, осязаемым. Развивая и уточняя сложившееся понятие, гуманитарная повестка акцентирует потребности человеческого развития в более широ­ком плане: это и социальные, внешние по отношению к личности человека условия, и внутренние, нравственно-духовные основания его бытия. Единство этих сторон хорошо объясняется смыслом понятия «гуманитарный»8 и снимает противопоставление между внутренним и внешним в структуре человеческих связей, харак­терное для социально-философской проблематики. Кроме того, гуманитарная повестка может включать содержательные элементы, не имеющие прямой тематической привязки к традиционно пони­маемой социальной повседневности — при условии рассмотрения любых реалий с позиций человеческого интереса и потребностей личности.

Современные представления о медиакоммуникациях и медиа­контенте также вносят определенные коррективы в понимание предмета социальной журналистики. Социальная реклама, активно развивающийся социальный PR, ряд текстов гражданской журна­листики, гражданские приложения в Интернете9 могут рассматри­ваться как компоненты общей гуманитарной повестки СМИ. Все они открывают сущность и характер проблематизации человече­ских реалий в публичном поле.

Есть и еще одно уточнение. Строгие критерии, позволяющие отнести отдельный журналистский текст к тому или иному тема­тическому пласту — будь то политика, экономика, социальная сфера и т.д. — едва ли возможны хотя бы потому, что предметную основу журналистского текста составляют реальные ситуации дей­ствительности, в которых сферы, как правило, пересекаются и взаимодействуют. По-видимому, отличительным признаком может быть преобладающий контекст, особый угол зрения на жизненные реалии. Играет роль и традиция, опирающаяся на обществоведче­ское знание, структуру общественных институтов и позволяющая квалифицировать реалии как преимущественно политические, экономические, социальные и т.д. Предметный фокус и статус субъектов активности, отраженный в текстах, также влияет на их восприятие и отнесение к той или иной тематической повестке. Сформированные таким образом тематические разделы контента не имеют жестких границ, но позволяют воспринимать тот или иной сегмент действительности в СМИ как совокупность кон­кретных ситуаций, через отбор, характер предъявления и другие признаки, с помощью которых оценивается качество повестки.

«Социальная», «гуманитарная», «человеческая», «гражданская» в данном контексте могут использоваться как синонимические понятия по отношению к информационной повестке дня, отно­сясь к сфере преимущественных, наиболее близких к повседнев­ному бытию интересов человека. Этот акцент важен: не принимая во внимание приоритетность интересов человеческой личности, легко утратить предметную определенность гуманитарной повестки и растворить ее в информационном потоке. «Осколки» человече­ского, оседая в различных тематиках, не создают целостного от­ражения гуманитарных проблем и фактически вымывают их из общего контента. Гуманитарная повестка перестает быть концеп­туальной и становится стихийно формирующейся — со всеми вы­текающими для человеческого развития негативными последстви­ями. Последнее уточнение не случайно: и чрезмерно широкое понимание («вся журналистика социальна»), и неоправданно узкая трактовка («журналистика социально незащищенных групп») при­водят к тому, что наиболее существенные для общенационального социального и человеческого развития темы могут ускользать из повестки СМИ, подменяться частностями, постсобытийными ре­акциями, неточной фокусировкой акцентов и т.д. Для российских реалий, где приоритеты человеческого развития весьма зыбки, это имело бы драматические последствия.

Выше мы упоминали размытость критериев, в соответствии с которыми выстраивается контент тематических разделов обще­политических (универсальных по содержанию) СМИ. Однако те­перь следует акцентировать другую сторону практики газет и жур­налов: все они, несмотря на отсутствие четких критериев, все же осознают наличие реалий, отражение которых должно быть скон­центрировано вокруг разделов «Общество» или аналогичных им по смыслу — «Среда обитания», «Жизнь людей» и др.; все они вы­деляют в контенте СМИ данный конкретный, предметно опреде­ленный сегмент. Структурируя собственный контент, практиче­ская журналистика не сомневается в наличии подобных реалий, что и находит отражение в соответствующих разделах и рубриках, которые всегда присутствуют в тематически универсальных СМИ.

Содержательная структура повестки может быть рассмотрена с двух сторон. Если взять за основу реалии действительности, то, выделив в медиаконтенте обозначенный тематический сегмент, можно дать его более детальное описание: образование, здоровье, социальная защита, инфраструктура, социальные группы и т.д. — в выборе тематических приоритетов, как мы показали, позиции отдельных СМИ различаются. В качестве критерия систематиза­ции могут быть рассмотрены также структурные элементы журна­листских текстов (реальная гуманитарная повестка — это прежде всего текстовый массив). В таком случае фиксируются следующие компоненты: исходные информационные импульсы (инфоповоды), проблемно-тематические аспекты (тип предметности и харак­тер проблематизации), жанровые формы, субъектно-объектные внутритекстовые связи (персонализация), идеологемы (авторская позиция), типы авторства. Возможно выделение более дробных текстовых характеристик. Вычленяя и анализируя эти компоненты в текстовых массивах, можно сделать оценку повестки более точ­ной и аргументированной, увидеть перспективы ее оптимизации.

Справедливо отметить, что названные компоненты присутству­ют и в других журналистских текстах, они неспецифичны для гуманитарной проблематики10 — действительно, это так. Однако сопряженность с конкретным типом реалий (в данном случае — реалиями гуманитарными) наполняет структурные элементы определенным содержанием, отличным от других тематических пластов медиаконтента. Так, гуманитарная повестка предполагает, что ее тематические аспекты сконцентрированы вокруг процессов повседневной жизнедеятельности человека и функционирования социальной инфраструктуры — отсюда особый характер тематизации; формирующие ее исходные импульсы в значительной степе­ни рождаются в естественной среде обитания человека, в «гуще жизни», и в меньшей степени — на мероприятиях для прессы, в документированных официальных источниках и т.д. Главная ме­диаперсона в гуманитарной повестке — «нормальный человек» в естественной среде обитания и традиционных формах жизнедея­тельности: работа и труд, семья и дети, здоровье, образование, от­дых, ценностно-психологические основы его бытия; авторский состав формируется активным привлечением аудитории и т.д.; ис­пользуются текстовые форматы, наиболее приближенные к зада­чам репрезентации названных аспектов; активно используются разнообразные организаторские методы и приемы деятельности — акции, проекты, фестивали, волонтерские и благотворительные программы. Но, в первую очередь, гуманитарную повестку отли­чает ориентация на удовлетворение потребностей и интересов че­ловека, преобладание гуманистических ценностных аспектов в от­боре и оценке реалий.

Говоря о повестке, имеют в виду собственно содержание (тек­сты), однако характеристика повестки будет неполной, если не принимать во внимание деятельностные процессы, которые нахо­дят воплощение в информационном продукте, а также иные ме­дийные контексты, обусловливающие его. Расширение смыслово­го поля вокруг текстового ядра можно считать компонентами его «обеспечения»: это позволит управлять причинно-следственными связями, обусловливающими содержание, и конструировать его бо­лее эффективно. Широта контекстных связей повестки объясняет, почему оправдано употребление понятия «социальная журнали­стика» и почему «социальная проблематика» существенно сужает его смысл: «журналистика», напомним, в период стремительного расширения смысловых значений медиакоммуникативного поля все чаще употребляется для обозначения процесса и компонентов профессиональной деятельности (Вартанова, 2009; Корконосенко, 2010; Лазутина, 2011; Свитич, 2000). В свое время использование «журналистики» в составе понятия на месте казавшейся очевид­ной «проблематики» как раз и имело целью расширить представ­ление о ее сути, объяв не только текстовую часть «социальной журналистики», но и весь комплекс связей, стоящих за ее видимой частью. К таким компонентам/контекстам относятся:

• идеологтеский — опорные ценностные ориентиры, принципы и конкретные задачи, которые ставит перед собой журналистика в це­лом, то или иное СМИ, отдельный журналист (принципы и задачи);

• типологический — особенности повестки, определяемые типо­логическим статусом отдельных СМИ, а также их соотношение внутри медиасистемы (типологический баланс);

• стратегический — конструкции, развертывающие повестку во времени (коммуникативные стратегии) и обеспечивающее ее по­ступательное движение;

• тактико-технологический — совокупность профессионально­творческих методов и приемов деятельности (творческая состав­ляющая);

• организационный — действия по реализации специальных про­ектов (действенность).

Как текстовые компоненты повестки, так и обеспечивающие ее деятельностные процессы, весьма специфичны в различных тема­тических повестках. Это обстоятельство обусловливает своеобра­зие, творческое лицо профессиональных специализаций журнали­стов — очевидные и всеми признаваемые: сравним, например, профессиональную деятельность политического, спортивного, му­зыкального и др. журналистов. Однако эти различия не нашли пока адекватного отражения в учебно-научной литературе и лишь недавно введены в учебные программы профильных вузов (напри­мер, обучение в группах тематической специализации факультета журналистики МГУ). Сами реалии — политические, экономиче­ские, спортивные и т.д. — задают необходимость специфических средств их освоения со стороны журналистов, они требуют объек­тивности и профессионализма, способные противостоять угрозам подчинения групповым интересам и прочим проявлениям инфор­мационных манипуляций.

Тематические повестки испытывают острую потребность в том, чтобы быть описанными через своеобразие их компонентов. Такие научно обоснованные «паспорта» можно было бы положить в основу разработки концепций разделов и рубрик информацион­ных продуктов, сделать критерием оценки практики, рассматри­вать как ориентиры в составлении учебных программ. Качество повесток, таким образом, определяется прежде всего наличием концепции, т.е. учетом всех компонентов, формирующих повест­ку. Однако для этого концептуальные теоретические модели раз­личных тематических повесток должны быть разработаны.

Проблемы качества гуманитарной повестки в текущей периодике

В свете вышеизложенных позиций актуальна не только выра­ботка общетеоретических моделей для анализа медиаконтента, но и непосредственная оценка качества текущих повесток, включая гуманитарную. В течение длительного времени на кафедре перио­дической печати проводятся исследования медиаконтента и, в част­ности различных тематических повесток, а также медиарепрезен­таций отдельных общественных проблем. Среди них могут быть упомянуты:

• Освещение повседневных жизненных рисков в российских СМИ-2003 г.;

• Социальная проблематика в российских СМИ — 2005—2006 гг.;

• Гендерные измерения политической повестки СМИ — 2007, 2011 гг.;

• СМИ и семейные конфликты — 2008 г.;

• Проблематика социального сиротства — 2009 г.;

• Освещение институциональной благотворительности — 2006, 2010,2011,2012 гг.;

• Биоэтика: развитие клеточных технологий в оценке россий­ских и зарубежных СМИ — 2012 г.

Все упомянутые исследования (Смирнова, Фролова, 2011; Варта­нова, Смирнова, Фролова, 2012; Фролова, Суворова, 2013; Фролова, 2012; Темичева, 2012) посвящены различным сторонам социального бытия российского общества, переживающего период становления новых гражданских отношений, — благотворительности и волон­терству, гендерным отношениям, семье, социальному сиротству, биомедицинским технологиям. В этих исследованиях использова­лись различные методологические принципы и методы.

Во-первых, в программах исследований в качестве концептуаль­ного основания заложено несколько теорий: социология социаль­ных проблем, теории медиакоммуникаций, а также отечественные традиции изучения журналистских текстов, — позволивших соче­тать исследовательские подходы, отчасти преодолевая ограничен­ность каждого из них, включая имеющую глубокие корни россий­скую филологическую традицию. Такой комплексный подход можно было бы назвать «социофилологическим». В качестве опор­ных методологических понятий использовались: стадиальность раз­вития, транзит социальных проблем; публичные арены, пропуск­ная способность массмедиа, медиакарьера социальных проблем (Фуллер, Майерс, 2001; Блумер, 2001: 138—142, 150—160); со­держание и структура журналистского текста. Базовая техника ис­следований — контент-анализ с элементами дискурсного анализа. При выделении категорий анализа мы опирались на принятое в отечественной теории журналистики структурное описание ком­понентов журналистского текста, а также на описанные выше структурные компоненты тематических повесток (Лазутина, 2011).

Во-вторых, это были исследования, охватившие длительный период и позволившие сделать сопоставления относительно того, как те или иные социальные проблемы менялись во времени и насколь­ко эти изменения сопоставимы с характером медиарепрезентаций.

В-третьих, объемность исследований, включающих сотни жур­налистских текстов, позволила выявить ряд общих закономерно­стей, которые весьма отчетливо характеризуют развитие процессов гуманизации российского медиапространства. Этот тройственный теоретический союз дал возможность опереться на ряд общетеоре­тических положений и развить их в качестве методологических оснований. К наиболее значимым следует отнести следующие.

1. Социальные проблемы становятся реальными проблемами, когда они осознаются, занимают место в публичном пространстве, обсуждаются как угрозы обществу «Социальная проблема не су­ществует для общества до тех пор, пока общество не признает, что она существует. Не осознавая социальную проблему, общество не воспринимает ее, не обращается к ней, не обсуждает ее и ничего не предпринимает. Проблемы просто нет» (Контексты современ­ности..., 2001: 154).

2. Каждая из проблем, определивших программу названных ис­следований, имела свою собственную историю того, как она разви­валась в публичном пространстве — «медиакарьеру», «медиатран­зит»; эта история может быть сопоставлена со стадиями развития социальных проблем, разработанной соответствующей научной дисциплиной: возникновение проблемы, легитимация или призна­ние проблемы обществом, мобилизация действия, официальная реакция и план действий, осуществление и коррекция плана (Там же: 160—164).

3. Медиакарьера полного цикла состоит из нескольких времен­ных отрезков (стадий) и свидетельствует о разрешении социальной проблемы или существенном ее движении, что подтверждается другими источниками — статистикой, образованием или модерни­зацией социальных институтов, принятыми законодательными решениями, данными опросов и др.

4. Концептуально стадиям развития социальных проблем долж­ны соответствовать определенные коммуникативные практики, обусловленные задачами стадии; однако в действительности далеко не всегда такое соответствие имеет место, что порождает различ­ные информационные дисфункции, неблагоприятно влияющие на развитие социальной проблемы.

5. Журналистские практики — совокупность характеристик профессиональной деятельности, сопоставимая со структурой по­вестки. Эти компоненты — характер информационных поводов, жанровая структура текстовых массивов, приоритеты тематизации, соотношение практик в типологических нишах СМИ, динамика упоминания имен участников процесса, оценочные контексты и др. — могут служить индикаторами транзита социальных проблем.

6. Журналистские практики меняются по мере того, как разви­вается медиакарьера проблемы; их движение, фиксируемое инди­каторами транзита, может быть более или менее успешным. Ана­лиз индикаторов позволяет оценивать состояние и перспективы медиакарьеры социальной проблемы в тот или иной временной отрезок, разрабатывать коммуникативные стратегии, давать реко­мендации по коррекции стратегий и т.д.

Данный методологический подход позволил сделать некоторые выводы относительно состояния и качества гуманитарной повест­ки в российских СМИ, преимущественно печатных. По сравнению с периодом 1990-х гг. наблюдается динамика коммуникативных практик. Если в первые постперестроечные годы социальная про­блематика в значительной мере вытеснялась политико-экономиче­скими реалиями или под влиянием набиравших силу коммерческих факторов серьезно искажалась (доминирующие контент-стратегии: депроблематизация, монологизация, редукционизм, сенсаци­онность, тотальный негативизм, морализаторство, «безгеройность» (Фролова, 2003)), то на рубеже столетий создались основания для выделения таких явлений в социальной проблематике, как но­вость «с человеческим лицом» (расширение круга источников ин­формации), реабилитация «нормальной жизни» (возвращение ре­портажа и очерка в новых форматах); освоение новых практик повседневности (ситуативно-прагматический подход); обретение обществом собственного голоса (письма, общественная экспертиза, дискуссия); распространение социальных расследований; разви­тие гражданской журналистики: пресса НКО, блогосфера; интен­сификация социального проектирования: гражданские инициативы, осуществленные при непосредственном участии СМИ, благотвори­тельные проекты и волонтерские программы; развитие корпоратив­ного взаимодействия: конкурсы и специальные акции, образователь­ные программы в вузах (Фролова, 2009). Основным результатом развития гуманитарной повестки стал сам факт ее утверждения в информационном поле, т.е. признание ее легитимности, стремление уравнять в правах гуманитарную и другие тематические повестки.

Сегодня многие названные практики — как эффективные, так и неэффективные, и откровенно манипулятивные — сосуществуют. Общая ситуация такова: публично признана недооценка социаль­но ной составляющей реформ и ее негативное воздействие на нацио­нальное развитие; положен старт движению «социального архипе­лага»; социальная проблематика начинает активно развиваться в публичном пространстве, включая СМИ. Развитию социальной журналистики способствуют не только приоритеты государствен­ной политики, но и активизация гражданского сектора, который через своих агентов, НКО, упорно стремится к попаданию в ин­формационную повестку. Бурное развитие гражданской журнали­стики в сети активно влияет, как на профессиональную журнали­стику, так и на социальные медиакоммуникации в целом. Быстрое распространение гражданских приложений кардинально меняет всю систему взаимодействий в обществе и существенно корректи­рует гуманитарную повестку всей журналистики. В результате этих процессов социальная сфера в СМИ укрепляется и развивается; преодолена проблема ее депроблематизации. Однако общее каче­ство повестки пока еще не соответствует уровню потребности об­щества в решении гуманитарных проблем.

Опираясь на представление о структуре гуманитарной повест­ки, можно сказать, что для нее в целом характерны: тематическое однообразие (многие реальные проблемы продолжают пребывать в информационной тени и представлены в СМИ эпизодически, что не ведет к их движению — например, алкоголизм, домашнее наси­лие, культура вождения, рискованное поведение в быту; другие проблемы, попав в повестку, остановили свое движение вследствие тиражирования однотипной информации; превалируют постсобытийные реакции прессы); технологическая бедность (информацион­ные поводы свидетельствуют о пассивности журналистов в поиске тем, преобладающие жанровые модели не скрывают вторичности информации, мало аналитических текстов — дефицит продуктив­ных идей); селективная персонификация (типичная галерея действу­ющих лиц: «функционеры», «звезды», «девианты», «жертвы»; ак­тивная, творческая, социально-компетентная личность—редкость); отсутствие прочного ценностного основания в решении проблем (процесс иерархизации ценностей чрезмерно затянулся, наблюда­ется дефицит системообразующих идей); типологическая несбалан­сированность, не позволяющая аудитории составить объективное представление о проблеме в целом (недооценка и недоверие к со­циальной проблематике в качественных изданиях, товаризация конфликтных бытовых ситуаций на телеэкране и в массовых газе­тах, политизация социальной тематики в большинстве СМИ).

Возвращаясь к названным исследованиям, следует отметить, что при всех предметных различиях для них характерно сходство медиакарьер, состоящее в незавершенности их жизненного цикла. Попадание в информационную повестку — столь сложная проблема для тех, кто стоит за ней, что удержание внимания аудитории и развитие ее медиакарьеры не осознается ими как новая и не менее важная задача. Поэтому информационная стагнация достаточно часто сопровождает развитие многих проблем. Говоря о концепту­альности повестки, мы имели в виду не только конструирование контента с учетом всех компонентов (полнота повестки), но и раз­работку контент-стратегий на основе стадиальности (динамика повестки). Общие симптомы неблагополучия, выявленные в ис­следованиях, таковы:

• затруднено попадание в информационную повестку многих жизненно важных гуманитарных проблем, не найдены надежные коммуникативные механизмы для обретения проблемой публичной легитимности;

• магия публичного пространства парализует активность соци­альных агентов: попадание в публичное пространство видится как конечная цель в решении проблемы, медиакарьера проблемы часто не движется;

• дисфункциональные эффекты СМИ возникают вследствие несоответствия профессиональных действий журналистов уровню стадиальности;

• для российской журналистики характерны стихийно склады­вающиеся, хаотичные, постсобытийные «стратегии», не приводящие к завершению медиакарьеры проблем. Проблемы часто сходят с дистанции по причине эмоционального выгорания аудитории;

• не обнаружены стратегии полного цикла, при которых внеш­ние источники свидетельствовали бы о существенном изменении в состоянии проблемы.

Обратимся к примерам. В течение нескольких лет мы проводи­ли исследование медиарепрезентаций, посвященных деятельности благотворительных фондов. После 2006 г. тема благотворительно­сти начала развиваться очень стремительно, объемы публикаций увеличились в разы. Однако в определенный момент мы увидели, что, несмотря на двукратный в течение года рост (2010—2011), остальные индикаторы не изменились: тексты однотипны по те­матике, инфоповодам и жанрам, в основном это постановочные и медиатизированные события, которые организуют сами фонды, или просьбы о помощи, которые издания охотно печатают. Публи­каций аналитического характера, которые бы наращивали объем идей, или очеркового, открывающих мотивы благотворителей и воспитывающих культуру благотворительности, очень немного. Все­го 5% от общего объема публикаций характеризуют присутствие темы на телевидении, и этот показатель не меняется в течение не­скольких лет. Диаграммы ярко показали информационные пики, связанные со скандалом вокруг фонда «Федерация» (инфоповоды—скандалы — удерживают внимание аудитории лишь непродол­жительное время и в целом чреваты дезориентацией аудитории). Тема утрачивает ореол новизны, становится привычной и создает иллюзии, что перспективы и решения, к которым стремятся фонды, приближаются, проблемы решаются. Все это содержалось в отчете об исследовании, но заказчики удалили из публичной презентации предостережения и оставили только информацию о двукратном росте объемов: «тема заняла прочное место в СМИ, публикации множатся». В действительности же в традиционных СМИ намети­лись признаки информационной стагнации темы, что опасно для ее развития (Темичева, 2012). Однако есть и позитивные наблюде­ния: типологическая несбалансированность (низкий процент при­сутствия темы на ТВ) компенсируется бурным развитием пробле­матики в интернет-среде: здесь стремительно распространяются гражданские приложения, основным отличием которых является социальное участие, конкретная реальная деятельность, решение проблем. Все это становится возможным благодаря развивающимся гражданским медиакоммуникациям. И все же возникает вопрос: продуктивно ли противопоставление традиционной и «народной» повесток в пользу последней? может ли гражданский энтузиазм заменить профессионально выстроенный транзит социальных проблем в СМИ?

Наблюдение относительно качества гуманитарной повестки в профессиональной прессе, вытекающее из результатов другого ис­следования, также представляет интерес. На протяжении двух по­следних избирательных парламентских кампаний (2007, 2011 гг.) изучались публикации общероссийских газет, связанные с гендер­ными аспектами политического участия. Как и ожидалось, гендер­ная повестка не была вынесена в центр предвыборного дискурса, несмотря на всю актуальность проблемы женского присутствия (или, скорее, отсутствия) в структурах управления — ни в 2007, ни в 2011 гг. Однако ряд существенных моментов заявил о себе: так, был выявлен троекратный рост текстов, где так или иначе присут­ствовала гендерная проблематика в связи с политическим процес­сом. Гендерная и политическая повестки сблизились: если в 2007 г. таких текстов было всего 8%, то в 2011 г. их стало 34%. В 2007 г. темами-лидерами были «феминизация социальной сферы» и «де­мографическое неблагополучие» (обусловлены активным продви­жением сверху национальных проектов); в 2011 г. выделились «женское участие в политическом процессе» и «протест против фальсификации результатов выборов» (повестка, альтернативная официальной). Неожиданно яркой и «говорящей» оказалась такая категория анализа, как медиаперсоны: женские имена упоминались крайне неравномерно. Среди представителей власти и экспертного сообщества их примерно четверть, но среди избирателей их 67%! Это яркое свидетельство стихийной политизации гендерной про­блематики, означающее вовлечение широких масс в развитие со­временных гражданских отношений. Однако профессиональной журналистикой тенденция не была замечена и проанализирована: журналисты все еще не считают женское участие в политике до­стойной внимания темой или измеряют ее таким формальным признаком, как количество женщин в президиумах (Вартанова, Смирнова, Фролова, 2012).

Наконец, еще один пример. Исследование «Развитие биомеди­цинских и клеточных технологий в оценке российских и зарубежных СМИ», выполненное на факультете журналистики МГУ в 2012 г., выявило следующее: объективная потребность в притоке свежей гуманитарной проблематики велика, и каждая новая реалия, пря­мо связанная с человеческим интересом, вызывает информацион­ный всплеск. Однако судьба этих новых реалий определяется не только их потенциальной значимостью для человека. В течение 2010—2012 гг. в газетах и журналах тема активно развивалась, при­чем пик публикаций пришелся на 2011 г., а затем наблюдался спад внимания к теме. «Биотехнологии» как понятие заняли прочное место в актуальном лексиконе наряду с такими понятиями, как «инновации», «высокие технологии», «нанотехнологии» и т.д. Со­храняя свое место в политической риторике, обойма этих понятий кочевала с одного мероприятия на другое, из одного текста в дру­гой. Однако смена политического лидера кардинально меняет си­туацию: вместе с медведевскими «модернизацией» и «инновациями» сокращается количество упоминаний «биотехнологий». Медиа­карьера «стволовых клеток» также оказалась незавидной: они при­влекли внимание как новая возможность лечения заболеваний, а также способ омоложения, но здесь «вмешались» сенсационные публикации о предполагаемых причинах смерти известных людей от использования стволовых клеток. В результате важная тема ока­залась во власти информационных манипуляций. В «Известиях», в одной из немногих качественных публикациях на эту тему, ситуа­ция вокруг клеточных технологий названа «грязными танцами вокруг клетки»11, но время показывает, что сегодня это уже не са­мый точный диагноз. «Танцы», если исходить из политической конъюнктуры, породившей любовь к «биотехнологиям» и давшей большой объем исследованных текстов, а также из утраты темой ореола новизны, не могут стать чище. Теме грозит более серьезная опасность: она может вообще покинуть публичное пространство, так и не раскрыв аудитории истинного смысла и значения реалий, как это не раз происходило с другими важными проблемами. Об­наружен и тревожный симптом: довольно вялая вследствие не­осведомленности и информационного отставания реакция СМИ на присуждение Нобелевской премии по медицине английскому профессору по клеточной биологии Джону Гердону (John Gurdon) из Кембриджа и японскому профессору из Университета Киото Синъе Яманаке (Shinya Yamanaka) за открытие, связанное со ство­ловыми клетками. Всего несколько информационных сообщений, самое заметное из которых — курьезная реакция японца на изве­стие о премии. В чем суть гениального открытия российский чита­тель из СМИ не узнал (Фролова, Суворова, 2013).

Приведенные примеры — лишь немногие свидетельства несо­вершенного качества гуманитарной повестки, профессиональных просчетов в выстраивании информационных стратегий. Если сум­мировать проблемы, лежащие перед российской журналистикой на пути формирования полноценной гуманитарной повестки, то в круг первоочередных задач следует включить: четкое осознание угрозы дегуманизации медиапространства и необходимости при­нятия антропоцентрической медиапарадигмы; понимание связи этой глобальной проблемы с качеством медиаконтента и возмож­ностью его профессионального конструирования на основе обще­человеческих ценностей; признание самоценности, целостности, независимости и приоритетной роли гуманитарной повестки, спо­собное ослабить ее зависимость от политической конъюнктуры, коммерческого давления, издержек тотальной информатизации; преодоление ценностного разлома в понимании общественных интересов; достижение равновесия тематических повесток; кон­цептуализация информационных стратегий; обретение тактико-технологической компетентности журналистов, работающих в сфере социальной журналистики; возвращение в публичное поле нор­мального человека. Пришло время признать, что процесс концеп­туализации контент-стратегий отечественных СМИ (Фролова, 2012), протекающий в сложный период обретения национальной медиасистемой собственного лица (Вартанова, 2013), не может быть успешным, если гуманитарная повестка не займет в нем при­оритетные позиции.

Примечания 

1 Перепись населения РФ. Т. 9. Режим доступа: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/perepis_itogil612.htm

2 Российская газета. 2013. 4 июля.

3 Философия науки: Терминологический словарь. М.: Академический проект, 2011. С. 11,28.

4 Социальная информация в российских периодических изданиях // Инфор­мационно-аналитический бюллетень АСИ. 1997. № 30; 1998. № 21.

5 Проблема освещения в российских СМИ тем благотворительности и соци­альной ответственности. Режим доступа: http://www.public.ru/social2

6 Дискуссии вокруг «имени» обусловлены многозначностью самого понятия «социальное»: в обществоведческом знании оно трактуется и в широком смысле — как «социетальное», «общественное», «неприродное» (Гуревич, 2007), и в узком — как «социальная сфера» наряду с другими сферами внутри общественного мира (Осадчая, 2003).

7 Именно эти жизненные сферы выступают в качестве главных индикаторов в ежегодных докладах ООН по человеческому развитию. Режим доступа: http://hdr.undp.org/en/reports/global/

8 Гуманитарный (лат. humanitas — «человеческая природа») — имеющий отно­шение к человеческому обществу, к человеку и его культуре (Философия: Энци­клопедический словарь. М.: Гардарики, 2004).

9 Гражданские приложения — социально ориентированные интерактивные сайты, сервисы (в том числе социальные сети), которые помогают решать обще­ственно важные проблемы, организуя коммуникации между гражданами, НКО, волонтерами, донорами, целевыми группами, структурами управления и т.д.

10 М.А. Бережная указывает на то, что творческие технологии и формы соци­альной журналистики не являются уникальным инструментарием (Бережная, 2009: 124). Согласившись с этим утверждением, следует признать, что каждую из тематических повесток отличает своеобразное, присущее лишь ей сочетание творческих методов и акцентов, — и это справедливо для всех компонентов по- вестки.

11 Известия. 2010. 24 июля.

Библиография

Алексеев П.В. Социальная философия. М.: ТКВелби, Проспект, 2005.

Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. 3-е изд. СПб.: Питер, 2010.

Барулин B.C. Социально-философская антропология. Человек и обще­ственный мир. М.: Академический проект, Альма Матер, 2007.

Бережная М.А. Социальная тележурналистика: Учебно-методическое пособие. СПб.: Роза мира, 2005.

Бережная М.А. Проблемы социальной сферы в алгоритмах телевизи­онной журналистики. СПб.: Изд. Дом Санкт-Петерб. гос. ун-та, 2009.

Блумер Г. Социальные проблемы как коллективное поведение // Кон­тексты современности — 11. 2-е изд. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2001.

Вартанова Е. Теория СМИ: Актуальные вопросы. М.: МедиаМир, 2009.

Вартанова Е.Л. Концепция модернизации и СМИ // СМИ в меняю­щейся России. М.: Аспект Пресс, 2010.

Вартанова Е.Л. Постсоветские трансформации российских СМИ и журналистики. М.: Медиамир, 2013.

Вартанова Е., Смирнова О., Фролова Т. Гендерное измерение политики в повестке СМИ // Гендер и СМИ. Ежегодник. М.: Ф-т журналистики МГУ, Изд-во Моск. ун-та, 2012.

Гуревич П.С. Философская антропология. М., 1997.

Гуревич П.С. Философия: Учебник для психологов. 2-е изд. М.: Изд-во Моск. психолого-социального ин-та, 2007.

Дзялошинский И.М. Журналистика соучастия. Как сделать СМИ по­лезными людям. М.: Престиж, 2006.

Дзялошинский И.М. Медиапространство России: пробуждение Соля- риса. М.: АПК и ППРО, 2012.

Журналистика социальной сферы: Учеб. пособие / Ред. Г.А. Нуриджа- нов. М., 2003.

Засурский Я.Н. Искушение свободой. Российская журналистика. 1990— 2004. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004.

Землянова Л.М. Гуманитарная миссия современной глобализирующейся коммуникативистики. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2010.

Землянова Л.М. Журналистика и коммуникативистика. Концептуали­зация медийных процессов в современной зарубежной науке. М.: МедиаМир, 2012.

Иваницкий В.Л. Модернизация журналистики: Методологический этюд. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2010.

Контексты современности—11: Хрестоматия. 2-е изд. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2001.

Корконосенко С.Г. Теория журналистики: моделирование и примене­ние. М.: Логос, 2010.

Лазутина Г.В. Основы творческой деятельности журналиста. 2-е изд. М.: Аспект Пресс, 2011.

Минюшев Ф.И. Социальная антропология. 3-е изд. М.: КДУ, 2009.

Моторика Л.Е. Философская антропология. М.: Высшая школа, 2003.

Осадчая Г.И. Социология социальной сферы. М.: Академический про­ект, 2003.

Печчеи А. Человеческие качества. М.: Прогресс, 1985.

Смирнова О.В., Фролова Т.И. Кризис семьи в медиаизмерениях (анализ текстов российских СМИ) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2011. № 1.

Социальная политика/ Ред. Н.А. Волгин. 4-е изд. М.: Экзамен, 2008.

Темичева Е.В. Практика благотворительных фондов в зеркале россий­ских СМИ // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2012. № 5.

Федотова Л.Н. Социология массовой коммуникации. СПб.: Питер, 2003.

Философская антропология: Человек многомерный / под ред. С.А. Ле­бедева. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2010.

Фомичёва И.Д. Социология СМИ. 2-е изд. М.: Аспект Пресс, 2011.

Фролов И. Т. О человеке и гуманизме // Фролов И.Т. Избранные труды. Т. 3. М.: Наука, 2003.

Фролова Т.И. Социальная журналистика и ее роль в общественном диа­логе. М.: Пульс, 2003.

Фролова Т.И. Динамика стратегий в социальном медиадискурсе // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2009. № 5.

Фролова Т.И. Человек и его мир: Гуманитарные технологии в журнали­стике. М.: АСИ, 2009.

Фролова Т.И. Новые социальные практики и контент-стратегии рос­сийских СМИ // СМИ после постсоциализма: тренды 2000-х. М.: Медиа- Мир, 2012.

Фролова Т.И, Суворова С.П. Биомедицинские технологии: к вопросу о роли медиарепрезентаций в развитии новых реалий социальной практики // Медиаскоп. 2013. Вып. 2.

Фуллер Р., Майерс Р. Стадии социальной проблемы // Контексты со­временности—11. 2-е изд. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2001.

Щепилова Г.Г. Реклама в СМИ: история, технологии, классификация. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2010.

Ясавеев И.Г. Конструирование социальных проблем средствами мас­совой коммуникации. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2004.


Поступила в редакцию 09.07.2013