Медийность в текстах СМИ и понятие медийного модуля

Раздел: Теория журналистики и СМИ

В статье ставится вопрос о взаимодействии коммуникативистики и теории СМИ в создании и интерпретации медийных текстов. Медийность трактуется в содержательно-событийном аспекте с позиций информационно-кулыпурологического анализа текстов и дискурсов в СМИ. Подчеркивается роль медийных текстов в непрерывном самообразовании потребителей инфопродукции. Сделаны выводы о необходимости внедрения новой терминологии в теорию журналистики и защиты миссии журналистики в пространстве массовой культуры.

Методологические перспективы изучения категории «медийность»

Цель статьи — охарактеризовать те факторы становления и признаки медийности текстов, порожденных в сфере массмедиа, которые помогают проанализировать причины кризисных явле­ний в коммуникативной культуре и в профессии «журналист». Значимость проблемы обусловлена качественными изменениями в культуре информирования широких слоев населения и в транс­формации журналистской профессии. Во-первых, медийные тек­сты (МТ), в отличие от текстов научных или художественных, не претендуют на продолжительное бытование, жизнь их мимолетна, они, как правило, недолго сохраняются в памяти рядового потре­бителя, оставаясь оперативной фиксацией быстротекущей лавы обыденности, что и определяет методы и пути их анализа. Извест­но, что медийные тексты рождаются далеко не всегда предсказуе­мо, «по плану». МТ нередко существуют как спонтанно возникаю­щая и саморазвивающаяся (синергетическая) часть социального макродискурса, как самостоятельный и весьма специфический вид информационно-коммуникативного дискурса повседневно­сти, предусматривающего внезапность новости, неожиданность происшествий, а также «концепированность» («запланированность» включенность) и «фидбэк» (обратную связь) аудитории. Во-вторых, медийные дискурсы (МД) невозможно анализировать вне многоаспектных междисциплинарных взаимодействий в самой науке о СМИ, что тоже в некоторой степени связано с контекстуальностью, событийной мимолетностью и предельной оператив­ностью МТ. В-третьих, анализ МТ неизбежно должен проводиться на базе коммуникативистики, но с большим, чем в интерпретациях других текстов, учетом их универсально-временной природы. МТ и МД, будучи памятниками момента, могут быть вполне шаблонны по форме, стереотипны по содержанию, но при этом они обязаны быть оригинальными и ценными с точки зрения самоидентифика­ции членов сообщества, они должны способствовать адаптации индивида к социальным нормам, помогая пребывать в «жизненном мире», как его толкуют философы, ориентирующиеся на Э. Гуссерля.

На современном этапе становления нового «журналистиковедения» (иногда используется термин «медиаведение»), универсально-синтетической (симбиотической) науки о неразрывном и неслиянном функционировании теории массмедиа и коммуника­тивистики в пространстве культуры — уточнение терминологии в сфере пересечения теории коммуникаций и журналистики явля­ется крайне насущным. Сегодня нельзя не менять инструментарий наших исследований, и менять его надо, ориентируясь прежде всего на западный опыт.

Изучение особенностей медийных (или массмедийных, что одно и то же) текстов, включающих в себя журналистские, пропаган­дистские, рекламные и прочие модификации, сопряжено с рядом методологических проблем, которые, в свою очередь, часто слива­ются с терминологическими сложностями и телеологическими аспектами эволюции гуманитарных наук, а также с изменением языка современной науки в целом. Прежде всего, рассматривая методологические измерения заявленной проблемы, надо конста­тировать, что законы и категории современной науки о СМИ в странах постсоветского пространства еще не стали предметом постоянного обсуждения в научных коллективах, по крайней мере — в вузах. Можно, думается, говорить и об очередном терминологи­ческом кризисе, в частности в сфере философско-журналистских генерализаций. Вот пример. Уникальность и единственность со­бытийного ряда личной и общественной жизни сливается в СМИ с «эмерджентностью» (от англ. emergence — возникновение)¹ медийногоо текста (далее — МТ) как квинтэссенцией характерного в социальном бытии, т.е. со становлением и саморазвитием большого множества стандартных текстов, их превращением в некие типо­вые мегадискурсы, в регулируемые потоки информации, объеди­ненные целью производителей, жесткой временной и логической связью. Это важный признак медийности как категории в науке о СМИ. А в теории журналистики, по крайней мере в стандартных пособиях, и термина такого нет (имеется в виду «эмерджентность»). Зато его активно используют представители естественных наук, а вслед за ними и коммуникативисты. Заимствование представляется плодотворным. Ниже под этим словом будет пониматься и такая совокупность значений, которые призваны конкретизировать трудноуловимый смысл становления новации и клишированности в МТ. Эмерджентный текст в СМИ отражает эволюцию медийных событий во времени-пространстве, диалектику существования бес­конечного множества МТ, превращающую любые сообщения жур­налистов в гипертекстуальное информационное пространство с привычной повесткой дня.

Еще одна фоновая особенность продуцирования МТ релевант­на для обсуждения проблемы новых терминов в медиаведении. Иногда кажется, что ничего не происходит, но событие «зреет», го­товится ходом истории. Журналисты чувствуют и знают обществен­ный климат, состояние умов, они описывают «пред-событие», си­туацию, гадают о ее развитии. И для историков журналистики важно фиксировать те тексты и дискурсы, которые предугадали важные социальные сдвиги, это один из критериев влияния СМИ на социум, миссия СМИ с точки зрения футурологии. История и социология в этом смысле являются частью истории журналисти­ки, ибо в этих науках временные связи и социальные отношения имеют конституирующий характер, определяют предмет изучения.

Категория «медийность» для науки о массовых коммуникациях, а тем более для теории журналистики, для «медиаведения» является сравнительно новой, особенно если сопоставлять ее с аналогич­ными или в чем-то близкими понятиями художественности, науч­ности, публицистичности, разговорности («устности») и т.д. В то же время, если толковать термин «медийный текст», определяю­щий во многом бытование концепта «медийность», расширитель­но, вписывая его в круг концептов-культурем типа «информация», «коммуникация», «культурный опыт» и т.п., то можно говорить о многовековой истории распространения знания о повседневном мире, о той традиции общения, речевого поведения, которая по­родила и многие современные представления о медийном модуле бытия. «Медийный модуль» (далее — ММ) как термин, реализую­щий практическое воплощение идеи медийности в анализе культурно-коммуникативного пространства, обусловлен изменчи­выми представлениями о характере человеческого общения, в том числе и флуктуациями в оценках места и функций журналистики в общественном организме.

На наш взгляд, наиболее целесообразным подходом к анализу со­временных медийных дискурсов, а также качественных медийных текстов является культуролого-информационный подход, учитываю­щий многообразие связей каждого сообщения с контекстом, реалиями жизни и культурным кодом смыслопорождения в массовых коммуника­циях. Аксиомой для данного метода является тезис: медийный текст имеет ярко выраженную контекстуальную онтологию, актуализируемую через познание и воплощение модуса повседневности; МТ серийно воссоздает новостную сторону ежедневного бытия; изучение МТ бази­руется на принципах интердисциплинарности. Методология культуролого-информационного рассмотрения МТ базируется на прагматико-содержательном анализе высказывания. Рассматривая этот метод как обобщение концептов текущей медийно-коммуникативной практики и как теорию, изучающую эту практику, целесооб­разно опираться и на лингвокультурологический подход, делающий упор на языковую природу МТ. Игра с читателем, прецедентность, эстетизация информационного сообщения — вот показатели эво­люции современного МТ. Особенно эта тенденция проявляется в заголовках газет.

Трудно судить о ценности МТ с позиций «вечности» или глобаль­ного исторического материализма: масштаб событий, рассматрива­емых в теории массмедиа, редко выходит за пределы исторического времени конкретной эпохи. Важнее разговор о непосредственных и «среднеудаленных» контекстах МТ. МТ легко соединяет локаль­ное и глобально-интернациональное. Не всегда актуален и анализ МТ в ракурсе их образно-стилевого совершенства, хотя, естествен­но, нельзя забывать о стиле изложения или о форме показа ново­стей в СМИ и, конечно же, нельзя недооценивать эстетическую сторону МТ и МД, когда речь идет о художественно-публицистических жанрах.

Слово «медийный» — прилагательное, соотносимое с суще­ствительными «медиа», массмедиа². Как отмечает в своей работе «Конверсия искусства» В. Савчук: «Медийность — это экзистенци­альный проект жаждущих пробиться и достучаться поверх и через газетную полосу, теле- и радиоэфир» (Савчук, 2001: 25). Поэтому медиа в современном обществе — это гораздо больше, чем посред­ник. Немецкий теоретик СМИ Н. Больц писал, что «вследствие того, что наши знания о реальности опосредованы СМИ, стало бессмысленным отличать отображение от отображенного явле­ния... Что есть тот или иной политик или событие — это вообще можно понять лишь в их медиальной (через СМИ) инсценировке. То, что реально происходит, становится общественным событием только через свое медиальное отображение» (Больц, 2011: 49). Конечно, данное утверждение является гиперболой, но в качестве научной метафоры оно показывает противоречие, даже противо­стояние жизненных и медийных событий в эпоху расцвета элек­тронных СМИ.

Как известно, в коммуникативистике термин «медиа» означает средства связи и передачи информации различных типов — «от са­мых древних (языки жестов, дымов, барабанов, наскальных рисун­ков и др.) до наисовременнейших, образующих глобальные ин­формационные супермагистрали»³. В таком случае медийность следует понимать как категорию, непосредственно сливающуюся с технологией порождения и распространения сообщений. М.Ю. Ка­зак пишет в связи с проблемой анеализа медийных текстов и дис­курсов: «...медийность — опосредованность текста техническими возможностями передающего канала, зависимость семиотической организации текста от форматных свойств канала» (Казак, 2010: 87). E. Л. Вартанова, рассматривая термин «медийный текст», подчеркивает его «адресованность» (Вартанова, 2012: 9) (ниже в этом значении будет употребляться слово «адресность»), что, есте­ственно, применимо и к термину «медийность» в целом, хотя надо сразу подчеркнуть, что МТ — воплощение общих свойств медий­ного модуля, но не идентичный термин. Адресность МТ отражена в ключевой схеме коммуникативистики: коммуникатор (автор) — сообщение (текст) — реципиент (аудитория).

Иногда медийный текст представляют как нечто узкопро­фессиональное, техническое, технологическое, что не соответствует реалиям терминоупотребления. Например, известный теоретик медиаобразования А. Федоров пишет: «Текст медийный (media text) — сообщение (телепередача, видеоклип, фильм и пр.), изло­женное в любом виде и жанре медиа и предназначенное для одно­временного зрительного и слухового восприятия аудиторией»⁴. Думается, если вернуться к определению А. Федорова, тексты в СМИ пока преимущественно строятся на словесной основе, хотя принцип визуализации все активнее внедряется в медийный биз­нес. МТ для коммуникативистов всегда связан с синтетическим языком описания, в частности, с лингвокультурологическими ха­рактеристиками общения, о чем писала Т. Доброcклонcкая, под­черкивая, что «концепция медийного текста выходит за пределы знаковой системы вербального уровня» (Добросклонская, 2003: 29). Тем не менее вербально-знаковая основа коммуникации не вызывает сомнения. Вербальный медийный текст был и остается фундаментом журналистики как профессии. Художественный фильм, о котором много писали А. Федоров, С. Пензин и другие культуртрегеры, конечно же, обладает качествами публицистично­сти, медийности, но доля последней здесь мала по сравнению с информационными жанрами в СМИ. Думается, что и художественно-эстетическими жанрами при обсуждении проблемы МТ нельзя увлекаться. Есть смысл толковать концепт «медийность» бо­лее широко в семантическом поле «общение», но более узко в разго­воре о специфике журналистского творчества, опираясь в первую очередь на теорию массовых коммуникаций и на практику СМИ.

Медийность как общий знаменатель текстов, распространяемых с помощью массмедиа, можно, с точки зрения предварительного раз­говора о проблеме, понимать как их, текстов, универсальное свойство быть сжатым сообщением об актуальных и значимых событиях и фактах из жизни реальных людей. Концепт «медийность» можно трактовать и как новостийно-коммуникативную практику освоения текущей жизни с помощью обыденного опыта и знаний из различных сфер культуры. Признаком медийности служит также массмедийная и коммуникативная самоочевидность (конвенциональная аксиоматичность) функционирования правдивого высказывания о первичных событиях и атомарных фактах в социуме.

Речь в МТ идет о не всегда зафиксированной в документах, но обычно подразумеваемой «общественной договоренности» — пе­редавать по каналам СМИ достоверные факты и объективную ин­формацию о мире. Борьба за этот идеал легко просматривается в истории журналистики как науки. При этом, естественно, важнейшей стадией информационно-культурологического анализа оста­ется органический синтез всех элементов текста, соединение всех уровней текста в целостный образ того события, о котором идет речь в МТ.

Бытование категории «событийность» как основы медийности большинства текстов, функционирующих в СМИ, как сюжетного фундамента газетно-журнальной публицистичности, как состав­ляющей части медиаэстетики, даже художественности (она, ко­нечно же, имманентна медийной информации), думается, должен быть положен в основу целенаправленного «медиавоспитания» аудитории. В данной сфере принципиальное значение приобретает такой признак МТ, как смысловая ясность, доступность, связность. Естественно, нельзя утверждать, что это специфицирующий при­знак, таковых и вовсе может не быть как изолированных единиц, но специфика МТ состоит в том, чтобы данный признак, наряду с событийностью, сжатостью (лапидарностью), креолизованностью, адресностью, эмерджентностью и т.п., был включен в систему при­знаков, выделяющих данный тип текстов в массе иных культурных знаковых образований. Но дело даже не в признаках! Они могут быть одни и те же в разных типах текстов. Структуру МТ опреде­ляет характер связи признаков — элементов системы, место раз­ных видов и подвидов МТ в иерархии отношений внутри такой системы. Ядерным элементом в системе МТ современных репор­теров можно считать, на наш взгляд, событийность, основу новост­ного дискурса.

Событие в СМИ — это, с точки зрения идеала научности, то, что произошло в реальности, хоть на йоту изменило привычный ход вещей, изменило состояние дел в обществе, а если вспомнить словарное значение слова, то это «то или иное значительное явле­ние, факт общественной, личной жизни»⁵, о котором говорят люди и которое влияет на их жизнь. Другими словами, событие — это то, что произошло в определенное время в каком-то месте с определенным лицом или организацией, группой людей, произо­шло по каким-либо причинам, а также имеет более или менее значительные последствия. Исходя из определения Ожегова, в струк­туру события можно включить следующие элементы: имя события, его участников и свидетелей, детали, причины, следствия, время и место события. Однако журналист может включать в описание со­бытия не все его элементы. Мы видим в СМИ не столько само со­бытие, сколько его медийный образ⁶. Медийное событие по опре­делению не может быть равно событию жизненному, если иметь в виду жесткую схему теории отражения. Медийный образ события должен стремиться к максимальной точности отражения события жизненного, решительно отвергается теоретиками прямая ложь, но в информационном пространстве сосуществуют самые разные типы событий и их образов. События в СМИ с первых шагов прес­сы соединились с мнениями, злостными сплетнями, черным пиа­ром, грязными манипуляциями, а это всегда размывает границы между правдой и неправдой. Ученые (А. Цуладзе, Д. Ольшанский и др.) много писали о «создании» событий, мифологизирующих нашу жизнь. Разграничивая жизненные и медийные события, го­воря об их изоморфности, об их возможной похожести на другие, но в то же время и непохожести на то, что было раньше, мы долж­ны иметь в виду принципиальную невозможность философского толкования всех жизненных событий уже потому, что не все тайное становится явным. Идея похожести и одновременно непохожести событий согласуется с гегелевской диалектикой.

Событие неповторимо. Но оно может очень напоминать что-то ранее пережитое, увиденное, услышанное, прочитанное и т.п. Дежавю (дежа вю, “deja vu”) как психологическое состояние возмож­но интерпретировать с точки зрения особенностей нашей памяти. В личной жизни многие события вытесняются на периферию со­знания и в подсознание. Аналогично и в социальной жизни — то, что неприятно, уходит в глубины коллективного бессознательного. Многие исторические события стираются, а некоторые актуализи­руются в целях стабилизации общественного порядка. Тем более возможно говорить об однотипных социальных событиях, напри­мер, у многих ощущение дежавю возникало при упоминании о по­следних съездах КПСС в эпоху брежневизма, дублирующих закли­нания о неизбежной победе коммунизма.

Исторически изменчива, но и во многом объективна, бесспорна научная трактовка миссии массмедиа. Миссия прямо влияет на эво­люцию ММ. И столь же диалектический характер имеет научное толкование и обыденное понимание сущности медийного текста, его исторического функционирования в мировой культуре. Медий­ный текст, при всем многообразии и вариативности форм, моди­фикаций, един как концепт, и уже поэтому категория «медийность» должна считаться важнейшим межпредметным термином-связкой. МТ можно приравнять к тем понятиям культуры, которые цемен­тируют здание науки, способствуя диалогу цивилизаций. Это его МИССИЯ. Его важнейшие функции — соединять разные тексты под одним «зонтиком», служить посредником, модератором все­общего «форума», быть просветителем и воспитателем масс. Эту деятельность информатора-коммуникатора, отражающую каждый исчезающий день с его важными и неважными событиями как веху в жизни общества, и призвана описывать незаменимая в со­временных условиях глобально-типологизирующая система тер­минов, ключевым элементом которой и служит «медийность», а в определенной степени и ее носитель — ММ. Естественно, что репортер больше заботится не о глубинных структурах сознания, а об очевидных свойствах человека, о самоочевидном в жизни, об эксплицированных мнениях аудитории. Репортер не аналитик, хотя он постоянно думает о контенте, экономических и политиче­ских идеях и т.п. Но это иное «думание», иной тип обобщения фактов, нежели концептуализация и верификация фактов в науч­ной теории. У разных представителей СМИ и теории журналисти­ки разная методика, а иногда и миссия.

Надо еще раз задать вопрос: а есть ли сегодня особая миссия у журналистики и массмедиа в целом? Конечно же есть. Любая про­фессия объективно выполняет какие-то функции, можно смело утверждать, что миссия всех работников медиасферы обусловлена единой целью — знать о мире как можно больше, отбирать самое нужное и интересное для аудитории, на которую работаешь, но при этом помнить о высшем долге, о служении Истине, о соединении разнородной аудитории на платформе общечеловеческих ценностей. Миссия как идеал и предназначение журналиста не должна пони­маться узко, в смысле перечисления функций и свойств ММТ, но не должна и удаляться от реальности. Нет смысла в кодексах про­фессии и стандартах этики СМИ формулировать миссию профес­сии как предназначение «творить добро» или «постигать истину». Это всеобщие ценности, они должны специфицироваться с учетом конкретных задач и социального заказа каждой профессии. Цель журналистики — помочь людям в формировании научно-объективной картины мира с помощью конкретной злободневной ин­формации. Именно это креативное и неформализуемое целеполагание и делает незаместимым процесс общения, делает миссию коммуницирования признаком искателей каждодневной правды об общезначимых событиях.

В массмедийном дискурсе заложена идея спонтанности, синергетичности, существует, говоря метафорически, «гиперссылка» на архетип восприятия случайной информации, а тем самым в нем заложена и соответствующая программа декодирования неожи­данного сообщения, учитывающая непосредственный семантиче­ский контекст, миди-контекст культуры и отдаленный контекст, макроконтекст герменевтической традиции. Но при этом наличие общего идеала не отменяется плюрализмом ценностей и творче­ских установок авторов МТ.

Медийность и медийный модуль массовой культуры

Медийность является таким же неотъемлемым свойством ком­муникативных процессов, каким является художественность при характеристике свойств произведения искусства. Медийный мо­дуль (ММ), описывающий и реализующий духовные потенции ме­дийных текстов, функционирует в науке о массмедиа в качестве генерализирующего интегративного термина. ММ, будучи непол­ным синонимом термина «медийность», можно с большой долей упрощения сравнить с сосудом для жидкости. Если, например, мы изучаем «воду» (медийность), то «стакан» (ММ) показывает ряд свойств жидкости (примерный вес, способность принимать форму сосуда, прозрачность и т.п.). ММ не интересует нас как форма МТ, но термин полезен, думается, как технологическая ипостась катего­рии «медийность», более того, данный термин актуален в разговоре о проблеме конвергенции различных медиа-эффектов в массмедиа и конвергентности как свойстве МТ и МД. Модуль журналистики имплантирован сегодня в модуль массовых коммуникаций со все­ми плюсами и минусами процесса вживания. ММ — недавний термин. Он возник в ходе анализа массовых коммуникативных процессов, опирающихся на технические возможности СМИ и выражает стремление социума сохранить опыт каждодневной жиз­ни в краткой и доступной для «среднего» человека форме.

Модуль мировой журналистики, если мыслить в духе заявлен­ного информационно-культурного логико-дедуктивного глобализ­ма, претворяет в схемы научного описания («нарратива», если угодно!) все многообразие медийного творчества. Модуль как обо­значение какого-либо звена, узла в системе более общего целого, как отголосок слова «коэффициент» (постоянная величина), со­стоит (по нашей версии) из трех подсистем: 1. Подсистема социально-экономического развития. Это бинарная оппозиция «матери­альное — духовное». Иначе говоря, СМК — это часть не только идеологической надстройки, но и базиса общественной жизни, часть бизнеса (новость = товар), и одновременно СМК — это часть духовной жизни, в частности — масскульта, институт сохранения и распространения культурного опыта народов, институт воспита­ния, основанный на продаже культурного опыта. 2. Подсистема духовно-интеллектуального творчества (СМК как бинарная оппози­ция «творчество — ремесло, продуцирование — репродуцирование опыта). 3. Подсистема научно-ориентированного информирования масс. СМК как бинарная оппозиция «научно-объективное — обыденно-эмоциональное». Модуль (можно в данном случае употре­бить и привычный термин «модель») призван выразить именно глобализированное понимание мировой журналистики как части («узла») культуры, как системы «узлов связи» для диалога разных сфер бытия. Исходя из функциональной специфики рассматривае­мого вида деятельности, назначение «модуля» состоит в том, чтобы адекватно передавать факты реальности, скрупулезно фиксиро­вать событийно-бытийную структуру существования. Лингвокуль­турологическое оснащение модуля предполагает максимально строгое разграничение отдельного журналистского текста и других видов текстов, а также разграничение обычной речи и медийного дискурса. С языковой точки зрения, как давно отмечено россий­скими учеными, журналистский текст — это целостная организа­ция, построенная по законам естественного языка.

Рассматривая соотношение медийности и художественности, следует сделать одно замечание, которое помогает сразу же провести границу между этими понятиями. Художник имеет право созда­вать вымышленные, фикциональные (fictional) события, факты, образы, подчас намеренно перевирая известные истины; это счи­тается художественной условностью, которая может адекватно пе­редавать идеал ХУДОЖЕСТВЕННОЙ правды, а от журналиста общество ждет не фантазирования, хотя и это интересно, а макси­мально точного и непредвзятого информирования о реальных происшествиях и людях. Художественный образ, будучи централь­ным понятием теории искусства, служит ценностным критерием произведения, причем художественность в этом случае понимается не столько как «способность писать хорошо» (Достоевский), сколь­ко как особое свойство произведений искусства, авторы которых придумывают мир, образ которого может быть документален и пластичен, а может быть фантастичен и условен. Литературные ге­рои, сталкиваясь с реальными историческими фигурами или же будучи ими, действуют по законам художественности. Так, в рома­не Г Гессе «Степной волк» литературный персонаж Гарри Галлер беседует с литературным персонажем Гете, что не вызывает у чита­теля никакого дискомфорта; беседуют два персонажа, один из ко­торых носит имя великого писателя и похож на «исторического» Гете. МТ тоже не отказывается от условности. Например, в каком- нибудь сатирическом эссе, в фельетоне, памфлете и т.п. толстов­ская Анна Каренина может беседовать с реальным министром же­лезнодорожного транспорта, осведомляясь о причинах опоздания поездов. Но это будет именно художественная условность в медий­ном тексте, а не определяющий признак литературного жанра или вида медийности. Только динамическая система элементов целого может дать основания для обобщающего суждения о виде текста. Художественность обычно понимается как признак целостности авторской эстетической идеи, передаваемой всей совокупностью эле­ментов произведения, никак не сводимых к их сумме. В.И. Тюпа, говоря о соотношении художественности и целостности, уместно ссылался на М. Гиршмана и В. Соловьева, подчеркивая, что «пер­воисточник художественности — “созвучие души с объективным смыслом вселенной” (B.C. Соловьев), взаимозавершающее взаимо­действие двух целостностей: внутренней (личность со своей уни­кальной картиной мира) и внешней (универсум мира и жизни, все­сторонне объемлющий существование личности)» (Тюпа, 2001: 32).

Художественность в гораздо большей степени, нежели медий­ность, зависит от качества наррации. Повествование (нарратив) в литературе находится в центре системы признаков художествен­ного текста, этот элемент целого «управляет» его другими состав­ными частями (авторская речь, интонация, диалог, отчасти есть смысл упомянуть и о таких понятиях, как стиль, герой, язык, об­раз). Медийные нарративы обязаны быть фактуальными, как и на­учные, но, в отличие от художественных повествований, они не обязаны быть образными, «фикциональными». Пояснить сказан­ное можно элементарным примером: если поэт написал стихотво­рение о кентаврах, которые паслись на улицах Воронежа, то по­добный нарратив не вызовет гносеологического дискомфорта у читателя, были бы эстетические параметры произведения при­емлемы. Но если журналист принесет в газету заметку о тех же кентаврах, редактор обязан спросить о доказательствах, подтверж­дающих истинность удивительного факта: где фото, свидетели, показания ученых и т.п.? И если истинность МТ не будет подтверж­дена, СМИ не имеют морального права публиковать подобные со­общения.

Элементы научности в МТ естественны и необходимы, они не противоречат другим свойствам масскоммуникативных процессов (гедонизм, агитационность, оперативность), но существенно улуч­шают МТ. Научный модус познания присущ журналистике изна­чально, это конститутивный признак медийности, но элементы научного типа отображения действительности не могут занимать центральное положение в системе признаков МТ. В иерархии та­ких признаков оперативность, лапидарность и понятность важнее научности. Есть смысл, сопоставляя медийность и научность, упо­мянуть о характере экспрессивизации текстов. В науке внешние эффекты, визуальность, громкие заголовки, смелые неологизмы и т.п. не могут играть определяющую роль, как в МТ. Экспрессия научного текста иная, чем в текстах, созданных для массмедиа. В этом отношении для МТ можно считать релевантным признак внешней броскости. Естественно, необходимо принимать во вни­мание жанрово-стилевые особенности любого сообщения или дискурса. Научно-популярная публицистика ближе к науке, чем заметка, выступление ученого более терминологично, чем выступ­ление футбольного тренера; но в любом медийном жанре в той или иной мере присутствует рациональность, фактография, опора на данные научного знания, а не только на здравый смысл. Науч­ность и публицистичность идут в СМИ рядом, но первое свойство текстов не столь заметно, у него меньшая интенсивность, а часто и вовсе научный модус мышления автора спрятан в подтексте.

Тексты, созданные учеными, не всегда являются коммуникативно-направленными мессиджами. Такие тексты вполне могут не устаревать. Они могут долго пребывать в забвении, быть «под спу­дом», в столе ученого, а потом засиять новым блеском актуально­сти, чего не скажешь о большинстве текстов, циркулирующих в СМИ. Нормой ММ является одномоментность множества собы­тий, информация о которых быстро устаревает. Казалось бы, что подобный признак есть в искусстве: театральный спектакль не­повторим буквально, его сингулярность, на первый взгляд, подоб­на в чем-то событию наррации в газете. Но нет, сходство сугубо внешнее. Театр концентрирует дух искусства, сохраняет образы и эмоциональный колорит, а просмотр теленовостей подобен повтор­ному прослушиванию анекдотов. Нет неожиданности — нет и но­вости. Кроме того, спектакль сегодня легко сохранить в виде тек­ста, зафиксированного камерой, как и новости ТВ. Но снятые на пленку качественные спектакли, как и фильмы, не уходят в про­шлое так стремительно, как МТ. Конечно, есть жанры, очень долго сохраняющие эстетическую новизну и этическую актуальность (например, памфлет, эссе), но количественно они не преобладают и редко определяют характер эволюции СМИ. Новость — продукт скоропортящийся. Она в СМИ перестает быть «новостью», прода­ваемым товаром очень скоро, в считанные дни, аудитория вспом­нит ее только в контексте новых новостей.

Выводы

Сегодня наблюдается, особенно в трудах западных авторов (М. Кастельс, Дж. Гербнер), все больший крен в сторону коммуникативистики, а не конкретной теории журналистики. Рассмотре­ние проблем терминологии сквозь призму описания медийного общения представляется насущной научной проблемой, но влия­ние СМИ на общество не всегда абсолютно. И, тем более, оно не всегда благотворно. Поиск и осмысление фактов каждодневной рутинной действительности имеет в журналистике и в теории ком­муникаций статус «несущей конструкции», вокруг которой группи­руются иные новостные блоки. Кулыуролого-информационный анализ медийных текстов с большой степенью объективности вы­являет взаимосвязь двух подходов к МТ, в частности связь языка современного публициста и постмодернистской игровой природы публицистического текста.

Ядром понятия «медийность» и соответственно — медийного модуля, как было сказано выше, выступает система признаков тек­стов, порожденных в сфере массмедиа (событийность, лапидар­ность, экспрессивность, визуальная составляющая, оперативность и т.д.). Эти признаки присущи и ММ, и другим социокультурным модулям и типам культурных текстов, но степень активности, ин­тенсивности взаимодействия элементов различная, и характер со­четаний данных элементов в каждом случае разный.

Напрашивается вывод о статусе МТ в системе других текстов культуры. Он, в отличие от статуса науки, обусловлен в первую очередь событиями каждодневное™ и даже сиюминутности, а по­том уже историческими процессами и поисками долговременной перспективы. Поверхностного скольжения по жизни (в идеале) не может быть в научных текстах, а в художественных и медийных текстах это (в теории) возможно, хотя и не является достоинством. Глубина проникновения в суть явлений — критерий качества и МТ, и науки, и искусства. Но МТ более интересны современные. Примечательно, что к текстам прошлого века обращаются преиму­щественно специалисты, любители старины, а таких потребителей немного. Вчерашняя газета мало кому интересна.

В XX—XXI вв. кардинально меняется соотношение акцентов в семантических полях «событие — факт» и «мнение — оценка». Событие в реальной жизни может быть значительным и маленьким, случайным и запланированным, интересным и пошлым, празд­ничным и будничным и т.д. и т.п., но оно не может быть полной копией другого события, «оттиском» случившегося ранее, более того, оно не может быть воссоздано в слове или в образе абсолютно точно в силу самой природы медийной (вторичной) реальности. Анализ массмедийной событийности можно считать ядром логико-семантического анализа ММ. Событие в эпоху электронных СМИ стало соседствовать с квазисобытием, с постановочными мероприятиями, имитирующими жизнь. Факты стало трудно, а то и невозможно верифицировать. Это значит, что факт в журнали­стике даже в идеале перестает быть священной коровой. Осново­полагающая для теории массмедиа категория «медийность» напря­мую соотносится с таким понятиями, как МТ, «миссия», долг, честь, которые служат для практиков чаще всего ориентиром, мая­ком, линией горизонта. Честный рынок тоже не противопоказан журналистике. Но рыночные ценности не гарантируют победу ис­тины как высшей цели, не спасают потребителя от манипуляций. Особенно это касается политических текстов, которые так хорошо продаются на рынке властных отношений.

Примечания 

¹ В биологии понятие эмерджентности можно выразить так: одно дерево — не лес, скопление отдельных клеток — не организм. Например, свойства биологиче­ского вида или биологической популяции не представляют собой свойства отдель­ных особей, понятия рождаемость, смертность неприменимы к отдельной особи, но применимы к популяции или виду в целом. Подробнее см.: http://ru.wikipedia.org/wik

²  См.: Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь русского языка: В 3 т. Т. 2. М., 2006. С. 142.

³ Земляпова Л.М. Коммуникативистика и средства массовой информации: Англо-русский словарь концепций и терминов. М., 2004. С. 200.

⁴ Федоров А.В. Словарь терминов по медиаобразованию, медиапедагогике, ме­диаграмотности, медиакомпетентности. Таганрог: Изд-во Таганрог, гос. пед. ин-та, 2010. С. 64.

⁵ См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка / под ред. Л. Скворцова. 25-е изд., испр. и доп. М.: ОНИКС, 2006. С. 992.

⁶ PSYlive.ru. Интерпретация события. Режим доступа: http://www.psylive.ru/articles/8462_interpretaciya-sobitiya.aspx

Библиография

Вольц Н. Азбука медиа. М.: Европа, 2011.

Вартанова Е. О необходимости модернизации концепций журнали­стики и СМИ // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2012. № 1.

Добросклонская Т. Медиатекст: теория и методы изучения // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2003. №2.

Казак М.Ю. Медиатекст как открытый тип текста // Стилистика се­годня и завтра: медиатекст в прагматическом, риторическом и лингво­культурологическом аспектах. Докл. Междунар. науч. конф. М.: Ф-т жур­налистики МГУ, 2010.

Савчук В. Конверсия искусства. СПб.: Петрополис, 2001.

Поступила в редакцию 12.02.2013