Поиск ответственной журналистики (по мотивам круглого стола)

Раздел: Современная журналистика: тематика и проблематика

В рамках Международной научно-практической конференции, традиционно проводимой на факультете журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова как рассмотрение итогов деятельности прессы РФ в минувшем году, проходил круглый стол «Современные российские СМИ: поиск ответственной журналистики». Состоявшийся там разговор интересен для научного сообщества целым рядом моментов. Предлагаемая публикация знакомит читателей с ними на основе сокращенной версии записанных выступлений.

Тема, проблемы, участники

Вместе с новыми коммуникационными технологиями в нашу жизнь вошли понятия «интерактивность», «мультимедийность», «социальные сети», «блоги», «творчество-в-процессе-коммуницирования» — виртуальная реальность стала реальностью, стороной нашего бытия. И в среде журналистов появились вопросы: а нужна ли будет обществу в новых условиях их профессия? Выдержат ли массовые информационные потоки, организатором и конструкто­ром которых журналистика выступает уже несколько веков, жест­кую конкуренцию с половодьем стихийно возникающих текстов, моментально распространяющихся в информационном простран­стве с помощью «цифры»? Повседневная действительность говорит о том, что основания для беспокойства есть: качество массовых информационных потоков все чаще вызывает нарекания со сторо­ны граждан, а образ журналиста постепенно превращается в глазах общества в образ журналюги — ангажированного, беззастенчиво­го, безответственного медиадельца.

Под влиянием описанных обстоятельств и родилась тема наше­го круглого стола. Ключевым для организаторов стало понятие «ответственная журналистика». На обсуждение были предложены следующие вопросы:

1. Ответственная журналистика: есть ли она сегодня?

2. Какие социальные силы, какие структуры в России заинтере­сованы в ответственной журналистике?

3. Позволяет ли современная система российских СМИ реали­зовать принципы ответственной журналистики?

4. Влияют ли новые технологии на степень свободы и ответст­венности журналиста?

5. Способно ли российское журналистское сообщество содей­ствовать укоренению ответственной журналистики?

В работе круглого стола участвовали 52 человека. В качестве экспертов по рассматриваемым проблемам были приглашены ав­торитетные представители журналистского цеха: Ю.В. Казаков (председатель палаты медиааудитории Общественной коллегии по жалобам на прессу), А.В. Колесниченко (ред. отдела газеты «Новые Известия»), Е.В. Письменная (обозреватель газеты «Ведомости»), А.К. Симонов (президент Фонда защиты гласности), Д.В. Соколов-Митрич (зам. гл. ред. журнала «Русский репортер»), Л.О. Телень (гл. ред. сайта радио «Свобода»). Вели обсуждение Ю.В. Казаков и А.К. Симонов.

«Ответственный — не белый и пушистый» 

Ю. Казаков:

— Для начала вводная реплика к нашему разговору. Мы собра­лись, чтобы обсудить тему ответственности журналиста не как правовую, а как профессионально-этическую проблему. А потому давайте выделим как важный момент типичную для этого поля си­туацию: столкновение представлений об ответственности, задавае­мых журналисту нормативно — и вменяемых работодателем. За этой ситуацией — столкновение, часто сшибка двух корпораций: «горизонтальной» (как правило, это журналистская ассоциация, журналистский союз: с определенными ценностно-нормативными представлениями о должном, желательном и недопустимом) — и «вертикальной». Она обнаруживает себя и на рабочем месте жур­налиста, и в примыкающем к этому месту пространстве профессио­нального действия. Это на нее, на эту корпорацию, журналист работает в меру таланта, сил и усердия, от нее получает средства на существование и содержание семьи. В «вертикальной» корпора­ции действуют законы конкуренции, работы на опережение, здесь ожидают победы в гонке за вниманием читателя, зрителя, слуша­теля; здесь торжествует практичная, а иногда и циничная установ­ка на цель, а не на ценность (в том числе, в режиме прямой, ди­рективной команды владельца руководителю «своего» СМИ), далеко не всегда находящая не просто общий язык, но и точки со­прикосновения с достижительностью нормативной. Хотим мы того или нет, но «вертикальная» корпорация появляется и начинает пы­таться устанавливать свои законы и правила собственным корпо­рантам везде, где на месте тоталитарной системы появляются демо­кратия и частный бизнес. При этом журналист обнаруживает себя встроенным в бизнес-интересы (и ладно, когда только в «бизнес-»).

Так что весьма существенным для нас становится вопрос: какие законы, нормы и правила устанавливает эта корпорация, и на ка­кие из этих законов, норм и правил соглашается журналист, состо­ящий в той или иной «горизонтальной» корпорации. Как и каким образом он минимизирует угрозы и риски, попадая между жерно­вами двух не совпадающих долженствований?

Л. Телень:

— Вопрос действительно существенный. Когда говорят об от­ветственном журналисте, это не значит, что он весь белый и пуши­стый, всю жизнь только и делает, что придерживается высоких принципов. Скажу честно: я, как и все, следовала своим принципам не всегда, случалось, шла на компромиссы. По разным причинам. О чем-то совсем не жалею. О чем-то до конца жизни буду жалеть. Но я стараюсь заниматься ответственной журналистикой. Думаю, что каждый из нас тоже старается. И вот это слово «старается» яв­ляется очень важным, даже главным, наверное.

Что такое «ответственная журналистика»? Думаю, термин «ответ­ственность» так или иначе проявляет себя в нашей жизни каждый день. По-разному — в зависимости от той должностной ступеньки, которую мы занимаем. Ответственность — это качество профес­сии. Это как умение складывать слова, как знание орфографии, знание законов. Оно входит в понятие «профессионализм». Для редактора ответственная журналистика начинается с подбора ко­манды — кого он возьмет: людей, которые мотивированы только на зарабатывание денег, или тех, у кого есть еще какая-то мотивация? Дальше — это умение противостоять давлению собственника, будь то государство или частное лицо. Если говорить о пишущем жур­налисте, то для него ответственная журналистика начинается с вы­бора места работы.

Александр Абрамович Кабаков сказал, что люди в нашей среде делятся не на красных и белых, либералов и консерваторов, не на правых и левых, а на порядочных и непорядочных. Наверное. Но из этого вовсе не следует, что журналистика умерла, что нет ответ­ственных журналистов, что все предали, продали, пристроились, а те, кто не пристроился, те страшно завистливы, потому что они не успешны. Я не люблю такие разговоры. Все намного сложнее, если вникнуть в обстоятельства нашей жизни. Что тут имеется в виду?

Во-первых, общественно-политическая ситуация, в которой мы находимся. На мой взгляд, способность сопротивляться окружаю­щей действительности тоже входит в понятие «профессионализм». Как у балерины должны быть хорошо растянутые мышцы и высо­кий подъем, так и у журналиста должен быть определенный уровень сопротивляемости по отношению к государственным, политиче­ским, бюрократическим структурам, которые стремятся заставить журналистику действовать в своих интересах. Это относится не только к России. Похожее происходит везде. Просто в нашей си­туации все выглядит много острее. Конечно, журналист зависит от окружающей обстановки. Но, чем лучше он выполняет свой обще­ственный долг, тем больше меняется эта самая обстановка в обще­стве. Вспомним 89 год. Что произошло? Только одно слово, ска­занное Горбачевым, изменило все — это слово «гласность». Ничего более не потребовалось.

Вторая болевая точка для нас — взаимоотношения журналиста, главного редактора и собственника. Если говорить о частных вла­дельцах, сегодня для самых крупных игроков журналистика — не­профильный бизнес, поэтому здесь, в «вертикальной корпорации», как ее определил Юрий Казаков, ставятся совершенно другие, иногда очень далекие от миссии журналистики задачи — полити­ческое влияние, победа в конкурентной борьбе. Не все здесь так прямолинейно, как кажется.

Третье обстоятельство — отношения непосредственно в редак­ции. Атмосфера внутри редакции — тоже характеристика степени ответственности журналистики. Как семья — ячейка общества, так редакция — ячейка нашей профессиональной среды. До середины 90-х большинство редакций у нас в стране являлись, можно ска­зать, школами журналистики. Они воспитывали журналистов вы­сокого класса — это «КП», «Известия», «Коммерсантъ». 96-й год стал решающим для российских редакций по части ответственности и безответственности. Я помню материал «Кто усыновит Чебураш­ку?», который был уже в гранке. Там на полном серьезе разбира­лось, кто такой Чебурашка, почему у него нет мамы и папы, а есть только один друг — и тот Крокодил. Публикация этого материала могла серьезно навредить Эдуарду Успенскому. И вся вменяемая часть коллектива «Комсомолки» встала просто насмерть. Материал в «КП» опубликован не был. А вот совсем другой пример. За что уволили из «Известий» Рафа Шакирова? За то, что газета опубли­ковала фотографии из Беслана. И редакция это увольнение про­глотила! Не удивительно, что в дальнейшем «Известия» стали раз­виваться по другой траектории.

Когда в нашей профессиональной среде начинают говорить о таких вещах, идет болезненная реакция. Вспомним недавнее вы­ступление Парфенова. Ведь то, что он сказал, — это то, о чем так­же думает едва ли не каждый из нас. Реакция профессиональной среды была очень резкой — помните? «Он нарушил корпоратив­ную этику, он набирает очки, это не просто так, это пиар...»

Почти всегда, когда от журналиста требуют соблюдать корпора­тивную этику, из этого следует, что он должен промолчать о чем-то или сказать какую-то гадость. Не дело отождествлять этику про­фессиональную с этикой корпоративной! На мой взгляд, понятия «корпоративная этика» в журналистике вообще быть не должно.

И четвертый момент: сегодняшняя ситуация поляризует журна­листское сообщество. С одной стороны есть журналисты, занима­ющие охранительную позицию, которые готовы выполнять любые поручения государственных структур. А на другом полюсе образу­ется противоборствующая журналистика. И поскольку возникает противостояние, мы можем позволить себе, отстаивая свою точку зрения, не проверять факты, не выяснять другую позицию, не за­мечать то, что не укладывается в нашу концепцию. Возникает бар­рикадное ощущение журналистики, когда журналист вместо того, чтобы быть профессионалом своего дела, становится борцом на баррикадах. Это чрезвычайно опасно, потому что журналистика тем самым перестает выполнять свою главную миссию — давать обществу честную, правдивую информацию о происходящем. Тем самым она становится безответственной.

А вообще-то в любую эпоху в профессии есть те, кто ведет себя безответственно, и те, для кого журналистика немыслима без со­знания своего долга перед читателем. И похоже, что количество ответственных журналистов является некой константой.

Е. Выровцева (Поволжская социально-гуманитарная академия, Самара):

— Между прочим, у нас в Самаре была конференция «СМИ в период выборов». Она показала: на этапе, когда противостояли мэрия и область, журналистика была жива, потому что как бы су­ществовало поле борьбы. Сейчас все тихо-гладко. Журналист сей­час, соглашаясь на работу в редакции, принимает установленные правила игры (ну, например, обслуживание власти) и несет ответ­ственность только перед тем, кого он обслуживает. Это и есть дик­тат «вертикальной корпорации».

Мне кажется, ответственность — критерий качественной журна­листики. Снижение уровня качественности — это и есть снижение ответственности.

Б. Лозовский (Уральский федеративный университет, г. Екате­ринбург):

— Хорошо бы еще учитывать и то, как меняются условия суще­ствования ответственной журналистики. На зачете по этике спра­шиваю студента: «Так к чему мы пришли сегодня?» Отвечает: «А к тому, что чем больше этики в работе журналиста, тем меньше его зарплата». Можно в такой ситуации быть «белым и пушистым»?..

О. Скибина (ОГПУ, Оренбург):

— А мне вспоминается «Остров Сахалин». В предисловии к нему Чехов написал: «Мы сгноили в тюрьмах миллионы людей. Сгноили без слез и сожаленья». Он не сказал: «вы» сгноили, хотя мог бы. Вот когда мы начнем обращать к себе это «мы сгноили», начнем пони­мать, что журналисты тоже причастны ко всему, что в обществе происходило и происходит (это «мы» сгноили в тюрьмах людей, это «мы» были причастны к ГУЛАГу), тогда слова про ответствен­ность перестанут быть частью общего разговора. И еще одна цитата из Чехова: «Моя святая святых — это свобода от силы и лжи, в ка­ких бы формах они ни выражались».

«Мы внутри нашей аудитории...»

Е. Письменная:

— «Ведомости», где я работаю, — деловая газета, хотя в послед­нее время все больше и больше пишет про политику. Эта инфор­мация стала к нам сама стекаться. До того я работала в разных газе­тах и опробовала ответственность на своей практике, так что теперь могу не думать про нее каждый день, а просто работать. Вот и ра­ботаю: пишу ежедневно одну-две заметки, пятнадцать интервью в месяц. В этом мэйнстриме невозможно все время держать в голове мысли про собственника. Считаю, если в редакцию приходят жур­налисты, которые осмыслили этику, — дальше их спасет от этиче­ских ошибок уже сама технология. Что бы ни говорили, а мы в ре­дакции все-таки должны делать бизнес. Наш бизнес — продавать информацию. Чем больше наша аудитория, тем больше мы долж­ны. Сейчас, например, мы не просто пишем заметки, но делаем мультимедийные пакеты. Я пишу заметку, пишу версию на сайт. Параллельно проверяю ее, диктую на радио... Времени на раз­мышления просто нет. Нужно сообщить информацию первым, быть впереди журналистов других изданий. А для этого надо ее раз­добыть, надо ее доказать, потому что по технологии мы не должны ограничиваться одним источником. У нас есть внутренний стан­дарт: проверка как минимум на двух источниках. Нарушишь стан­дарт — редакции придется потерять потом много денег на разби­рательство с бизнесменами в суде. Поэтому все наши конфликтные работы просматривает юридическая служба. Бывает, что мы давно знаем новость, но не можем ее напечатать, так как нет второго ис­точника. Нужны минимум два источника, а лучше, чтобы их было больше. А еще лучше, чтобы источник назвал свое имя (к сожале­нию, так получается не всегда).

Значит, моя ответственность в чем? Чтобы я соблюдала техноло­гический стандарт — это первый шаг к качественному результату. Но это еще не все. Мы же сейчас работаем в условиях Интернета, у нас сайт сегодня читают больше, чем газету. Так что когда я пишу заметку, я сразу выбрасываю ее на сайт, не держу до публикации в номере. И тут же идет отклик. Моя ответственность в том, чтобы сразу же на него реагировать. Ведь читатели могут поставить во­просы, о которых журналист вообще не задумывался. Бывает, что мы можем переформатировать первую полосу только потому, что на сайте вдруг возникает взрыв дискуссии на тему, которая нам ка­залась не важной. Скажем, мы написали о том, что Генпрокуратура разработала законопроект о фирмах-однодневках. И вдруг за два часа 500 отзывов. Выясняется, что этот законопроект бьет по всему малому бизнесу. И ты понимаешь: вот он, топ!

Иногда нам ставят в упрек, что у нас нет летучек. Но нам они уже не нужны! Мы непосредственно отвечаем перед теми людьми, для которых пишем свои сообщения. Нам не нужен отдел писем: мы постоянно в контакте с аудиторией. Огромное спасибо Интер­нету за обратную связь. Такого раньше никогда не было. Мы внутри нашей аудитории, она работает вместе с нами!

В. Мансурова (Алтайский университет, Барнаул):

— Я согласна с Евгенией, что технологизм в современной жур­налистике имеет очень большое значение. Но он приносит свои плоды, когда им овладевает человек высокообразованный, у кото­рого профессиональное сознание соответственно сформировано.

А это само собой не приходит. Сейчас перед нами очень сложная задача: как в сроки подготовки бакалавров вписать ту огромную культуру, которой должен владеть журналист? В этом году было 35 лет, как мой курс окончил Уральский университет. И мы прове­ли ревизию: кто же вышел с нашего курса? Оказалось, что в про­фессии остались те, кто учился на 4 и 5. «Троечников» нет. Вывод определенный: надо совмещать в учебном процессе освоение тех­нологий, ориентацию на стандарты качественного медийного про­дукта и формирование чисто человеческой добросовестности, от­ветственного, творческого отношения к тому, что ты делаешь.

А. Колесниченко:

— Тот, кто производит машины, знает: если машина не столько ездит, сколько ломается, — значит, она плохо сделана. То же самое можно сказать применительно к нашей профессии. Тот, кто делает газету, журнал или любое другое СМИ, должен качественно отби­рать темы, качественно их подавать — качественно выполнять свою работу. Это и значит делать ответственную журналистику. Тогда совесть может быть спокойна относительно того, как наше слово отзовется. Что касается того, чего не делать, мне кажется, это не так важно. Ограничения есть в законе, они, наверное, нуж­ны. Но многие существующие запреты не по делу. Главный вопрос не в том, чего не делать, а в том, что и как делать? На сегодняшний день это у нас не всегда получается хорошо. Почему, например, бе­рет печать сюжеты типа свиного гриппа? Писали-писали про него, а его так и не увидел никто (или почти никто). А вспомните реко­мендации газет во время кризиса насчет того, куда вкладывать деньги. Если следовать этим рекомендациям, то можно наверняка остаться без денег. Одна из выпускниц журфака, ушедшая из жур­налистики в другую профессию, сказала как-то, что средства мас­совой информации не есть средства информации. Категоричное утверждение, но основания для него наша пресса дает. И что с этим делать, пока у меня нет ответа.

«Репутация — измерение ответственности»

А. Симонов:

—   Мне бы хотелось включить в систему наших размышлений еще одно понятие. Как ни странно, до сих пор оно не прозвучало ни разу. Говоря об ответственной журналистике, никто не вспом­нил про репутацию. Вопрос заключается в том, что все рассказан­ные Людмилой Телень истории упаковываются в разный уровень репутации. Ведь репутация — это фактически измерение ответ­ственности. Да, в свое время школы журналистики в средствах массовой информации рождались ровно потому, что там были се­рьезные газеты с серьезной репутацией. «Комсомольская правда» была газетой с репутацией, «Известия» были газетой с репутацией, «Московский новости» были газетой с репутацией, да еще какой в конце 80-х годов! А сегодня сколько осталось газет с репутацией?.. А как обстоят дела с репутацией журналиста внутри газеты? Суще­ствует репутация отдела, когда здесь создан микроклимат, опреде­ляющий какие вещи можно делать, а какие нельзя? Существует репутация на уровне друзей и коллег? Это серьезный фактор. От него зависит, понимаю я или не понимаю, что делает мой коллега; принимаю или не принимаю то, что у него получилось. Может ли коллега на меня рассчитывать в том или ином случае или не мо­жет? На сегодняшний день у меня такое ощущение, что мы скати­лись до существования понятия «репутация», по сути, только на изначальном, личном уровне: чувства собственного достоинства и чувства ответственности перед минимумом коллег — и не факт, что работающих в одном с тобой издании.

А теперь несколько слов о взаимоотношениях журналистов с владельцами. Любопытную историю я наблюдал, когда бизнесмен Александр Лебедев купил значительную часть «Новой газеты». На первых порах у него возникло невероятное чувство ответственности, естественное для собственника. Он завел отдельно от редакции целый маленький отдел, чтобы читать газету. Да не просто читать, но еще и вырабатывать отношение Лебедева к опубликованным материалам. И время от времени этот бред печатался на страницах «Новой газеты». Лебедев высказывался против издания, собствен­ником которого он был, и считалось, что это — свобода слова. Дми­трий Муратов, редактор «Новой», над этим посмеивался. Я как-то его спросил: «Зачем ты это печатаешь?» Ответ был: «Собственник имеет право. Учредитель имеет право. Если он считает публика­цию слишком острой или слишком пошлой, то может высказаться и объяснить, что он думает иначе». А когда Лебедев обвыкся в роли владельца, он попросту бросил всем этим заниматься, нашлись со­вершенно другие формы взаимодействия владельца и редакции. Это я говорю к тому, что на самом деле культурного владельца в наших условиях можно учить. Его надо воспитывать, с ним надо работать. И некоторые из них оказываются не безнадежны. Да и с читателем надо работать!

Ю. Казаков:

— Вот и еще одна проблема обозначилась. Если речь зашла про медиаобразование, тот тут наша страна, мне кажется, пока мало продвинулась. Приходится говорить (был бы рад ошибиться!), что мы все еще имеем дело с обществом, у которого нет глубокого по­нимания того, что такое журналистика и в чем ее назначение.

И. Филатова (факультет журналистики МГУ):

— Тут основное — отдать себе отчет, в чем состоит миссия журна­листики. Будет такое понимание — будет ясно и то, как формиро­вать ответственную журналистику. Западные журналисты, например, имеют целые организации в рамках Международного союза жур­налистов, обладающие этической инициативой. Они организуют акции, направленные на то, чтобы разъяснять и отстаивать права журналистов — прежде всего перед собственниками. Потому что главную угрозу для профессии они видят все-таки в коммерциали­зации СМИ.

И еще важный момент: невозможно всерьез рассуждать об от­ветственности, если не говорить о механизмах возложения ответ­ственности. Когда идет речь об уголовной или административной ответственности, — там все понятно, она вменяется извне. А вот ответственность этическая, моральная — совсем другое дело. Она самовозлагается, когда у человека есть сознание, есть представле­ние о роли своей профессии в обществе и своем долге, когда есть совесть. В этом случае человек, которого подвело его чувство от­ветственности, способен испытывать угрызения совести, нрав­ственные страдания. Внешнее же воздействие здесь ограничивает­ся демонстрацией отношения профессиональной общности к его проступку, а это — вопрос функционирования системы саморегу­лирования СМИ.

Ю. Казаков:

— Тема ответственности (и безответственности) журналиста се­годня и у нас имеет привычным продолжением тему саморегулиро­вания медиа, а с ней в том числе — тему качественных профессио­нально-этических ориентиров, этических кодексов. Мне все-таки представляется, что некий единый кодекс профессиональной этики журналиста — если мы говорим о кодексе работающем — принци­пиально непредставим и в мировой журналистике, и в России. То же относится и к единому кодексу СМИ, медийному кодексу. На огра­ниченной, «своей» площадке (газета, например, у которой есть свой читатель, тот, ради которого вырабатывается формула ответствен­ности) такой кодекс может родиться, может заработать. Не содержа­щая элементов вранья (пусть даже из самых благих побуждений), рабочая, т.е. действительно исполняемая формула кодекса у нас пока может быть только локальной. Большей по формату, меньшей ли, но неизбежно локальной.

Д. Соколов-Митрич:

— Пожалуй, я соглашусь с этим. Согласен и с Евгенией Пись­менной — в том, что чем больше журналист в практике, тем мень­ше он задумывается об ответственности. Технологии, создаваемые успешными СМИ, сами по себе определяют степень ответствен­ности, которая позволяет изданию существовать. Если СМИ будет жить по каким-то абсолютно безответственным нормативам, оно просто долго не протянет. Я в профессии уже пятнадцать лет и не раз задумывался об ответственности в конкретных случаях. Понял, в частности, что позиция журналиста может быть как проявлением ответственности, так и проявлением безответственности. Если че­ловек куда-то приезжает делать репортаж и видит нечто, опровер­гающее его жизненную позицию, а он эту позицию сохраняет, то он в данном случае ведет себя безответственно по отношению к чита­телю. Должен сказать, что я за пятнадцать лет не раз менял взгляды под воздействием новой информации и считаю, что это нормаль­но, это процесс взросления человека. Если журналист всю жизнь придерживается той точки зрения на мир, которая сложилась у него в двадцать лет, то он просто не развивается. И это касается самых разных сторон жизни, в том числе взаимоотношений с хозяином СМИ, с редакцией. Лет через десять может оказаться, что журна­листика будет состоять из автономных единиц, автономных авто­ров или группы авторов, и понятие «редакция» исчезнет. Нередко уже сейчас блоги собирают куда большую аудиторию, чем СМИ. Уже сейчас вырабатываются «технологии по зарабатыванию»: че­ловек что-то написал и предлагает всем желающим заплатить за это — так же, как артист, выступая на улице со шляпой. Это ин­струмент независимости и может статься, что со временем он бу­дет иметь огромное значение. Понятие ответственности журнали­ста несколько изменит свой смысл, но не исчезнет. Потому что не исчезнет адресат журналистской информации, читатель. Если ты держишь связь с читателями, ты перед ними ответственен и дол­жен понимать это, иначе окажешься в пустоте. Я могу привести в качестве примера журнал «Большой город». Он поднялся на том, что держал прочную связь с читательским интересом, который вы­явил и на который ориентировался. Потом туда пришел коллектив с другим пониманием ответственности — не перед читателями, а перед собой, направлять деятельность стали не читательские, а свои интересы. В итоге я лично, как и многие, перестал читать журнал «Большой город». Он растерял аудиторию. И произошло это имен­но потому, что прервалась связь с читателем, журналисты переста­ли слышать его голос, стали по отношению к нему безответными и в этом смысле безответственными. На мой взгляд, понятие ответ­ственности не надо героизировать, это вопрос владения профес­сиональными технологиями, обеспечивающими качество работы.

С. Распопова (Московский государственный университет печати):

— Дмитрий известен тем, что выступает и в качестве блогера, и в качестве колумниста, и в качестве репортера. Скажите, пожалуй­ста, — во всех этих проявлениях Вы себе равны? Или где-то для Вас степень социальной ответственности выше?

Д. Соколов-Митрич:

— Мне кажется, чем жанр ближе к реальности, тем больше от­ветственности. Я, честно говоря, сам не рад, что мне приходится писать колонку. Потому что ее можно сделать, исходя из ранее на­копленных представлений об окружающем мире, а они далеко не всегда могут быть достоверными, соответствовать сегодняшней реальности. Другое дело — репортаж. Это наиболее ответственный жанр. Когда ты едешь делать репортаж и видишь все своими глаза­ми, то, во-первых, сама реальность не даст тебе соврать. Во-вторых, если ты начнешь врать, то нарушится логика словопостроения текста.

Ю. Казаков:

— Заметим: все чаще в наших выступлениях звучит тема блогов и блогеров. Я услышал это, и мне это кажется важным. Блоги поя­вились в интернет-пространстве независимо от СМИ, но сейчас между ними возникло взаимодействие. Видимо, так идет развитие структур и субъектов информационного пространства. Благотвор­но или опасно для журналистики это взаимодействие? Напомню читаный многими текст Юрия Батурина, который называется «Новости с плоской земли», — как и книга Ника Дэвиса, о кото­рой рассказывает Батурин. Речь там идет о том, что журналистика, обязанность которой, как принято думать, состоит в том, чтобы говорить правду, в сегодняшних условиях теряет такую способ­ность и постепенно превращается в фабрику лжи. Может ли вос­препятствовать этому работа блогеров? Или их усилия, напротив, усугубляют ситуацию, стирая границу между журналистикой как профессиональной деятельностью, призванной поставлять обще­ству достаточно надежное знание о реальности, и свободной игрой ума, создающей реальность виртуальную?

Мне лично показалась достаточно точной прозвучавшая здесь реплика о том, что ответственность за надежность информации и есть то качество журналистской профессии, которое делает ее не­заменимой, как бы ни изменялась форма ее организации. Рискнем сегодня остановиться на этом?..

Мысли по поводу

Ход обсуждения на круглом столе был похож на эстафету: подхва­тывая разговор, участники продолжали основную тему, акцентируя внимание на новых ее аспектах. И вдруг возник острый дискусси­онный момент. Попросила слова молодая девушка (представилась коротко: «Олеся») и задала вопрос: «Можем ли мы вообще утверж­дать существование профессиональной этики как таковой, если говорим отдельно об этике деловых изданий, качественных изда­ний? Похоже, что этика разделена так же, как издания, — по целе­вым аудиториям. Тогда получается, что от изданий, рассчитанных на аудиторию, у которой уровень этического развития ниже, чем у интеллигенции, вообще особой этики не требуется. Если в газете «Твой день» ввести какую-то этику, — издание перестанет зани­мать свою нишу!».

Реакция не заставила себя ждать. Существо ее выразили слова Людмилы Телень: «Студентка магистратуры Высшей школы эко­номики, которая работала в газете «Твой день», рассказывала мне о технологии, используемой этой редакцией для получения ин­формации: они покупают истории болезней в «Склифе». Девушка занималась этим несколько лет подряд. Это журналистика?! Нет, это нечто другое...».

Рассуждения о том, что значит «другое», развития не получили. Это можно понять: связь их с темой ответственной журналистики не вполне очевидна. Между тем она есть. Олеся своим вопросом «попала в яблочко»: он высветил по крайней мере две из актуаль­ных исследовательских проблем, восходящих к этой связи. Первая из них — проблема существования единого этического основания про­фессии журналиста. Есть таковое или нет? Иначе говоря, есть ли у профессии журналиста общий нравственный смысл, в котором про­являет себя ее миссия? Если есть, — тогда почему не «работают» единые кодексы этики, создаваемые на его основе? А если его нет, — что может удержать журналистику «на плаву» как социальный ин­ститут, как профессию, как творческую деятельность в ситуации растущей конкуренции с социальными сетями? Не ответственность ли за качество выполнения миссии выступает гарантом надежно­сти ее информационных продуктов и тем самым делает ее незаме­нимой? В этом случае одной из первостепенных забот общества должно быть создание условий, способствующих укоренению ответ­ственной журналистики.

Вторая проблема, обнаруженная дискуссией, касается векторов ответственности в журналистских коллективах тех изданий, кото­рые занимают разные ниши. Нравственные аспекты их деятельно­сти пока слабо изучены. Чем отличается профессиональный долг журналиста, работающего в желтой прессе, от профессионального долга журналиста качественной газеты? В чем их общее и где на­чинаются различия? И с чем может быть связана ответственность журналиста таблоида, если допустить, что она есть?

Наш круглый стол в очередной раз «расставил буйки» в профес­сиональной среде — метки для новых обсуждений. И между про­чим напомнил о том, что в подобные обсуждения важно включать и студентов. Все мы «родом из детства» в плане человеческих отно­шений и личностного развития. Что до плана профессионального, то все мы чаще всего — с университетской скамьи. Ответствен­ность профессионала формируется исподволь, через дело, через взаимодействие коллег, через рефлексию по поводу дела. А начи­нается — именно с университетской скамьи.

Поступила в редакцию 04.05.2011