Определение критериев творчества в произведениях периодической печати

Раздел: Дискуссия

В статье рассматривается проблема определения критериев творчества в произведениях периодической печати в аспекте авторского права с целью выяснения четких признаков, по которым можно было бы определить наличие творческой составляющей в журналистском произведении для отнесения его к объектам авторского права. В статье указывается, что таким признаком может быть наличие в произведении как минимум трех связанных между собой смысловых единиц, как минимум одна из которых должна содержать анализ, прогноз, комментарий.

Приступая к рассмотрению вопроса о критериях творчества в авторском праве применительно к произведениям периодических печатных изданий, стоит отметить, что этот вопрос имеет краеугольное значение. Прежде всего потому, что практически всегда решение о том, охраняется ли литературное произведение автор­ским правом, принимается на основании того, является ли оно плодом творческого труда. Это вполне естественно: главным усло­вием охраны произведения авторским правом российское законо­дательство считает творческий вклад, внесенный в него автором. Этот вклад являлся одним из важнейших оснований возникнове­ния и защиты авторских прав в советском законодательстве, в рос­сийском “Законе об авторском праве”, является им и в ныне дей­ствующей IV части Гражданского кодекса РФ. Есть творческий вклад — есть основания говорить о защите произведения автор­ским правом, нет творческого вклада — произведение не более чем результат технической работы, на который авторское право не рас­пространяется.

Вместе с тем в современном законодательстве, а именно в IV час­ти Гражданского кодекса, а также в законах, ныне утративших силу, законодатель, ссылаясь на творческий вклад как на необхо­димое условие возникновения авторских прав, четких критериев и определений творчества не дает. Именно поэтому проблеме твор­чества в авторском праве всегда уделяли большое внимание такие исследователи, как М.В. Гордон, Н.А. Райгородский, В.И. Серебровский и многие другие (Ионас, 1963: 10). Однако большинство исследований имели нефундаментальный характер. Крупные са­мостоятельные работы на эту тему были опубликованы лишь В.Я. Ионасом, который в 1963 г. выпустил книгу “Критерий твор­чества в авторском праве и судебной практике”, а в 1972 г. — “Про­изведения творчества в гражданском праве”. С тех пор обширных фундаментальных изданий по данной тематике не выпускалось, во­прос творчества в авторском праве применительно к IV части Гражданского кодекса рассматривается лишь в комментариях к нему Э.П. Гавриловым и отчасти В.А. Хохловым в учебнике 2008 г “Авторское право: законодательство, теория, практика”.

Если рассматривать уже существующие подходы к критериям творчества в авторском праве, то можно констатировать некоторые расхождения между современным российским авторским правом и советским. Долгое время в советской цивилистике под творче­ством понималась совокупность формальных признаков, наличие которых давало возможность говорить о творческом вкладе автора в произведение. Такой подход обусловливался тем, что в соответ­ствии с ч. 1 ст. 475 ГК РСФСР авторское право распространялось “на произведения... выраженные в какой-либо объективной фор­ме, позволяющей воспроизводить результат творческой деятельности автора” (Ведомости..., 1964: 407). Как следствие критерием творчества признавались не творческие усилия автора при созда­нии произведения, а элементы произведения, которые были его объективным выражением. Соответственно если в произведении не было элементов, объективно выражающих результат творче­ской деятельности, то произведение не признавалось результатом творческой деятельности и не подлежало правовой охране.

В частности, В.Я. Ионас к юридически значимым структурным элементам произведения, наличие которых позволяло бы говорить о творческой составляющей, относил систему образов и язык про­изведения, в то время как его тема, сюжетное ядро и идейное со­держание не являются, с его точки зрения, существенно важными для определения творческой составляющей (Ионас, 1963: 28—35).

Кроме того, В.Я. Ионас в своих исследованиях представлял процесс творчества “продуктивным мышлением”, т.е. воспроизвод­ством “неготовых” мыслей без применения правил логики (там же: 20). На этом основании он различал “творческие произведения”, являющиеся результатом продуктивного мышления, и “произве­дения нетворческие”, созданные путем воспроизведения готовых мыслей по правилам логики (Ионас, 1972: 6). К последним можно отнести сборник стихов, составленный по принципу хронологии, составитель которого будет руководствоваться лишь формальными принципами, а именно временем написания стихотворений.

Поскольку результат работы, проделанной на основании ло­гических законов, может быть предсказуем, а воспроизводство “неготовых”, т.е. не существующих прежде, мыслей предполагает неизвестность полученного результата, В.Я. Ионас предложил по­нятие “новизны” творчества.

В соответствии с ним критерием творчества является не просто сам факт создания произведения, но и привнесение в него авто­ром чего-то нового, оригинального, чего не существовало ранее. При этом В.Я. Ионас различал субъективную и объективную но­визну. В первом случае он подразумевал неизвестность будущего результата для самого автора, во втором — не только для автора, но и для остальных лиц (там же: 20). Таким образом, с точки зрения B.Я. Ионаса, творческим произведением возможно считать только то, результат которого заранее неизвестен не только самому авто­ру, но и третьим лицам и которое имеет оригинальные систему об­разов и язык произведения.

О признаках новизны произведения и его объективной форме выражения писали также другие советские юристы, отмечает C.А. Чернышева (Чернышева, 1976: 142). “Новизна — необходимый элемент всякой творческой деятельности: она может выра­зиться в новом содержании, новой форме произведения, в новой идее, новой научной концепции”, — считал В.И. Серебровский (Серебровский, 1956: 34). В этом его поддерживал и И.А. Грингольц, который определял творчество как “интеллектуальную ра­боту, направленную на создание нового” (Грингольц, 1953: 19). А.В. Брушилинский называл творческим тот процесс, при котором “человек создает, открывает что-то новое” (Брушилинский, 1965: 48). В. Таджер и Л. Аврамов писали, что “именно в новизне и об­щественной полезности есть творчество” (Аврамов, Таджер, 1956: 48). Весьма полное и конкретное определение критерия творче­ства дал также С.И. Иоффе, который видел творчество “как ин­теллектуальную деятельность, завершающуюся производящим ак­том, в результате которого появляются новые понятия, образы и (или) формы их воплощения, представляющие собой идеальное отражение объективной действительности” (Иоффе, 1965: 5).

В.И. Серебровский также отмечал: “Другим признаком произ­ведения — объекта авторского права является объективная форма выражения, позволяющая воспроизводить это произведение... Объек­том авторского права является продукт творческой деятельности автора, выраженный в известной конкретной форме, доступной для воспроизведения другими людьми. Пока мысль автора не по­лучила определенного внешнего выражения — объективной фор­мы, нет объекта авторского права” (Серебровский, 1951: 343).

Характеризуя творчество в целом, В.И. Серебровский писал: “Творчество — это сознательный и в большинстве случае весьма трудоемкий процесс, имеющий своей целью достижение определенного результата” (Серебровский, 1956: 34).

Что касается сегодняшнего положения дел, то, несмотря на су­ществующие исследовательские работы по рассматриваемой в данной статье теме, нельзя сказать, что тема в целом исследована достаточным образом. Во многих случаях исследования критериев творчества в авторском праве имеют общетеоретический характер, их результаты не применяются непосредственно к СМИ, в том числе и к периодической печати. Исследователи рассматривают вопрос лишь с юридической точки зрения, не учитывая жанровых особенностей произведений печатных СМИ, способов их создания. Потому сегодня фундаментальные исследования творчества приме­нительно к авторскому праву в периодической печати отсутствуют.

Вместе с тем точное понимание признаков творчества и умение отделить творческую работу от нетворческой, технической имеет практическое значение. Не имея критериев творчества, эксперт не будет иметь возможности вынести заключение о степени творче­ского вклада автора в созданное им произведение, судья — выне­сти на основе этого заключения решение о наличии или отсут­ствии авторских прав на произведение. Без четких критериев творчества невозможно решение в судебном или ином порядке споров об авторстве произведения, наличии плагиата (Ионас, 1972: 12). Именно поэтому жизненно необходимо детально рас­смотреть творчество с точки зрения авторского права — четко определить критерии, которые давали бы возможность выявить наличие творческого вклада автора в произведение, что в дальней­шем позволило бы вынести однозначное суждение о том, защищено ли оно авторским правом.

Это позволит избежать судебных разбирательств между правооб­ладателями произведений и теми, кто воспользовался их интеллекту­альной собственностью. Ведь знание точных критериев творчества даст понять, например, журналисту, что произведение, которое он собирается использовать для написания своей собственной статьи, охраняется авторским правом и не может быть заимствовано в той форме, в которой представлено. Потому перед ним встанет выбор: либо менять форму исходного произведения, добавлять к нему анализ, комментарии, создавая свой собственный авторский мате­риал, либо вовсе отказаться от использования плода чужого твор­чества. С другой стороны — определенность с критериями творче­ства позволит избежать ситуации, когда истец заявляет авторские права на произведение необоснованно, считая его плодом своего творчества, хотя никакой творческой составляющей в них нет. В результате чего ответчик вынужден тратить время, деньги и нервы, доказывая свою невиновность. А истцу впоследствии приходится оплачивать судебные издержки, а иногда — возмещать причинен­ный моральный ущерб и нанесенный деловой репутации вред. И, разумеется, работа судов была бы гораздо проще и быстрее, если бы судьи имели в своем распоряжении точные критерии опре­деления наличия творческого вклада в оспариваемое произведение.

Существующие подходы к определению критериев творчества

При таком положении дел несложно задаться вопросом о том, в чем же причина того, что уже несколько десятилетий не предложено четких критериев творчества? И это несмотря на то, что творческая составляющая постулируется законодателем как основа возникно­вения авторских прав на произведение. Многие исследователи сходятся во мнении: причина этого в том, что природа права и творчества различны. Первое предполагает жесткие рамки право­применения, четко обозначенные границы прав и обязанностей. Второе же предельно свободно по своей сути, не подпадает ни под какие нормативы.

“При утверждении значимости творчества для объектов автор­ского права исследователю рано или поздно приходится встре­чаться с толкованием понятия творчества на поле правовой науки. Изучать же творчество вне сферы психологического знания очень сложно (если вообще возможно), — отмечают исследователи Р.А. Мерзликина и А.С. Юмашев. Понятие творчества в настоящее время только разрабатывается психологией, и эта работа далека от завершения. Как субъективный процесс творчество остается мало­изученным явлением” (Мерзликина, Юмашев, 2008: 21).

“Процесс творчества — всегда естественный процесс, и в из­вестном смысле он неуправляем так же, как обычное поведение людей. Следовательно, нормы права не могут воздействовать на само создание авторских произведений... Другая сложность состо­ит в известной внутренней противоречивости права и творчества. Право как регулятор в его классическом понимании предполагает создание жестких установок, означает заданность действий, а твор­чество характеризуется спонтанностью и внутренней неупорядо­ченностью”, — также отмечает В.А. Хохлов (Хохлов, 2008: 44).

Вместе с тем, считают Р.А. Мерзликина и А.С. Юмашев, “при­давая творчеству значение характеристики труда автора, законода­тель признает его интеллектуальным процессом, протекающим в сознании индивида... Признак творчества получает акцентирован­ный субъективный оттенок и рассматривается в неразрывной свя­зи с личностью творца... Само творчество рассматривается как психологический процесс” (Мерзликина, Юмашев, 2008: 17).

Исходя из этого можно констатировать, что исследователи практически всегда встают перед неразрешимой задачей: с одной стороны, лишь творчество предполагает наличие авторских прав на произведение, с другой — определить, зафиксировать и юриди­чески доказать, обосновать факт творчества при работе индивида практически невозможно. Соответственно остается лишь три воз­можных подхода — либо отрицать творческую составляющую как необходимое условие возникновения авторских прав, либо считать любую деятельность творческой, либо судить о творческом вкладе автора по результатам его работы. Что касается первого подхода, то хотя имеется значительное количество его сторонников, гово­рить о реальности его применения не приходится в силу того, что он противоречит существующему законодательству.

Именно поэтому, очевидно, в последнее время наметилась тен­денция о признании творческой составляющей а priori. Это не ка­сается, пожалуй, лишь тех произведений, которые указаны в п. 6 ст. 1259 ГК РФ как не являющиеся объектами авторского права, а именно “сообщений о событиях и фактах, имеющих исключитель­но информационный характер”. Так, В. А. Хохлов считает любую деятельность автора творческой: он отмечает, что объекты автор­ского права являются результатами деятельности мозга, который способен производить только нематериальные, ранее отсутствую­щие в действительности объекты, и потому считает любую дея­тельность автора творческой. С его точки зрения, любой автор об­ладает своеобразной “презумпцией невиновности”: на практике творческий характер всех созданных произведений презюмируется, предполагается имеющимся, пока не доказано иное. Он, в частности отмечает, что “авторское право в рамках права интел­лектуальной собственности обладает существенными особенно­стями. Так, объекты авторских правоотношений представляют со­бой результаты творчества в их, вероятно, максимально полном виде. Дело в том, что именно они всегда и безусловно являются ре­зультатами деятельности мозга, который способен производить только нематериальные объекты, ранее отсутствовавшие в действи­тельности, поэтому можно говорить, что деятельность автора всегда есть творческая деятельность (Хохлов, 2008: 13). “Для людей как особых живых существ органично присуще творческое начало. Творчество — это создание авторских образов, характеризующихся неповторимостью, уникальностью, новизной. С точки зрения за­дач правового регулирования вовсе не требуется устанавливать степень напряжения мысли и неординарность подходов автора в процессе создания полученного результата. Достаточно, если име­ется возможность квалифицировать итог как связанный с индиви­дуальностью автора, поэтому на практике творческий характер всех произведений, созданных лично автором (авторами), презюмируется, предполагается имеющимся, пока не доказано иное” (там же: 44).

Схожей точки зрения придерживается и Э.П. Гаврилов, который, комментируя статью 1228 IV части Гражданского кодекса, отмечает, что «в абзаце 1 п. 1 указывается, что у РИД (результата интел­лектуальной деятельности. — А.Т.) имеется автор. Им признается гражданин, т.е. физическое лицо, творческим трудом которого создан такой результат. Таким образом, “творческий труд” и “ин­теллектуальная собственность” употребляются в данной норме как синонимы» (Комментарий..., 2007: 34).

Предпринимаются также попытки законодательно закрепить уже фактически сложившуюся тенденцию признавать творческий вклад автора в произведение изначально. К примеру, 22 апреля было опубликовано постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 26 марта 2009 г. № 5/29 “О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвер­той Гражданского кодекса Российской Федерации”. В нем, в част­ности указывается, что “при анализе вопроса о том, является ли конкретный результат объектом авторского права, судам следует учитывать, что по смыслу статей 1228, 1257 и 1259 ГК РФ в их взаи­мосвязи таковым является только тот результат, который создан творческим трудом. При этом надлежит иметь в виду, что пока не доказано иное, результаты интеллектуальной деятельности пред­полагаются созданными творческим трудом. Необходимо также иметь в виду, что само по себе отсутствие новизны, уникальности и (или) оригинальности результата интеллектуальной деятельности не может свидетельствовать о том, что такой результат создан не творческим трудом и, следовательно, не является объектом авторского права”¹.

Очевидно, что это постановление дает карт-бланш прежде все­го автору — из документа следует, что его творческий вклад пред­полагается изначально и не требует доказательства, законодатель также не требует привнесения в созданное произведение новизны, уникальности как признаков творческого вклада. Это, без сомне­ния, во многом облегчит разрешение споров об авторстве: теперь автору не придется доказывать творческую составляющую произ­ведения и соответственно свои авторские права на него — все бу­дет предполагаться изначально. Зато придется изрядно постарать­ся оппонентам автора — это им теперь придется доказывать, что творчества в произведении нет и, значит, — нет и прав авторства. С практической точки зрения это во многом облегчит работу судов и жизнь авторам — ведь именно последние чаще всего страдают от незаконного использования своей интеллектуальной собственно­сти и бывают вынуждены доказывать свои авторские права. ВС и ВАС РФ в данном случае своим постановлением просто “переве­сили” чашу весов правосудия на их сторону. Однако самого вопро­са не решили — ведь критериев творчества так и не дано. Просто теперь доказывать свою правоту придется не автору, а тому, кто ис­пользовал его интеллектуальную собственность. А для этого нуж­ны критерии творчества. Поэтому не остается ничего другого, как рассматривать объективные результаты труда журналиста (в виде его статей, интервью, новостных заметок) и пытаться выявить в них творческий вклад, который он привнес при их создании.

У этого подхода есть критики и противники. Р.А. Мерзликина называет такой подход “позицией скрытой критики творчества как признака объектов авторского права”. «Эта позиция включает в себя разнообразные взгляды на рассматриваемую проблему, объ­единенные одной особенностью: творчество признается обяза­тельным признаком объекта авторского права, но благодаря неоправданной “объективации” субъективного процесса творчества оно подменяется иными, более устойчивыми и объективно выра­женными признаками. Такое решение создает иллюзию “золотой середины”: без противоречия нормам права формулируются объек­тивные признаки объекта авторского права, которые условно при­знаются тождественными признаку творчества. Позиции скрытой критики свойственен плюрализм подходов: исследователи по-разному обосновывают свои предложения по замене признака творчества иным признаком, предлагают различные альтернатив­ные признаки», — пишет она (Мерзликина, Юмашев, 2008: 19).

“Творчество зачастую характеризуется через создание каче­ственно нового результата... Но в таком случае понятие творчества формулируется через объективный результат творческой деятель­ности, что создает значительные трудности в их дифференциа­ции”, — отмечает она (там же: 20). В итоге творчество неразрыв­но связывается с результатом творческой деятельности вплоть до смешения этих понятий, считает Р.А. Мерзликина, законодатель же, по ее мнению, подразумевает под результатом творчества не просто создание нового, а создание нового именно интеллектуаль­ными усилиями человека, т.е. само творчество рассматривается как психологический процесс, а не ограничивается признаком оригинальности результата (там же).

На основании этого она делает вывод: «...позиция скрытой критики признака творчества содержит в себе неразрешимое про­тиворечие, поскольку слишком расширенно трактует понятие творчества, допуская подмену понятий. Попытка “упростить” и “объективировать” понятие творчества приводит к неверному тол­кованию закона и как следствие к проблемам в правоприменении» (там же: 21).

Вместе с тем, критикуя определение творческой составляющей по результату творческого труда, Р.А. Мерзликина признает, что “любая творческая деятельность как процесс протекает в сознании индивида, если индивид обладает способностями к такой деятель­ности, что делает крайне сложным его изучение. Единственный элемент творчества, который достаточно легко зафиксировать и изучить, — это его проявление в оригинальном результате” (там же: 20).

Соответственно предлагая обоснованную критику уже суще­ствующего подхода к определению творчества, она все же не при­водит конкретных приемов, с помощью которых юристы смогли бы на практике решить поставленную задачу. И даже сама косвен­но признает, что критикуемый ею метод на данный момент наибо­лее простой в применении. Стоит отметить, что, действительно, определение творческого вклада автора в созданное им произведе­ние по анализу самого произведения не лишено недостатков. Но, как отмечалось выше, определять этот вклад непосредственно в процессе работы автора не представляется возможным, а вовсе от­казаться от критерия творчества невозможно без нарушения зако­на. Соответственно остается искать четкие критерии творчества в уже созданном произведении.

О необходимости этого, в частности, пишет В.А. Хохлов: “Це­лесообразно различать творческий подход к делу, наличие призна­ков творчества в процессе деятельности и признак творчества в полученном результате; для определения какого-либо произведения творческим важно, конечно же, последнее...” (Хохлов, 2008: 44). Обращение же к внешнему оформлению произведения для созда­ния правового режима — шаг вынужденный. Увы — непосред­ственная действительность мысли — это язык. Подобное обстоя­тельство следует учитывать во всех тех случаях, когда обсуждается вопрос о значении формы и существа авторского произведения” (там же: 49). “Объективность формы следует связывать преиму­щественно с тем, что произведение способно восприниматься че­ловеческими чувствами... Объективная форма авторского произ­ведения выражает результат творчества, а не его процесс, что принципиально важно”, — добавляет он (там же: 45).

Определение критериев творчества по форме произведения

Подходя непосредственно к рассмотрению критериев творче­ства в авторском праве, необходимо учитывать, что вопрос о твор­честве и его результатах относится к вопросу материального и нематериального. Иными словами, необходимо выяснить, имеют ли результаты творчества характер материальный или идеальный, а этот вопрос носит не столько юридический, сколько философский характер. Как известно, термин “идея” развил и активно исполь­зовал Платон, и слово “идея” в греческом языке обозначало внеш­ний вид вещи, ее облик (Кессиди, 2001: 63). Понятие “материи” же было введено Титом Лукрецием Каром и имело значение материи вещей, которая их порождает и принимает обратно после гибели. Позже Аристотель заменил платоновскую “идею” на “форму”, в результате эти понятия в некотором смысле стали синонимами (Хофмайстер, 2006: 100—101).

Таким образом, материю можно определить как субстрат (мате­риал) вещи, а идею — как ее форму. Любая вещь появляется в ре­зультате придания определенному материалу определенной фор­мы; форма есть внешний вид вещи, который она приобретает в результате обработки материи. Именно благодаря форме вещь приобретает характерный для нее облик, выделяющий ее из груп­пы прочих вещей, поэтому форма есть то, благодаря чему вещь становится действительно существующей. Это выражено в изрече­нии forma dat esse rei, т.е. “форма дает вещи бытие”. Материя же сама по себе не способна породить вещь, она лишь представляет собой бескачественную массу, из которой с одинаковой вероятно­стью может быть создана та или иная вещь. Материя, таким образом, предстает как чистая возможность. Например, дерево есть воз­можность стола, книги или других вещей в зависимости от жела­ния субъекта. Именно благодаря форме возможность превращается в действительность, и из безликой материальной массы выступает обладающая собственным обликом вещь (Милицин, 2008: 67).

Если экстраполировать понятия материи и формы к рассмотре­нию проблем авторского права и, в частности определения крите­риев творчества в авторском праве, оказывается совершенно понятно, почему закон защищает форму произведения, в то время как его содержание (идеи, образы и пр.) охране не подлежат. Если взять как пример для рассмотрения журналистское произведение, то становится очевидно, что все используемые журналистом фак­ты — цитаты ньюсмейкеров, сообщения о произошедших событиях, статистические данные и пр. — являются именно той материей, из которой журналист и создает вещь (статью, заметку, интервью, об­зор и т.д.), придавая этой материи (фактам, цитатам, статданным) форму соответственно статьи, заметки, интервью, обзора и т.д.

Очевидно, что с места события каждый из сотни журналистов создаст свое собственное произведение — у кого-то получится ин­формационная заметка, у кого-то — аналитическая статья, кто-то сделает интервью, кто-то — репортаж. Факты (материя) в боль­шинстве случаев будут одинаковы, но форма, в которую они будут облачены, — у каждого своя. То есть исходные данные, с которы­ми работает журналист, — это и есть та бескачественная масса, из которой с одинаковой вероятностью может быть создана та или иная вещь. Именно благодаря тому, что журналист придает исход­ным данным форму, из них появляется обладающая собственным обликом вещь.

Таким образом, придание журналистом формы определенному количеству исходных данных (фактов, цитат, статданных и п.) прежде всего и главным образом дает ему право заявлять о своих авторских правах на созданное произведение, говорить о том, что в него внесен творческий вклад. Ведь, как указывалось выше, из одинакового набора фактов у каждого журналиста получится уни­кальное произведение, не похожее на другие. И. Панкеев назвал творческим трудом именно тот процесс, “результат которого не может быть в точности повторен другими” (Панкеев, 2005: 13). К тому же законодательство прямо указывает на то, что авторское право охраняет прежде всего форму произведения.

Здесь, однако, необходимо определить, что подразумевается под словами “придание формы”, хотя бы в рамках журналистского произведения. Можно ли считать, к примеру, последовательное расположение цитат какого-либо чиновника, записанных на его пресс-конференции, приданием формы новостному материалу, выпущенному новостным агентством? Или можно ли сказать, что новость-молния из одного предложения о каком-либо событии является оформленным произведением?

В поисках ответа можно обратится к такому понятию, как “уни­кальность логики идеи”, которое предлагает В.А. Хохлов. Он, в част­ности, пишет, что «есть основания выделять в числе компонентов произведения то, что условно можно именовать “уникальность ло­гики идеи”. Всякий авторский замысел покоится на определенном соотношении и последовательности элементов, их внутренней связи... Данное обстоятельство позволяет скомпоновать изложе­ние текста, соответствующим образом построить музыкальную фразу, наложить краску на холст и т.п. Безусловно, для различных произведений может использоваться разный аппарат и средства выражения логики авторской идеи, но как явление логика идеи присутствует в каждом произведении» (Хохлов, 2008: 44).

Таким образом, для создания журналистского произведения ав­тору необходимо расположить его составные части так, чтобы до­нести до читателя смысл, идею произведения. При этом части эти должны быть скомпонованы не в техническом порядке (по хроно­логическому признаку, например когда ньюсмейкер говорит речь, а журналист механически записывает ее и потом публикует), а в произвольном. Что есть часть произведения? Это как минимум должна быть какая-либо смысловая единица — цитата, сообщение о каком-либо факте, предположение о дальнейшем развитии со­бытий или причине произошедшего.

В случае с рассмотрением формы не важно, что именно это бу­дет. Главное, этих частей должно быть достаточно для того, чтобы автор мог расположить их не случайным образом, не механически, а проявляя собственную индивидуальность. Следовательно произ­ведение, состоящее из одной логической единицы (части) творче­ским считаться не может. Сложно предположить, что творческая составляющая может быть привнесена в произведение, если в нем присутствуют две логические единицы: их комбинация не позво­ляет получить уникальный, индивидуальный результат. Таким об­разом, как минимум три смысловые единицы должны содержаться в произведении для того, чтобы оно могло считаться результатом творческой работы.

Кроме того, поскольку подобные смысловые единицы суще­ствуют в рамках одного, единого произведения и имеют своей це­лью донести до читателя определенную идею, они должны быть взаимосвязаны между собой, одна должна вытекать из другой, слу­жить подтверждением третьей и т.д. Можно потому предположить в этом случае, что исключение одной из смысловых единиц из произведения приводит к потере им смысла.

Определение критериев творчества по содержанию произведения

Возвращаясь к философской стороне вопроса, нельзя не отме­тить, что “за внешним различием материи и формы... находится их внутреннее единство, объединяющее их в одно целое, что является проявление закона тождества и взаимопроникновения противопо­ложностей... Поскольку материя и форма противоположны, мате­рия заключает в себе момент формы, а форма — момент материи... Их неразрывная связь приводят к тому, что они не существуют по­одиночке, а представляют собой элементы целого” (Милицин, 2008: 67). Иными словами, фактический материал, используемый журналистом для создания произведения, не может существовать сам по себе, факты становятся доступными лишь тогда, когда оказы­ваются обличены в форму статьи, репортажа и т.д. С другой сторо­ны — статья или репортаж, или интервью невозможны без материи: для их написания необходим фактический материал. Соответст­венно анализ содержания при рассмотрении критериев творчества в журналистском произведении не менее важен, чем анализ фор­мы последнего.

Что касается содержания, то, как уже указывалось выше, иссле­дователи авторского права советского периода необходимым при­знаком творчества считали наличие в произведении новизны. Было бы логично продолжить эту традицию и ввести обязательным критерием творчества в журналистском произведении именно но­визну. Особенно актуально это с учетом того, что журналист рабо­тает с новостями — даже и в том случае, если пишет не новостной репортаж, а аналитическую статью, интервью. Однако в приведен­ном выше постановлении ВС и ВАС РФ указано, что “само по себе отсутствие новизны, уникальности и (или) оригинальности резуль­тата интеллектуальной деятельности не может свидетельствовать о том, что такой результат создан не творческим трудом и, следова­тельно, не является объектом авторского права”. Поэтому в данное время считать отсутствие критерия новизны непосредственным препятствием к признанию творческого характера произведения не представляется возможным. Отсутствие новизны в теме журна­листского произведения, в сюжете, направленности журналист­ского расследования, отсутствие новых фактов или данных, таким образом, не может быть препятствием для того, чтобы оно было признано творческим.

Вместе с тем, как отмечает В.А. Хохлов, «нельзя смешивать но­визну темы, сюжета... и новизну самого авторского произведе­ния... при установлении авторства нам важнее всего обнаружить то, что В. Веинке называет “печатью индивидуальности”. По его мнению, признак творчества заключается не столько в новизне как познании неизвестного или уникальности как отсутствия ана­лога, сколько в том, как видит и осмысливает соответствующий факт, явление, обстоятельство конкретный создатель произведе­ния. Произведение оригинально тогда, когда оно индивидуально» (Хохлов, 2008: 51).

Соответственно критерии новизны, уникальности и оригиналь­ности как таковые вполне можно обобщить в понятии “индивиду­альность” , которое может быть ключевым для принятия решения о наличии творческой составляющей в произведении, которое анализируется с этой целью с точки зрения содержания. Этот факт отмечает и А.Р. Ермакова, которая пишет, что тексты, которые яв­ляются результатом творческого труда “несут на себе печать инди­видуальности автора, содержат не только беспристрастное изложе­ние фактов, но так же и их интерпретацию, анализ, комментарий” (Ермакова, 2002: 40). А. А. Тертычный, конкретизируя характе­ристики текстов, имеющих творческую составляющую, выявляет несколько признаков, которые отличают творческий материал:

— создание определенной (той или иной полноты) информаци­онной модели отображаемого явления (его описание);

— установление причинно-следственных отношений;

— выявление значимости явления (его оценка);

— определение будущего состояния исследуемого явления (про­гноз);

— формирование программ, планов действия, связанных с ана­лизируемым явлением (Тертычный, 2006: 6)

Таким образом, учитывая действующие законодательные акты, необходимо отметить, что в настоящее время все журналистике произведения a priori признаются результатами творческой дея­тельности и соответственно объектами авторского права. Для того чтобы утверждать обратное, необходимо доказать нетворческий характер произведений. Обобщая вышесказанное, можно отме­тить, что признаками творческого характера журналистского про­изведения является наличие в нем как минимум трех смысловых единиц, которые должны быть взаимосвязаны между собой, ис­ключение из произведения одной из них должно приводить к поте­ре им смысла. При этом хотя бы в одной из трех смысловых единиц текста должен присутствовать анализ описываемых событий, их оценка, установление причинно-следственных отношений между ними, прогноз развития этих событий в будущем. Если все эти условия соблюдаются, то текст со всей очевидностью является ре­зультатом творческого труда. Если имеет место обратное — в этом случае говорить о наличии творчества в произведении нельзя, и последнее не может быть объектом авторского права.

Стоит также отметить несколько аспектов, вытекающих из сде­ланных выше выводов. Во-первых, выявленные критерии творче­ства применимы прежде всего к тем произведениям периодической печати, в создании которых участвовал один автор. В произведе­ниях, созданных при участии нескольких человек (интервью, об­зоры печати или писем и др.), существуют особенности, которые необходимо рассмотреть отдельно.

Во-вторых, следует обратить внимание на весьма распростра­ненную ошибку, которая вытекает из неверной трактовки п. 6 ст. 1259 ГК РФ, в которой указывается, что объектами авторского права не являются “сообщения о событиях и фактах, имеющие ис­ключительно информационный характер”. Зачастую под подоб­ными сообщениями понимаются такие журналистские жанры, как заметка, информационное сообщение и пр., в результате чего они перепечатываются одним изданием из другого без указания источ­ника заимствования и без изменения формы. Вместе с тем, как отмечает А.Г. Рихтер, “информационное сообщение не должно за­щищаться само по себе, т.е. в отрыве от формы. Форма же изложе­ния новости является продуктом творческой, а не механической деятельности и, следовательно, не должна исключаться из сферы защиты авторским правом” (Рихтер, 2009: 240). Очевидно, что даже заметка или информационное сообщение охраняются автор­ским правом в том случае, если имеют те критерии творчества, ко­торые были перечислены выше, т.е. содержат как минимум три смысловые единицы, связанные друг с другом смыслом, одна из которых содержит анализ, комментарий, прогноз и пр. Законода­тель же имеет в виду такие сообщения, как цитаты, сообщения об имевших место событиях из одного предложения и т.д.

В-третьих, необходимо отметить, что отсутствие в журналист­ском произведении таких признаков, как новизна, уникальность и оригинальность, не может быть препятствием к признанию его творческого характера, как это утверждали многие исследователи до публикации постановления Пленума ВС и ВАС РФ от 26 марта 2008 года № 5/29 “О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Рос­сийской Федерации”.

Примечания 

¹ Российская газета. 2009. 22 апр. С. 5.

Библиография

Аврамов Л., Таджер В. Авторско и издательско право върху научни и литературни произведения. София, 1956.

Брушилинский А.В. Творческий процесс как предмет исследования // Вопросы философии. 1965. № 7. Ведомости ВС РСФСР. 1964. № 24.

Грингольц И.А. Права автора сценического произведения в СССР: автореф. диc. ... канд. М., 1953.

Ермакова А.Р. Право интеллектуальной собственности в сфере перио­дической печати. СПб.: Юридический центр Пресс, 2002.

Ионас В.Я. Критерий творчества в авторском праве и судебной прак­тике. М.: Юридическая литература, 1963.

Ионас В.Я. Произведения творчества в гражданском праве. М.: Юри­дическая литература, 1972.

Иоффе С.И. Советское гражданское право. Т. III. Л., 1965.

Кессиди Ф.Х. К истокам греческой мысли. СПб.: Алетейя, 2001.

Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (по­статейный). Ч. 4 // Э.П. Гаврилов, О.А. Городов, С.П. Гришаев и др. М.: ТК Велби, Проспект, 2007.

Мерзликина Р.А., Юмашев А.С. Еще раз о творчестве как о признаке объектов авторского права // ИС. Авторское право и смежные права. 2007. № 2.

Милицин А.В. Сущность результата творческой деятельности // ИС. Авторское право и смежные права. 2008. № 2.

Панкеев И.А. Авторское право: Курс лекций. М.: ВК, 2005.

Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 26 мар­та 2009 г. № 5/29 г. Москва “О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации” // Российская газета. 2009. 22 апр.

Рихтер А.Г. Правовые основы журналистики. 2-е изд., перераб. М.: ВК, 2009.

Серебровский В.И. Вопросы советского авторского права. М.: 1956.

Серебровский В.И. Советское гражданское право: Пособие для юриди­ческих вузов. Т. II. 1951.

Тертычный А.А. Жанры периодической печати. 3-е изд., испр. и доп. М.: Аспект-Пресс, 2006.

Хофмайстер Х. Что значит мыслить философски. СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. ун-т, 2006.

Хохлов В.А. Авторское право: законодательство, теория, практика. М.: ИД “Городец”, 2008.

Чернышева С.А. К вопросу об объектах авторского права // Проблемы государства и права. М., 1976.

Поступила в редакцию 01.12.2009